– Да-да, там вроде бы люди и не люди одновременно, но один – точно не человек, страшилище такое… – сказал Орднер.
– Они сканировали нас. У меня в руках яйцо зоргов, и я, как дурак, не знаю, куда с ним деваться, – вспомнил Брауер.
Андрей понял, что камни помогли снять блокировку памяти. Видимо, они были из того же набора артефактов, оставленных в этом мире Изначальными. Ни один из земных инструментов не смог бы этого сделать.
– Вы все помните? Вы ясно осознаете, что теперь помните все? – спросил Андрей.
– Да, я все помню.
– И я.
– Я тоже.
– Мы летим на большом корабле. Довольно странном. Это инопланетяне, но все, кроме одного, люди. Только странные какие-то. Они нас спрашивают, где мы нашли яйца зоргов и где пси-эмиттер. Я не понимаю, что такое пси-эмиттер. И тут видим на экранах космический разведчик «Бриз-2». Я точно помню, что в составе флота его не было. И он идет прямо на Тар. Зачем, не знаю. Инопланетяне тоже недоумевают. Это видно по их лицам и встревоженным разговорам. Все следят за разведчиком. Мы на орбите Тара. Через некоторое время «Бриз-2» поднимается с Тара. Флота Макферсона нигде нет. Мы не понимаем, что случилось с флотом. Инопланетяне тоже этого не знают. Они называют себя храмовниками Протосса, – продолжил рассказ Джим.
– «Бриз-2» удаляется все дальше от зараженной планеты. Он выходит на высокую орбиту планеты. Мы незаметно следуем за ним. Наконец «Бриз-2» разворачивается, и от него исходит белый крутящийся вихрь. Боже мой! Тар окутывается белым сиянием, вскипает огнем и разлетается горящими обломками. Ни одна водородная бомба не смогла бы сделать такого с планетой. Откуда на нашем корабле такое оружие? – изумился Генри.
– Мы преследуем «Бриз-2». Он пытается уйти. Храмовники используют силовое поле. Поле стасиса – называют они. «Бриз-2» застывает в ловушке, – рассказывает Барт.
– Помню, как мы вошли на борт «Бриз-2», – подхватил Крис. – Десантники сразу же открыли стрельбу. Мы бросились на пол. Вокруг свистят пули, вспышки бластеров. Храмовники приказывают лежать. Вокруг нас защитное поле. Пули теряют скорость и шлепаются на пол, как градины. Самих храмовников не видно, только сверкают их призрачные лезвия. Один парень из десанта так налегал на автомат, что лишился рук. Он, бедняга, стоит и смотрит, как его руки с автоматом падают на пол. Но ни крови, ничего. Рана запеклась мгновенно. Десантники сразу поутихли. Стрельба прекратилась. Увидели, что нас им не взять.
– Потом храмовники все расспрашивали Конахена и десантников, что они делали на Таре. Проверили все какими-то сканерами и детекторами, но, видимо, так и не нашли того, что искали. Нам сказали: «На Землю полетите на этом корабле. «Бриз-2» будет пристыкован к «Эксельсиору». Вы забудете все, что здесь происходило», – сообщил Генри.
– Храмовники спрашивали, у кого из землян пси-эмиттер?
– Еще бы. – полный шмон. Перевернули весь корабль. Всех проверили своими приборами, но ничего не нашли. Мы помогали храмовникам искать этот пси-эмиттер.
– Что сказал Конахен о пси-эмиттере?
– Сказал, что впервые слышит об этом. Его несколько раз проверяли на детекторе, но прибор показал, что все в порядке. Хотя мне уже тогда показалось, что врет Конахен. Но инопланетянам с их детекторами виднее. Потом нам показали какие-то светящиеся кристаллы и сказали, чтобы мы все забыли с момента посадки. Мы и забыли, – закончил рассказ Генри Брауер.
– Вот так дела… – протянул Рональд Сейме. – А мне вспомнилось, как классе в восьмом я одну девчонку прижал к стенке и тиснул. Нет, так вышло, случайно… – зарделся он.
Теперь у Сомова была вся информация, какую могли дать астронавты. Вполне вероятно, что пси-эмиттер находился у Конахена. Вот только как ему удалось провести храмовников? Может, он и сам забыл, что у него был пси-эмиттер, а потом, когда надо, все вспомнил? Да, как бы ни были продвинуты братья-храмовники, а с землянами разобраться им было не так-то просто.
Время не ждало. Нужно было решать, что делать с астронавтами, и Сомов не стал тянуть:
– Теперь я должен вам снова заблокировать память, чтобы вы нигде не проболтались об этом. Но я не хочу этого делать. Я просто расскажу вам все, что сейчас происходит в мире, а вы сами сделаете выводы. Скажу сразу, нам нужны такие люди, как вы. Грядут тяжелые времена, и я хочу, чтобы жизнь на Земле и в других мирах продолжалась. Итак, пси-эмиттер…
Андрей рассказал им все, что можно, о Зорге, протоссах, храмовниках и грозящей всему миру опасности. И уже через час все они мчались в голубом «форде Хорусе» Рональда Сеймса по направлению к городу Орландо, где находился ближайший аэропорт. К счастью, рейсы в Европу еще не отменили. И все они, за исключением Рональда Сеймса, вылетели в боснийский город Мостар. Там в эту минуту решалась судьба человечества.
