Джейд и не сомневалась, и этот разговор они закончили в постели.
Она начала подумывать о том, что, может, им лучше уехать из Форт Уэйна и зажить совсем отдельно, подальше от Хартли и компании «Хартли». Но когда она вскользь упомянула об этом, Барри мгновенно ощетинился.
– Никогда! – Он прямо побелел от ярости. – Никогда! Настанет срок, и компания перейдет ко мне. Это мое наследство. И я никогда от него не откажусь.
И Джейд отступила – ведь она любила его, она была верна ему и, выходя замуж, обещала ему всегда быть вместе с ним.
Глава IX
Джейд уже совсем выбилась из сил, когда ее свекор неожиданно предоставил ей новые возможности.
– Нам пора выходить на национальный рынок, – заявил он.
Это было в 1972 году. Никсон лидировал с большим отрывом в президентской гонке; в отношениях с коммунистическим Китаем наступила оттепель; продвигались переговоры о прекращении огня во Вьетнаме; в штаб-квартире демократической партии в Уотергейте произошла «мелкая кража»; вышел роман Ливингстона «Чайка по имени Джонатан Бах»; Марлон Брандо сыграл в «Крестном отце»; Бобби Фишер стал чемпионом мира по шахматам. До всего этого Хербу Хартли, впрочем, не было решительно никакого дела. Потребности покупателей и коммерческие новости – вот и все, что его интересовало.
– Уровень рождаемости падает, экономика в застое, и если наша компания не расширит свой рынок, дела в стране пойдут совсем плохо.
В подтверждение своей теории Херб мог бы привести графики и таблицы, из которых следовало, что наступало время среднего бизнеса. Это же подтверждал и заказанный им аналитический обзор ситуации.
– Начинать надо с Восточного побережья, с Нью-Йорка, – Херб посмотрел на Джейд поверх очков. – Ты жила там. Ты знаешь этот город, так что тебе и карты в руки.
– Нью-Йорк? – испуганно спросил Барри, когда Джейд пересказала ему свой разговор с Хербом. – Но ведь это же значит, что тебя здесь не будет. А как же я?
Джейд ни словом не обмолвилась, что ей до смерти хочется в Нью-Йорк. Она спала и видела, как встретится с Эффи и Мэри Лу, пробежится по магазинам и парфюмерным лавкам, вдохнет воздух свежести и новизны. В день отъезда она заговорила совсем о другом. Недавно ей попалась статья о бывшей футбольной звезде Джо Намате, и теперь она все время только об этом и думала.
– У него тоже было разбито колено, – сказала Джейд за завтраком. – И при этом он чувствует себя превосходно. А все потому, что много занимался физической терапией. Может, и тебе попробовать?
После операции доктор именно это и советовал Барри, но тот, отчаявшись поправиться, отказался. Теперь, по прошествии нескольких лет, он готов был передумать.
– Что ж, неплохая идея, – сказал он, желая сделать приятное Джейд. – Пожалуй, надо увидеться с доктором Надрисом. Пусть порекомендует кого-нибудь.
В апреле 1972 года Джейд очень часто встречалась с агентами по продаже недвижимости. Раньше она ничего не знала о них и тем более никогда не снимала помещение для фирмы. Но, как и всегда, это ее не смущало. С детских лет мать ценила в ней твердость и надежность, считала, что она вполне может за себя постоять. Те же качества видела в ней и Мэри Лу. Что касается Херба Хартли, то он вообще был уверен, что для нее нет ничего невозможного. Джейд и сама считала, что справится с чем угодно, – ей не приходило в голову, что своими способностями и уверенностью в себе, независимым характером была обязана своему не столь уж счастливому детству.
…Нью-Йорк был таким, как всегда: здесь все куда-то торопились, все дышало богатством, неповторимостью, энергией. Джейд казалось, что она просыпается после долго-долгой спячки. Как и обычно, в Нью-Йорке многое переменилось.
«Ле Драгстор» на Третьей авеню в районе Шестидесятых улиц превратился в бойкое место торговли косметикой, пластинками, безрукавками. Здесь также можно было съесть гамбургер и выпить стакан вина. «Ле Павильон», всегда служивший украшением Пятьдесят седьмой улицы, наоборот, закрылся. Квартал Сохо, не существовавший еще несколько лет назад, когда Джейд уезжала из Нью-Йорка, теперь, после нового административного деления, превратился в центр обитания молодых художников-реформаторов. Здесь открылись картинные галереи, появились лавочки, в которых торговали нестандартной парфюмерией, а также одеждой, утварью для дома и разного рода деликатесами. Состоятельные хозяйки покупали еду у «Дина и Де Люки», модники толпились в магазине «Сказки Гофмана», а любители элегантной мебели не вылезали от «Терпена и Сандерса». По субботам местные жители не выходили из своих мансард, отдавая район на растерзание туристам.
