— Скажите, сударь, из того как вас представлял брат Гийом у господина сенешаля, должно сложиться впечатление, что вы человек, стоящий близко к брату Гийому?
— Спросите об этом себя, мессир. В тот же самый день и теми же самими словами, брат Гийом рекомендовал меня вам.
Великий магистр задумался, восстанавливая в памяти тот эпизод. Чтобы помочь этой работе де Труа сказал.
— Насколько я понял, мессир, целью этой процедуры как раз и было продемонстрировать, что я близок к брату Гийому и, именно поэтому, меня вводят в круг высших руководителей. Де Жизор просто обязан был понять это так.
— Пожалуй, — задумчиво прокомментировал великий магистр. И тут же его речь приобрела прежнюю энергию, — так или иначе другого выхода у нас все равно нет.
— Слушаю вас, мессир.
— Какой вы однако… решительный. Вдруг я велю вам отправиться прямо в пекло.
— Слушаю вас, мессир.
Де Ридфора с одной стороны эта демонстрация верноподданнических чувств позабавила, но с другой была приятна.
— Вы немедленно отправитесь к господину сенешалю и не за тем, чтобы узнать какое вы на него произвели впечатление при первом знакомстве. Вам надлежит привезти его сюда.
— Прямо сейчас?
— И чем быстрее, тем сильнее вы мне угодите.
— Но…
— Вас будет сопровождать сильный конвой из моих португальцев. И отправитесь вы туда в портшезе, как будто вы дама.
— Но, мессир, вы наверное знаете об отношении графа де Жизора к женщинам. Тот, кто захочет проследить за моим портшезом, удивится.
— Таким способом передвижения пользуются и глубокие старики.
Де Труа кивнул.
— Говорить можете, что угодно, хоть вашу историю про принудительное падение Иерусалима, главное, что бы до исхода этой ночи, сенешаль ордена был здесь.
— Я сделаю все, что в моих силах.
— Чтобы увеличить ваши шансы на успех я дам вам несколько подсказок. Граф де Жизор не очень хочет ехать сюда, но не уверен, что ему следует отказаться наотрез. Сомнение это питается верой в то, что единственным подлинным хозяином ордена, а стало быть и всей страны является некий брат Гийом. Вы продемонстрируете ему свою собственную персону, как доказательство того, что это не совсем так. Что даже в ближайшем окружении всесильного монаха есть предатели, счеты с которыми он свести не в состоянии. Извините, я употребил это слово для краткости.
Де Труа, улыбнувшись, кивнул.
— Вторая подсказка вот в чем. Сегодня в городе состоится большая охота. Очень большая. В госпитале св. Иоанна находится племянник султана Саладина, и сегодня ночью, дядя, чтущий, на свою беду, рыцарский кодекс, собирается его дерзко навестить, исполняя данное обещание. Таким образом, вы повезете графу кроме собственной физиономии, еще и приглашение на охоту. Приглашение разделить успех, это все.
Не задавая больше никаких вопросов де Труа убыл.
Де Ридфору понравилось как он обстряпал это дело. Так или иначе, этого уродливого перебежчика следовало проверить, при этом пройдет окончательную проверку и господин сенешаль. Де Труа должен произвести на него впечатление. Если же он очень хитрый шпион, то насосавшись ценных сведений, он конечно попытается бежать. Португальцы на этот случай предупреждены.
Де Бриссон осторожно прервал размышления великого магистра.
— Извините, мессир, не слишком ли вы доверились этому проходимцу?
— Через несколько часов мы узнаем об этом.
Доложили, что прибыл маркиз Конрад Монферратский и барон де Сантор. Бароном он стал совсем недавно, титул ему был пожалован королем Филиппом-Августом, что явилось результатом сложных перерасчетов претензий между ним и новым римским папой. Так или иначе новоиспеченный барон был доволен. Его положение в ордене иоаннитов и без того прочное, стало еще прочнее и мечта о диадеме великого провизора перестала быть платонической. Конрад был мрачен и выглядел каким-то изможденным. Свою невесту он отправил в один из своих отдаленных замков, где бы она могла прийти в себя от пережитых страданий. Маркиз стал еще угрюмее и неразговорчивее, но свою способность смотреть на вещи трезво отнюдь не утратил, равно как и способность действовать решительно.
Поприветствовав гостей, де Ридфор предложил им сесть и сразу же переходя к делу, сообщил, что за сенешалем послан человек, который, наверняка, привезет его сюда. И очень быстро. Великий магистр не обговаривал в подробностях с ними положение дел в ордене, но и тот и другой догадывались о наличии некоей трещины в монолитном фундаменте Храма. Догадывались они и о том, что роль, которую играет во всей этой истории монах по имени Гийом, весьма велика, больше, чем можно подумать при первом взгляде. Но вся глубина проблемы вряд ли была им известна.