И уже в самолете, когда они взлетели и пошли над океаном, Сомову приснился странный сон. Он снова оказался в Тибете. Это был сон из прошлого, но прошлое предстало теперь в ином свете. Он снова шел вместе с Соджо-ламой по горной тропе в Небесную Обитель. Это было в горах, на высоте примерно восемь тысяч метров. Там на заснеженной вершине стоял Храм Первичного Творения. На Земле еще только зарождалась жизнь, возможно, еще бродили динозавры, а здесь высоко в горах уже был воздвигнут первый Храм. Место это было заповедное, и пускали сюда лишь избранных. Горная тропа вилась между скал и утесов. Но все же маршрут был проложен таким образом, чтобы подъем шел достаточно полого. Они шли с Соджо-ламой и говорили об открытии Андрея:
– Вы правы, все эти культуры и языки одного происхождения и давно уже канули в Лету. Каждая из этих цивилизаций впоследствии пошла своим путем, но все они в конечном счете погибли. Эта участь ожидает и нас. Мы обречены так или иначе. Дело только в инструменте, какой изберет провидение для нашей смерти.
– Но почему все так фатально? – спросил Андрей.
– Это предопределено всей логикой нашего развития. Вы представляете, что такое перенасыщенный раствор? Стоит туда опустить кристаллик определенной формы, как все растворенные кристаллы примут форму первого кристалла. У нас та же затравка. И это происходит от эпохи к эпохе. Мы своими действиями и мыслями выращиваем кристаллы своего будущего. Это наши мыслеформы кристаллизуют раствор бытия, и мы получаем то, что заслуживаем. Хотя сами себе боимся в этом признаться.
– Я не вполне согласен с вами. Мы хотим только лучшего.
– А для кого лучшего? Для себя ведь, верно? Мы пытаемся подстроить универсум под нас, а не нас под универсум. Мы не учитываем такое огромное количество разнообразных факторов, что от этого становится просто страшно. Это как ребенок, играющий со спичками на стоге сена.
– Но всего учесть невозможно.
– Верно, разум человека ограничен и не может охватить всего, что творится во Вселенной. Этого никто от людей и не требует. Но есть учения, учителя, проводники и знаки. Однако в нашей жизни мы часто игнорируем их, рассчитываем только на свой несовершенный разум и зачаточный опыт. В результате получаем кристаллический раствор, сваренный по собственной прихоти, и задыхаемся в нем, как мухи в меде.
– Но большинство все же прислушивается к голосам пророков и учителей, – возразил Андрей.
– Не уверен. Посмотрите, что с ними сделали люди. Никто не слышит друг друга. Разве хотели пророки, чтобы люди из-за их учений убивали друг друга? Они были просто одержимы Идеей и пытались как могли донести до людей открывшиеся им истины. Но из этого мало что получилось. Учителей не поняли и отвергли. В результате сами видите, что творится в мире.
– Но ведь в последние сто лет возникла церковь Единого Бога. Она объединила многие конфессии.
– Возникла, но объединила ли? Получилось что-то искусственное и выхолощенное, что не оскорбляет ничьих чувств. Эта официальная церковь похожа на глянцевую рекламу с затертыми слоганами, которая только усилила на подсознательном уровне религиозную нетерпимость. По этой причине возникли разные экстремистские движения за возрождение древних культов и очистку религиозных верований. И все оттого, что в основание новой церкви не были положены новые идеи. А без Идеи это здание долго не выстоит. Мы только бросили в раствор новый кристаллик соли и теперь ждем, когда выпадет осадок и погребет всех нас.
– А ваша религия претендует на окончательную истину? – хмыкнул Андрей.
– В нашем учении истины не больше, чем в любом другом. Думать иначе было бы вредным заблуждением. Мы сознаем это и не пытаемся навязывать свое учение. Вы когда-нибудь слышали, чтобы мы устраивали джихады или крестовые походы?
– Нет, – улыбнулся Андрей, – не слышал.
– Мы просто иногда подаем знаки. Протягиваем руку человеку, который что-то открыл для себя. Как вам, например.
– Но я открыл не только для себя. Это открытие для всей человеческой цивилизации.
Соджо-лама поднял глаза к небу и прищурился на яркое солнце.
– Вот и вы собираетесь бросить свой кристаллик соли, даже не задумываясь, к чему это приведет. В этом одна из причин, почему мы пригласили вас сюда.
– Вы не хотите, чтобы я публиковал свое открытие?
– Решать вам, но мы бы хотели, чтобы вначале вы ознакомились с некоторыми любопытными материалами.
