– Я и не думал, что ты разбираешься в винах.
А почему, собственно, вы не думали, что я разбираюсь в винах? – огрызнулась Кэрлис, и впервые Том не нашелся, что ответить. Он погрузился в изучение меню.
– Не понимаю, почему ты отказываешься писать эту книгу, – небрежно заметил Том чуть позже, поглощая копченую осетрину по двадцать долларов порция.
– Если бы я знала, как заработать миллион, я этим бы и занялась, – ответила она в том же тоне, – и даже не подумала о том, чтобы писать книгу на эту тему.
– Мы могли бы отблагодарить тебя, – осторожно сказал Том.
– Да? В самом деле? – Она почувствовала, как забилось сердце, но решила сыграть роль Гленды Джексон в фильме «Аристократка» и говорила спокойно и уверенно.
– Да, – сказал Том. Как раз в этот момент официант убирал закуски, и над столиком на некоторое время повисла тишина.
– Мы готовы предложить тебе двадцать пять процентов, – продолжал Том, когда принесли голубей в трюфелях за сорок долларов. – Двадцать пять процентов это двадцать пять тысяч долларов, – с нажимом сказал он. – От такого предложения не отказываются, – добавил он с уверенной улыбкой, разрезая тушку голубя, и явно не испытывая никаких сомнений в ответе.
– Ну почему же? – ответила Кэрлис, к собственному удивлению. А Том едва не поперхнулся.
– Но мне без тебя не обойтись! – воскликнул он, разом утрачивая свое притворное хладнокровие. – Ты же знаешь, как Лэнсинг пишет. Его стиль тебе известен.
– Не только известен, – насмешливо сказала Кэрлис, явно довольная собой. Ей не терпелось рассказать об этой встрече Кирку Арнольду. – Я сама его выработала.
Когда принесли суфле за восемнадцать долларов, Том повысил ставку.
– Пятьдесят процентов, – сказал он и вновь услужливо занялся арифметикой. – Пятьдесят процентов это пятьдесят тысяч долларов. Ты просто не можешь позволить себе отказаться от таких денег.
– Откуда вам знать, что я могу и чего не могу себе позволить? – спросила она, дивясь тому, что Том, видно, думает, что она складывать и вычитать не умеет, а еще больше – что они рассуждают о пятидесяти тысячах долларов! – Вы решили, что я не разбираюсь в винах, но из этого еще не следует, что я действительно в них не разбираюсь.
– Ладно, нечего задаваться, – буркнул Том и велел официанту принести пачку «Кента». Что с ней случилось? – спрашивал он себя. Что это она превратилась в такую зануду? Тут он подумал, что, может, у нее месячные, и немного расслабился. Пройдет день-другой, и она будет посговорчивее.
– Не торопись, – сказал он примирительно, поглаживая ее руку. – Подумай. Это хорошая сделка.
– Хорошая? Как сказать, – она пожала плечами, притворяясь равнодушной. Принесли черный кофе и фирменные пирожные. – Впрочем, я подумаю.
Она рассталась с Томом на углу Пятой и Пятьдесят пятой улиц и позвонила Кирку Арнольду из вестибюля гостиницы «Сейнт-Режис».
– Он предложил мне пятьдесят тысяч! – выпалила она. – Начал с двадцати пяти, но я сказала «нет». По правде говоря, до сих пор не могу поверить.
– Прекрасно, – сказал он, и ей показалось, что более сексуального, чем его, с хрипотцой, голоса она в жизни не слышала. – Отлично справились!
– Только благодаря вам! – сказала она радостно, буквально вся сияя. Не Принцем Уолл-стрита он был. Он был ее Принцем!
– Ну что же, – ответил он, и по голосу Кэрлис почувствовала, что Кирк улыбнулся. – Выходит, вы довольны, что у вас есть я?
У меня есть он? Девушка вроде меня и такой мужчина, как он? Задавшись этим вопросом, Кэрлис расхохоталась. Она не переставала смеяться всю дорогу на работу, не обращая внимания, что на нее смотрят. Незнакомые люди, которым невольно передавалось ее настроение, улыбались ей, и она улыбалась в ответ. Пусть думают что хотят. Она любила весь Божий свет и чувствовала, что наконец-то оказалась на коне.
При очередной встрече с Уинном она постаралась, чтобы он заметил спички из «Сейнт-Режиса» и «Ла Кот Баск».
– «Ла Кот Баск», – спросил он, беря в руки коробок. – «Сейнт-Режис»? Когда ты там была?
– На той неделе, – небрежно ответила она.
– С кем? – требовательно спросил он. – Кто пригласил тебя?
– Прекрасный Принц, – загадочно ответила она. – Ты его не знаешь.
Он предложил ей встретиться в пятницу.
– Я сварю обед, – вызвался Уинн. – И ты можешь остаться у меня.
– Извини, – сказала Кэрлис, неожиданно вспомнив силу слова «нет». – Не могу. Я занята.
– Занята? – повторил он недоверчиво, словно недослышал. – Да ты ведь всегда свободна.
Она промолчала, заставив его теряться в догадках.