То, что графа де Жизора все еще не было на встрече, их расстроило, хотя и тот и другой попытались этого не показать.
— С сегодняшнего дня Гюи охраняют мои люди, — сказал маркиз, показывая этим, что свою часть договоренности он выполнил, этим он косвенно уколол великого магистра, — полагаю ему все равно, кто не будет выпускать его из дворца.
Де Ридфор кивнул.
— Я думаю, что граф де Жизор уже седлает своего коня.
— Будем надеяться, — мягко сказал де Сантор.
— Вы мне лучше скажите, что сейчас делается в госпитале св. Иоанна?
— В госпитале, — барон сладко зевнул, — мне кажется мы предусмотрели все, помимо тех сотен людей, что скрытно опоясали здание, мы заменили наверное треть больных своими людьми, буквально в двух шагах от Али лежит до десятка наших головорезов, притворяющихся больными. Только Святой дух мог бы навестить юношу и уйти свободно после этого визита. Да и на его счет я не уверен.
— А не разумнее ли было бы убить Саладина там, где мы его обнаружим. Хоть на въезде в город, — спросил мрачно Конрад, — эти громоздкие приготовления внушают мне тоску.
— Ну, во-первых, — пояснил де Сантор, — мы не знаем точно, каким путем султан проникнет в город. Лишь об одном месте в Иерусалиме, нам известно точно, что он там будет — это вонючая подстилка в северном углу главной залы госпиталя св. Иоанна.
— А во-вторых?
Де Сантор вежливо улыбнулся.
— Достаточно и во-первых.
— Уже второй час ночи, — маркиз обернулся к великому магистру, не имеет ли смысл переместиться поближе к месту событий?
— Не вижу оснований спешить. Мне что-то подсказывает, что Саладин появится ближе к утру, самое глухое и трудное время для стражников. И даже если я ошибаюсь, и он прямо сейчас прокрадывается в госпиталь, можно быть спокойным — ловушка захлопнется самостоятельно, а потом… — барон де Сантор картинно развел руками, собираясь еще раз посетовать на отсутствие господина сенешаля, но в этот момент в залу вошел барон де Бриссон и негромким, но торжественным голосом объявил:
— Граф де Жизор.
Вслед за графом вошел и Реми де Труа. С молчаливого согласия великого магистра, он тоже принял участие в совете.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. ЗАПЛАНИРОВАННЫЙ ВИЗИТ
Ночь в большом городе не бывает абсолютно тихой. Перекликаются стражники на городской стене. Ни с того ни с сего поднимают лай собаки. Изредка доносится истошный крик человека, зовущего на помощь.
Кричит он зря, даже если кто-то и прибежит на этот крик, никого он не застанет, кроме ограбленного до нитки крикуна. Городские грабители, с одной стороны, очень трусливы, с другой, умеют работать крайне быстро, не то, что разбойники с большой дороги. Вышеописанные особенности иерусалимской ночи были на руку Саладину, даже случайно потревожив кого-нибудь, он мог быть уверен, что не обратит на себя слишком большого внимания.
Госпиталь св. Иоанна был расположен неподалеку от Сионских ворот, громада его отчетливо рисовалась на фоне звездного неба. Вечером шел дождь и поэтому скаты его крыши блестели в лучах луны.
Много усилий приложил де Сантор к тому, чтобы те несколько сотен людей, которыми были нашпигованы кварталы вокруг госпиталя, не бросались в глаза даже самому внимательному наблюдателю. Теперь, приближаясь по темным переулкам к месту встречи с султаном, он еще раз проверил свою работу. Нет, кажется не заметно ничего подозрительного. Конрад и де Ридфор шли вслед за ним, также как и он, завернувшись в темные плащи, они останавливались, когда он останавливался, прислушивались, когда он замирал, подняв правую руку. Облечены все они были в одежду госпитальных служек, чтобы не спугнуть своим видом дорогого гостя.
Войдя на территорию госпиталя, де Сантор молча показал своим спутникам куда им следует повернуть. Они заранее условились, что де Ридфор и Конрад поднимутся на галерею, охватывающую основную залу с двух сторон, на ней, как правило, отдыхали братья госпитальеры, чье дежурство закончилось.
Сам де Сантор повернул в другую сторону. Он считал своей обязанностью находиться как можно ближе к месту основных событий, он велел приготовить ему укромное место шагах в пятнадцати от лежанки, на которой маялся от перемежающейся лихорадки и наплывов беспамятства, юный сарацин по имени Али.
Госпиталь никогда не засыпал полностью, плавали под сводами стоны, кто-то бредил в горячке. Бродили меж рядами лежанок служки и больные, которым требовалось по нужде, кто-то сидел, схватившись за голову и ныл от зубной боли. Сопящее, дурно пахнущее, мочащееся под себя стадо освещалось тремя широкими, бледными потоками света. Луна висела, казалось, вплотную к высоким окнам.
