– Я снимаю со своей земли столько, сколько другие снимают с площади, в два раза больше моей! – с гордостью говорил хозяин. – А вкуснее моих ананасов вы на островах не найдете.
Он сразу потащил их на плантацию, по ходу дела объясняя то одну, то другую особенность:
– Вот взгляните на этого красавца. Не меньше четырех футов вымахал. А какие у него длинные колючие листья и короткий, толстый корень. Стебель, что растет из середины куста, цветочный. Вот этому экземпляру шестнадцать месяцев. Смотрите, какого пурпурного оттенка у него цветы. Каждый цветок защищен прицветником, и со временем они становятся частью фруктовой мякоти. Месяца через четыре плод окончательно дозреет, и его можно будет снимать.
– Долго же они растут! – заметил Люк.
– Чтобы выращивать ананасы, нужно иметь терпение, – снисходительно объяснил Батлер. – Долгосрочное вложение капитала. Прибыль получаешь не сразу. Надо иметь хоть какие-нибудь средства, чтобы дотянуть до первого урожая.
Макинтайр и Люк хмуро переглянулись.
Батлер повел их на другой край плантации, где все уже было готово к уборке.
– Когда ананас созревает, он высасывает сахар из корня. Вот этот, взгляните – само совершенство. Кожура твердая, мозолистая, листья с такими колючками, что только держись. Ананас сам по себе фрукт неприхотливый, поэтому и перевозить его легче, и храниться он может очень долго.
Дни шли за днями. Люк и Макинтайр с утра до вечера пропадали на плантации и внимали разглагольствованиям Батлера о секретах ананасового дела.
Через три недели, вечером, лежа на огромной латунной кровати, Люк утомленно заметил:
– Знаешь, день и ночь у меня в голове только одни ананасы.
Лейлани прижалась к нему и смущенно спросила:
– Больше ни о чем ты ночью думать не можешь? Только об ананасах?
Ее тонкая ласковая рука легла ему на грудь и потихоньку сползла ниже, на твердые мышцы живота. Потом пальцы ее двинулись еще ниже и принялись терпеливо разжигать огонь любви. Результат не заставил себя ждать.
– Ананасы начинают интересовать меня все меньше и меньше, – пробормотал Люк и заключил девушку в объятия. Он начал покрывать поцелуями ее лицо, рот, шею и груди. Под истовой лаской его губ коричневые соски тут же затвердели.
Люк встал на колени, лицом к ногам Лейлани. Склонился и начал ласкать языком пупок. От удовольствия она тихонько вскрикнула. Тогда он раздвинул ей бедра, просунул ладони под крепкие ягодицы и приник губами к розовым лепесткам цветка любви.
– О Люк, как я тебя люблю, как я тебя люблю! – простонала Лейлани, изгибаясь в охватившем ее блаженстве, и страстно стиснула бедрами склоненную голову своего возлюбленного.
И сама оделила лаской каждую частичку его тела, куда только могла дотянуться нетерпеливыми губами. Не прошло и минуты, как любовники уже содрогались в обоюдной вспышке острого наслаждения.
Люк соскользнул с Лейлани, повернулся к ней лицом и без промедления подмял под себя, слившись в новом любовном объятии. На этот раз они любили друг друга неторопливо, упиваясь каждым прикосновением, каждым движением прильнувших друг к другу тел. Так во время пиршества гурманы смакуют редкий и тонкий деликатес. Экстаз был таким же жгучим, но безумно нежным и чувственным.
Так и не разомкнув объятий, они погрузились в счастливый сон.
За стеной их спальни, в темном бельевом чулане, к маленькой дырке буквально прилип Джон Батлер. Тяжело дыша, он поднялся с колен, на цыпочках выбрался из чулана и на негнущихся ногах направился в свою спальню.
Мелоди сидела в постели и при свете масляной лампы читала газету. Когда Батлер ввалился в комнату, она подняла на него удивленные глаза:
– Джон, ты опять перебрал?
Батлер и вправду малость приложился к бутылке, но сегодня он опьянел не от вина. Перед глазами стояли сводящие с ума соблазнительные сцены, невидимым свидетелем которых он только что был. Батлер сорвал с себя одежду и шагнул к кровати. Мелоди выпучила глаза, увидев во всей красе его мужскую силу.
– Что это на тебя нашло? – дрогнувшим голосом спросила она и учащенно задышала. В последнее время муж не часто радовал Мелоди исполнением своих супружеских обязанностей, что только усиливало ее беспокойство и разочарование. Отбросив одеяло, она торопливо стянула с себя ночную рубашку и раскрыла навстречу супругу объятия и бедра.
– Скорее иди ко мне, дорогой.
Он взял ее грубо, как жеребец берет кобылу, но это доставило ей еще больше удовольствия. Тело ее жадно поглотило его взбухшую плоть, и кровать заходила под ними ходуном. Мелоди уже и не помнила, когда в последний раз испытывала такое наслаждение от близости с мужчиной.