– Тогда в субботу, – предложил он и вспомнил о спичках. – Можно пойти куда-нибудь. В какое-нибудь приятное местечко.
Глава VI
Деньги всегда играли огромную роль в жизни Кэрлис. Собственно, не столько деньги, сколько их дефицит. Доходы у отца были скромные, а болезнь матери стоила дорого. Кэрлис росла, вынужденная отказывать себе во многом. Новые платья, поездки во Флориду, красивые золотые браслеты – все это было для других, не для нее. Она всегда подавляла зависть к тем, для кого не существовало проблемы денег, но всегда задумывалась, каково это – не смотреть на бирку с ценами, не колебаться всякий раз, покупать – не покупать. Доныне она так и не знала вкуса настоящих денег и возможностей, которые они дают. Единственное, что оставалось – убеждать себя, что деньги не так-то и важны.
Кэрлис было уже двадцать восемь, приближалась круглая дата. Пора бы повзрослеть и вести себя соответственно. Пора подумать о себе. Помимо всего иного, работа убедила ее в том, что мужчины думают о деньгах, а женщинам нужны комплименты. Мужчины постоянно говорят о заработках, своих и чужих, о том, кто сколько стоит и сколько заработала компания А и насколько опередила она компанию Б. Женщины говорят о том, кто нравится и кто не нравится боссу, их доводят до слез замечания, и они млеют от похвал.
Конечно же, Лэнсинг был поглощен денежными проблемами, хотя и говорил почти исключительно о штучках, которые вытворяет его член. Том, тот вообще приходил в ярость при одной мысли, что кто-нибудь – ровня по должности – зарабатывает хоть на доллар больше, чем он. Питер, узнав, что женщина – начальник канцелярии в другой фирме получает столько же, сколько и он, схватил автомат Калашникова, который, по его словам, он отобрал у русского солдата во время венгерской революции, и трахнул прикладом по бутылке, охлаждавшейся в ведерке со льдом. Даже Серджио, который считал себя Звездой с большой буквы, приберегал самые выразительные свои фиоритуры для переговоров о контрактах и гонорарах.
В каком-то смысле, находила Кэрлис, все это довольно смешно. Они напоминают ребятишек на школьном дворе, доказывающих, чей член длиннее. Но, с другой стороны, рассуждала она, они правы. В делах именно деньги играют решающую роль. В жизни они тоже имеют значение. Деньги означают свободу и возможность выбора; деньги означают разницу между оригиналом и копией; от денег зависит, что о тебе думают; деньги могут определять и то, что сам думаешь о себе. Кэрлис до сих пор не могла отделаться от навязчивого ощущения самозванки. Ладно, банковский счет поможет ей избавиться от этого чувства, решила она. Она сказала Тому, что обдумала его предложение и согласна написать за Лэнсинга книгу. Пятьдесят тысяч долларов – это огромная куча денег. Такой шанс может никогда не повториться, так что надо с толком распорядиться своим богатством. К тому же появился повод обратиться за помощью к Кирку Арнольду.
– Ну ладно, я заставила их принять мои условия, а теперь что делать? – спросила она, позвонив ему как-то утром, в половине девятого. Голова у нее шла кругом, она была буквально в панике. Впервые в жизни Кэрлис удалось добиться своего, и теперь она была в полной растерянности. Голос выдавал ее, Кэрлис и сама чувствовала, что он дрожит.
– Прежде всего успокойтесь и порадуйтесь победе, – дал он совет, которому сам никогда бы не смог последовать. – Ну, а потом наймите адвоката, и пусть он подготовит контракт.
– Адвокат? Контракт? – спросил Том. – Это еще что за чушь? Ты что, не доверяешь нам?
– Я предпочитаю, чтобы этим делом занялся мой адвокат, – вежливо, но твердо сказала Кэрлис.
– О Боже, – простонал Том, но вынужден был согласиться.
Кэрлис попросила Кирка Арнольда порекомендовать ей адвоката, что тот и сделал, предложив обратиться к некоей Джудит Розен.
Джудит Розен приближалась к шестидесяти, но по ней этого нельзя было сказать. В Джудит было все, чего Кэрлис могла только желать: женственность, ум, решительность, надежность, сексуальность. Том возненавидел ее.
Кэрлис отправилась в Чарлстон и провела там три месяца, сочиняя книгу «Как заработать первый миллион» в уютном кабинете городского дома Лэнсинга. Книга составилась из смеси старых газетных выступлений, лекционных стенограмм и записанных на пленку бесед, в ходе которых Кэрлис выпытывала у Лэнсинга суть его экзотических теорий. Работа оказалась нелегкой, но, как большинство работ, осуществимой. В общем, действительно все это походило на сочинение пятидесяти пресс-релизов, скрепленных воедино. Разумеется, новая, здравомыслящая Кэрлис не собиралась говорить об этом Тому. Она работала по двенадцать часов в день, и хуже всего было то, что написанное никак не запоминалось. Каждое утро приходилось перечитывать сделанное накануне. Сегодня одно, завтра совсем другое, – сплошной туман; это нервировало Кэрлис.