– Они могут повлиять на истину или на мое решение?
– Истина – она всегда существует для кого-то, а решение принимать все равно вам. Мы не можем никому навязывать свою волю. Да это и бессмысленно, каждый сам выбирает свою карму. Реакция в растворе уже запущена, и не важно, когда выпадет осадок – раньше или позже. Весь этот мир – лишь сон Адуна.
– Адуна?
– Называйте его как хотите: Верховной Божественной Личностью, Богом, Абсолютом, Мировой Идеей или Черепахой, лежащей на краю пространства и времени и держащей весь мир. Как угодно: любое определение и слово в равной степени будет неверно.
– Зачем же тогда вы пригласили меня? Соджо-лама остановился, чтобы перевести дух, и уставился на сияющие вершины.
– Человек тоже важен. Пусть вы не донесете открытие до мира, но донесете до себя, успокоитесь и тем самым обретете гармонию с Мировой Идеей. Для нас это важно, потому что мы все идеалисты. Мы продолжаем надеяться: а вдруг этот мир изменится к лучшему? Вдруг мы сумеем сделать так, что Адун улыбнется нам в своем сне? – Соджо-лама внимательно посмотрел на Андрея, и в щелочках его глаз запрыгали веселые искорки.
Они стояли у Храма на заснеженной вершине. Ветер подхватывал ленточки, привязанные к язычкам колокольчиков, и колокольчики отзывались мелодичным звоном. Храм, построенный из белого искрящегося камня, был совершенно не заметен на занесенной снегом вершине. Его голубой купол был отделан серебром, и только на золотом шпиле, вознесенном высоко в безоблачное небо, сияла яркая звездочка.
– Изначальные построили этот Храм, – сказал Соджо-лама, поднимаясь по вытертым ступеням. – Если бы не Храм и не его Архивы, мы бы никогда не догадались об их существовании.
Андрей крутнул молельный барабан при входе. Барабан отозвался звонкой мелодией серебряных колокольчиков. В Храме было темно. Горело несколько лампад, выхватывая из тьмы отдельные фрагменты храмового убранства. В одном из кружков света, склонившись в земном поклоне, сидели трое закутанных в темные одеяла монахов или паломников. Никто из них не поднял головы, когда Андрей и Соджо-лама проследовали внутрь Храма. Единственным украшением темного зала служила большая золотая статуя Будды, подсвеченная масляными лампадами.
– Вы почитаете Будду? – удивился Сомов.
– Учитель понял многое, но не стал все рассказывать. В этом его мудрость и наше почитание, – пояснил Соджо-лама.
Со скрипом отворилась маленькая дверца, тщательно спрятанная от посторонних глаз за резными деревянными колоннами. Соджо-лама провел Андрея в небольшое помещение ризницы, где хранились различные культовые предметы, а затем они оказались в просторной библиотеке, сплошь заставленной стеллажами с книгами, старинными свитками и фолиантами. Несколько монахов склонились над столами с книгами. Света от ряда небольших окон, проделанных под самыми сводами, было недостаточно, но на столах горели керосиновые лампы.
– Это библиотека Храма. Конечно, мы не держим здесь детективов, но, поверьте, здесь тоже много интересного, – сказал Соджо-лама и указал на узкий проход за одним из книжных стеллажей: – Нам сюда.
Коридор был узкий и темный. Вниз круто уходила каменная лестница. Соджо-лама взял керосиновую лампу, и они стали спускаться вниз.
– Я даже не знаю, сколько лет этому Храму. Говорят, его нашел Сиддхартха Гаутама, после чего обрел просветление и стал Буддой Шакьямуни, но еще до него многие источники упоминают об этом священном месте.
– Вы думаете, его построили инопланетяне?
– Его построили Изначальные, среди них были и люди. А инопланетяне они или нет, я не знаю.
Лестница, казалось, никогда не кончится. Ступени, сложенные из каменных плит, сменились вытесанными в скальной породе. Андрей не помнил, как долго они спускались вглубь горы, пока наконец не уперлись в каменную стену.
Соджо-лама поднял лампу:
– Посмотрите, Андрей, эти символы не кажутся вам знакомыми?
Стена была испещрена выбитыми знаками. Это был древний язык. Андрей перевел надпись:
«Этот камень был заложен в основание Храма Первичного Творения на Земле. Когда-нибудь, когда люди вылупятся из колыбели своего развития, они непременно обнаружат это послание. И в том мы поможем им, как поможем определить путь следования Мировой Идее и обрести свое место во Вселенной. Все мы братья. Объединяет нас наличие разума и воли, а значит, мы должны четко осознать свое место в этом мире, созданном Изначальными по вдохновению Адуна. Это знание и знание путей развития Мировой Идеи служит определяющим фактором развития любой цивилизации.
В знак нашего Братства мы передаем землянам этот Храм вместе с нашими знаниями и провозглашенными принципами. Мы верим в вас, братья, и надеемся, что вы обретете правильный путь развития, угодный Мировой Идее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83