Глава 5
В тот же день, когда Люк, Лейлани и Макинтайр вернулись в Гонолулу с Молокаи, молодую пару навестил Джон Йе. Он увиделся с ними в маленьком, крытом соломой домике из необожженного кирпича, в котором жила Лейлани со своей матерью, пока к ним не перебрался Люк.
Мать девушки была низенькой жизнерадостной женщиной необъятных размеров, на одежду которой уходило столько же ткани, сколько на небольшую походную палатку. Когда Люк и Лейлани сказали ей о своем желании пожениться, она с чувством звонко расцеловала обоих и растроганно сказала:
– Да благословит вас Господь, дети мои. Я перееду к тетушке Ули. Уж сколько лет она зовет меня к себе.
– И слышать об этом не хочу! – запротестовал Люк. – Не хватало еще, чтобы из-за нас вы лишались родного дома.
– Мама, здесь всем хватит места, – добавила Лейлани.
Женщина рассмеялась и озорно ткнула Люка локтем под ребра.
– Молодым всегда и везде будет мало места. В любом случае мы с тетушкой Ули, старые вдовицы, хоть наговоримся всласть.
То, что ее дочь каждый вечер ложится в постель к мужчине, не будучи его законной женой, нисколько ее не волновало, хотя она и не пропускала ни одной воскресной службы и всю жизнь оставалась верна своему мужу.
Тем не менее перед ее отъездом Люк снова заверил будущую тещу:
– Мама, не волнуйтесь за свою дочь. Я твердо намерен жениться на Лейлани, как только мы переберемся на Ланаи. Там живет преподобный Сайлас Тэтчер, и, я думаю, он будет рад обвенчать нас.
Мать Лейлани пожала плечами:
– А я и не волнуюсь. Лейлани всегда будет порядочной женщиной, сынок. Алоа.
Лейлани как раз готовила ужин, когда на пороге появился Джон Йе. Он тепло расцеловался с ней и обменялся крепким рукопожатием с Люком.
– Ну как, одолел трудное искусство выращивания ананасов?
– Я теперь такой же знаток, как Джон Батлер. Он великолепный учитель.
– И бесстыжий старикашка вдобавок! – фыркнула Лейлани. – Всякий раз норовил то ущипнуть меня, то пощупать.
Мужчины рассмеялись.
– Я тоже большой любитель ущипнуть и пощупать, – пошутил Люк.
Она задорно шлепнула его ладонью по щеке.
– Ты хоть и бесстыжий, но по крайней мере молодой. Ладно, марш на веранду и дайте мне спокойно приготовить ужин.
Люк нацедил в две кружки ананасового сока, плеснул кокосового молока и от души добавил рома. С кружками в руках они вышли на так называемую веранду. На самом деле это был крохотный, выложенный плиткой внутренний дворик с навесом из тростника – для защиты от солнца и дождя. Друзья, скрестив ноги, уселись по местному обычаю прямо на землю, и Джон предложил тост:
– За твои будущие успехи, мой друг. Желаю тебе в один прекрасный день стать величайшим ананасовым магнатом на Гавайях.
– За это готов пить хоть день и ночь! – весело воскликнул Люк. Они сдвинули кружки и отхлебнули восхитительной ароматной смеси. Внезапно лицо Люка посерьезнело. – Есть только одно препятствие – отсутствие денег. Ты знаешь, сколько нужно времени, чтобы вырастить первый урожай ананасов? Почти два года!
– Именно по этой причине я и пришел. – Джон сделал еще глоток. – Думаю, смогу обеспечить финансирование вашей авантюры.
– Ты что, шутишь?
– Нет, не шучу. Просто появилась такая возможность. На прошлой неделе министр иностранных дел рассказал мне о некоем богаче из Нью-Йорка, который жаждет вложить деньги в необработанные земли в других странах – в Китае, Австралии и на Гавайских островах. Он особенно заинтересован в сахаре и кофе, но мистер Уайли растолковал ему, что здесь это все давным-давно куплено, поделено и схвачено местными землевладельцами вроде Калеба Каллагана, Доула и Паркера. Так что, когда Уайли упомянул ананасы, тот прямо-таки загорелся и дал нашему министру полную свободу действий в приобретении земли под плантации ананасов. А это значит, что у тебя в руках может появиться чистый чек, в который потребуется только вписать нужную сумму.
Люк был ошарашен.
– Это просто невероятно! Ушам своим не верю! И кто же этот благодетель? Неужели он настолько доверчив, что готов вкладывать средства не глядя?
– Богатых и могущественных людей вроде него – а он из семейства Асторов – не волнует, что их могут обдурить такие пигмеи, как мы с тобой. Ведь его интересы не за страх, а за совесть будет охранять наше правительство. Так что неусыпного контроля, дружище, тебе не избежать.
– Поразительно! Просто в голове не укладывается! Потрясающе! – Люк все никак не мог поверить в свалившуюся ему на голову удачу.
Он вскочил на ноги и бросился в дом, чтобы поделиться с Лейлани замечательной новостью.