– Слушай, у тебя было что-нибудь в этом роде, когда ты писала книгу о биоупражнениях? – спросила она как-то Мишель по телефону, опасаясь, что у нее просто поехала крыша.
– И когда писала книгу о красоте – тоже, – сказала Мишель, вспоминая темпераментную пьянчужку хозяйку салона красоты, которая подтягивала кожу на груди и заднице, тщательно скрывая это ото всех. – Главное, – говорила она Мишель, – чтобы люди считали, что лишь благодаря упражнениям я сохранила такую прекрасную фигуру.
Словом, Мишель хорошо понимала, каково приходится Кэрлис.
– Возиться с таким дерьмом – это все равно что отплясывать чечетку на песке. Стараешься изо всех сил, а толку что – ничего не слышно. Плюнь и думай о деньгах.
Будущая книга широко рекламировалась через почтовые каналы, чтобы потенциальные потребители удовлетворяли свои инстинкты к обогащению в тиши дома. В конце концов, доля Кэрлис выразилась в шестидесяти тысячах долларов. У нее и шести тысяч никогда не было, не говоря о шестидесяти.
– Шестьдесят тысяч долларов, – повторяла она, не в силах поверить, что это наяву. Совершенно в своем духе она спрашивала всех и каждого, что ей делать с такими деньгами.
– Займитесь биржевыми операциями, – посоветовал Лэнсинг. – Делайте, как я, и заработаете целое состояние.
Зная, на чем Лэнсинг основывает свои предсказания, зная и то, что ошибается он ничуть не реже, чем оказывается прав (о чем пресса старательно умалчивала), она скептически отнеслась к его рекомендациям.
– Предоставь это мне, – сказал Уинн, желая быть полезным. – Я найду выгодное вложение.
Она уже готова была так и сделать, но Норма отговорила ее – так, пожалуй, никогда от него не отделаешься.
– Спасибо, конечно, – ответила она, наконец, Уинну, – но я ничего не смыслю во вложениях, даже если кто-то делает их за меня.
Не привыкший к отказам, Уинн дулся целый месяц.
– Мой тесть – гений в таких делах, – сказал Том. – Если хочешь, я попрошу, и он найдет, во что вложить твои тысячи.
Кэрлис была незнакома с его тестем, и мысль о том, что ее деньгами будет распоряжаться чужой, претила ей.
– Положи их в банк, – посоветовал Джейкоб, как-то позабыв о депрессии, которая почти выключила его из жизни. – Это надежно.
– Потратьте их, – не задумываясь, сказал Кирк Арнольд. – Деньги для этого и существуют.
– Думаю, отец прав, – сказала она Норме. Просто потратить – Кэрлис нашла это легкомысленным. Ведь было так трудно заработать эти деньги. О том, что случай может повториться, она даже не задумывалась. – Да, пожалуй, положу их в банк.
– Не будь дурой, – сказала Норма. – У тебя хорошие костюмы и хорошая работа. Ты полностью переменилась, только живешь по-прежнему в той же хибаре. Пора и от нее избавиться. Почему бы не купить себе приличную квартиру?
– Купить? – ошеломленно спросила Кэрлис. Самой купить квартиру, чтобы жить в ней? Она одинока. И кто она такая, чтобы покупать квартиру? Разве можно себе это позволить? А с мебелью как быть? Что, если она ей не понравится? И что будет, если она познакомится с кем-нибудь? Сама мысль о покупке квартиры приводила ее буквально в паническое состояние.
– Боюсь, – промямлила она и сама споткнулась о слово, вылетевшее у нее изо рта. Боязнь? Да нет, то был ужас.
Кэрлис жила в своей каморке уже больше пяти лет, и она все еще была наполовину пустой. Односпальную кровать, обеденный стол, черно-белый переносной телевизор она перевезла сюда из родительской квартиры. Ни дивана, ни письменного стола у нее не было. Точно так же, как и ночного столика, кресла, штор и даже платяного шкафа. Свои платья, юбки и нижнее белье она держала на книжных полках, доставшихся ей в наследство от прежнего арендатора. Тонкие оконные занавески, которые нашлись в подвале дома, где жила Норма, укрывали ее от любопытства соседей. Постельное покрывало из индийского хлопка переехало сюда из ее старой комнаты на Уэст-Энд-авеню, а складными стульями когда-то пользовались сиделки матери. Из года в год Кэрлис говорила себе, что уж теперь-то она обязательно купит полки и поклеит обои. Так, чтобы, «когда она познакомится с кем-нибудь», квартира выглядела пристойно. «Теперь» так никогда и не наступило, да и «знакомства» не произошло.
– Верно, – согласилась Норма. – Тебе и впрямь страшно, только боишься ты не покупки квартиры. Ты боишься связать себя.
– Вовсе нет, – сказала она, едва ли не в первый раз разозлившись на Норму. В конце концов, я-то как раз хочу, как ты говоришь, связать себя. Это Уинн не хочет.
– А ты все никак не можешь отделаться от него, – заметила Норма.
На сей раз Кэрлис промолчала. На сей раз она ничего не сказала и задумалась над словами Нормы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64