Де Сантор занял свое место, он все время прижимал к носу платок, густо пропитанный благовониями, ибо дышать было нечем. При этом, он, разумеется, внимательно следил за тем, что происходит вокруг. Появление любой движущейся тени заставляло его вздрагивать. И когда выяснялось, что это всего лишь служка с успокаивающим отваром или возвращающийся из нужника больной, внутри у него разочарованно екало. Затек локоть, пришлось менять позу. Потом еще раз. Как и следовало ожидать, зашевелились сомнения — а придет ли он вообще! Разве он сам, барон де Сантор, в подобной ситуации отправился бы навещать племянника, пусть даже самого разлюбимого? С какой точки зрения не погляди на этот замысел, он выглядит безумным. Почему же султан, не слывущий безумцем, загорелся его осуществлением. Все твердят о благородстве Саладина, но благородство не обязано находиться в полном противоречии со здравым смыслом. Может быть слух об этом визите всего лишь уловка? Здесь просто отвлекается внимание, а где-нибудь в другом месте будет нанесен неожиданный и хитрый удар.
Де Сантор попробовал ужаснуться такому предположению, но не смог. Если уж что и было точно известно о Саладине, это его отвращение ко всякого рода хитростям. Говорят даже, что победу, добытую с помощью обмана он, якобы не считает победой. Его Бог — ему судья. Ведь победа, если нужно, легко забывает своих родителей.
Де Сантор осторожно лег на спину, чтобы дать возможность отдохнуть своему левому локтю, при этом он неожиданно громко зевнул и перекрестился. Почему то подумал о де Ридфоре и остальных союзниках. Ощупал взглядом ограду галереи. Небось ждут зрелища, как в римском цирке. Нет, все-таки, как ломит локоть! Де Сантор придумал, что надо сделать — развернуться на лежанке таким образом, чтобы голова оказалась там, где сейчас находятся ноги, и тогда можно будет опереться на правый локоть. Приподнявшись на четвереньки, госпитальер стал осуществлять свой замысел. Находясь в этом, не слишком благообразном положении, он оглядел привыкшим к темноте глазом зал и… замер. Меж первым и вторым рядами лежанок медленно двигалась высокая согбенная фигура в плаще с капюшоном. Одет этот неизвестный был как и положено служащему брату, но в движениях его… Не меняя положения, де Сантор все напряженнее следил за таинственным гостем. Внутри у него стоял немой вопль — он! он! он! Сердце стучало так, что кажется создавало эхо под сводами.
Идет! Идет именно туда, где лежит в пеленах своего беспамятства высокородный племянник. Шаг не слишком уверенный. Даже если ему сообщили точное месторасположение лежанки Али, в полумраке с непривычки сориентироваться трудно. Вот он подходит к последнему повороту. Вот переступил через припадочного, что лежит с краю. Еще несколько шагов и он у места!
Фигура в капюшоне остановилась в ногах у Али. Капюшон повертелся по сторонам. Проверяет, не следят ли за ним. Предусмотрительно, очень предусмотрительно! Присел. И снова огляделся. Рука потянулась к покрывалу, под которым скрывается лицо возлюбленного племянника.
Де Сантор мягко оттолкнулся руками и встал на колени, чтобы лучше видеть. Спина Саладина скрывала от него начало родственной беседы.
И тут раздался дикий, страшный своей внезапностью вопль. Человек в капюшоне резко отпрянул и рухнул на бок.
Де Труа был оставлен в бело-красной зале. Великий магистр то ли забыл отправить его обратно в келью, то ли сделал это специально, трудно сказать. После того как короткий совет закончился и высокопоставленные господа удалились, де Труа получил большую пищу для размышлений. Слишком много неожиданных и очень уж разнообразных сведений обрушилось на него в считанные минуты. Теперь, разгуливая по зале, он рассортировывал их, приводя в порядок картину мира. Хотя, если честно, всю важность сегодняшней ночи он понял сразу. Если Саладина удастся пленить, или убить, что надежнее, то будущее Иерусалимского королевства перестанет быть столь беспросветным. Несмотря на все свои нечеловеческие способности и возможности, брату Гийому понадобится слишком много времени, чтобы создать второго такого сарацинского полководца.
Ожидание всегда томительно, можно себе представить, каково ждать решение судьбы королевства. Некоторое время де Труа прогуливался по периметру залы, потом, устав, уселся в кресло великого магистра и нашел его весьма удобным. Оно было изготовлено еще по заказу де Торрожа, а он был известный сибарит и знал толк в удобствах.
Время двигалось очень медленно, и чем дальше, тем медленнее. Во дворе под окнами произошла смена караула. Надо полагать, первая стража новых суток. Де Труа заставил себя расслабиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78