Девушка в полной мере разделила его радость. Схватившись за руки и весело крича, как дети, они принялись танцевать по кухне, останавливаясь лишь для того, чтобы обняться и поцеловаться.
Джон Йе просунул улыбающуюся физиономию в дверь и нарочито громко поинтересовался:
– Где же мой ужин? Пока дождешься, с голоду помрешь. Кончайте сходить с ума, давайте есть.
Удача была отмечена настоящим пиршеством: жареная свинина, рыба с водорослями, печеный батат и пои, не говоря уж о массе экзотических фруктов. Кружки едва успевали наполняться ромом.
Так что, когда пришло время отходить ко сну, Лейлани и Люк были здорово навеселе. Но ром только добавил огня в их кровь. Они дважды безоглядно любили друг друга, и последнее, что запомнил Люк, прежде чем провалиться в сон, был горячий шепот Лейлани прямо ему в ухо:
– Миссис Люк Каллаган… Мне это очень, просто очень нравится!..
Когда Люк и Лейлани наконец перебрались на остров Ланаи, первое, что они сделали, так это отправились к преподобному Тэтчеру и попросили обвенчать их.
Тэтчер с огромной радостью согласился. Он даже предложил оставить в их полное распоряжение свой дом на то время, пока он будет в Гонолулу.
– Я обязан присутствовать на ежегодном собрании лиги христианских миссионеров, – объяснил он молодой паре. – Меня не будет три дня, и все это время вы можете жить в доме миссии.
– Да благословит вас Бог, мистер Тэтчер! – Лейлани со слезами на глазах бросилась на шею святому отцу и звучно поцеловала его прямо в губы.
Преподобный Тэтчер покраснел, как свекла, и в растерянности пролепетал:
– Вы просто прелестное дитя!.. А вы, сэр, счастливый человек!
И от полноты чувств долго тряс юноше руку.
Джон Макинтайр рукавом отер со щеки непрошеную слезу и торопливо полез за неизменной фляжкой.
– По такому случаю грех не выпить! Как, ваше преподобие?
– По такому случаю можно и нужно, сэр.
Фляжка пошла по кругу…
Весь первый год, даже получив надежную финансовую поддержку, Люк и Макинтайр работали наравне с нанятыми местными крестьянами едва ли не по двенадцать часов в день, без выходных и праздников.
Тем не менее Люк занялся постройкой своего дома. Его всегда восхищала американская колониальная архитектура, и он собственноручно начертил план будущего жилища. Потом нанял мастеров, но, как и на плантации, от первого до последнего дня принимал самое деятельное участие в строительстве. Он не уставал учить местных рабочих, как правильно забивать гвозди, как закрепить колья, как уложить доски встык, как забивать сваи, что делать с дверными и оконными рамами, как укрепить потолочную балку. Работа была выматывающая, тяжелая, но Люк трудился ради любимой, и от этого она была не в тягость, а в радость.
Лейлани восхищенно следила за тем, как дом постепенно обретал взлелеянный Люком облик – гармоничное сочетание григорианского и греческого стилей, – царственный и в то же время простой, со всеми своими колоннами, портиками и карнизами из белого камня.
Внутренняя планировка дома не соответствовала привычным канонам – никаких длинных, темных коридоров, никаких наводящих уныние дубовых панелей. Дом был полон света и воздуха. Широкие окна, высокие побеленные потолки. Вся обстановка была сделана из пород местных деревьев.
– Жду не дождусь, когда мы наконец в него переедем! – ликовала Лейлани.
Новоселье состоялось накануне Рождества, в один из полных благоухания вечеров. Люк ностальгически вздохнул, вспомнив о рождественских вечерах, которые он проводил перед камином, завороженно глядя на танцующее пламя. В трубе выл северный ветер, немилосердно громыхая карнизами и швыряя колючий снег в оконные стекла.
По случаю новоселья на Ланаи были приглашены Джон Йе и подруги Лейлани Кокуа и Ули. Люк был приятно удивлен, увидев знакомый катамаран. Потом разглядел за румпелем внушительную фигуру Киано, а рядом его приятеля Кано, стройного, гибкого юношу, который был скорее похож на португальца, чем на полинезийца.
Люк помчался на берег и с восторгом встретил неожиданных гостей. С каждым из троих он крепко обнялся.
– Друзья, нет слов – приветствовать вас здесь, в моем новом доме, да еще в канун Рождества… Это такой подарок! Идемте, мы должны отметить встречу бокалом крепкого ананасового сидра!
– Ананасовый сидр? – засмеялся Киано. – Это что за зверь?
– То же самое, что яблочный сидр, только из ананасов. Очень жаль, что не моего собственного урожая, но придется подождать до следующего Рождества. Давайте-ка я помогу дотащить ваши сумки.
– Мы с Кано приехали налегке, – сказал Киано. – Пара кусков ткани поярче по случаю Рождества, вот и все. – Он посмотрел на Джона Йе и подмигнул: – Зато наш друг Джон теперь настоящий денди! Вот до чего доводит государственная служба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41