У Савенна тоже произошли перемены.
– С тех пор как ты ушла, тут было полно этих «эй, ты, как там тебя по имени?», – басила Мэри Лу, которую было едва видно из-за бумаг на столе. Надрывался телефон, но она не брала трубку. Зад у нее стал еще больше, голос – грубее, нрав – круче. Она нетерпеливо отмахнулась от извинений Джейд, что та уехала, не попрощавшись, а не замолкавший ни на секунду телефон помешал ей расслышать грустный рассказ Джейд о выкидыше. – Если вздумаешь когда-нибудь вернуться со Среднего Запада или где там тебя носит – место всегда за тобой. Понимаешь?
– Да, Мэри Лу, – ответила Джейд, и теперь, когда она научилась спорить с самим Хербом Хартли, голос ее звучал уже далеко не столь кротко, как прежде. – Конечно, понимаю.
– Отлично! Словом, если объявишься, звони мне немедленно.
– Хорошо, – улыбаясь, сказала Джейд, даже и не думая о возвращении. И уж тем более не предполагая, в каком растерзанном состоянии она сюда вернется. – Только мне и там хорошо.
– Ну да, конечно, – кисло заметила Мэри Лу, критически оглядывая неброское приталенное платье Джейд и сравнивая его с модными мини-юбками, которые та носила несколько лет назад. – Примерно таким же счастливым чувствует себя Ричард Никсон, просматривая каждое утро «Вашингтон пост».
К концу недели Джейд нашла то, что искала, – дом на углу Пятой авеню и Пятьдесят третьей улицы показался приемлемым. Еще через две недели она снова прилетела в Нью-Йорк, чтобы подписать договор на аренду. Помещение для магазина было найдено – теперь пришло время заняться интерьером. Агент по недвижимости предложил на выбор двух опытных художников. Но один был слишком экстравагантен, его идеи явно противоречили домашнему в своей основе стилю Хартли. Другой был лишен и малейшего воображения, а его стандартные эскизы напомнили Джейд худшие из магазинов, в которых ей приходилось когда-либо бывать. Мэри Лу нашла только одного художника, но он в данный момент лечился от наркомании в местной больнице. А из двух, что порекомендовала Эффи, один проектировал большой супермаркет, а другой давно удалился на свою ферму в Бакс Каунти.
Никогда не поддающаяся унынию, Джейд отправилась в книжный киоск гостиницы «Сейнт-Режис» и накупила там кучу журналов, рекламирующих обстановку для дома и офисов. Загрузившись, она вернулась к себе в гостиницу «Ридженси», заказала в номер куриный сандвич и погрузилась в чтение журналов, время от времени делая заметки и записывая имена понравившихся ей художников. На следующее утро, положив рядом с собой телефонную книгу и сверяясь со списком, она принялась всех обзванивать. Выяснилось, – впрочем, это ничуть ее не удивило, – что многие из тех, кто ей приглянулся, были заняты и заказы у них были расписаны на месяцы, а то и годы вперед. С теми, кто были свободны, Джейд и договорилась о встречах.
Кого-то отвергла она, кто-то отверг ее. Одни запрашивали слишком дорого; другие просто не понравились ей (в делах она всегда принимала во внимание личностный фактор, потому что в конце концов с людьми-то придется ей работать); третьи, чьи работы она решила изучать более подробно, лишь утвердили ее в первоначальном мнении – не подходят. Ну а с ней не могли договориться либо потому, что были слишком заняты, либо не устраивала оплата, либо никогда не слышали о компании «Хартли».
Целых три дня провела она в переговорах с художниками, но так ни с кем и не договорилась. На третий день, ближе к вечеру, выходя из очередной студии на Шестьдесят пятой улице, она вдруг почувствовала страшную усталость. Сколько времени убито, а результата никакого не было. Последний кандидат, с которым она разговаривала, был напомажен и надушен. Вел он себя довольно нахально, скептически отзываясь о рекламном буклете компании Хартли, который Джейд сразу же дала ему посмотреть.
– Райские кущи для села, – фыркнул он, возвращая ей буклет, зажатый между двумя пальцами, словно хозяин боялся прикоснуться к собеседнице.
Выслушав пожелания Джейд, он глубоко вздохнул, вытащил флакон туберозы из столика в стиле Людовика XVI, который использовался здесь как мольберт, и щедро надушился. Джейд не терпелось уйти отсюда, но, оказавшись на улице, где пропитанный бензиновыми парами воздух мигом убил запах этой чертовой туберозы, она с грустью констатировала, что круг замкнулся.
У нее было помещение; теперь надо было превратить его в магазин, куда люди будут с удовольствием заходить, бродить по торговым залам, что-то покупать. Спускаясь по Мэдисон-авеню, она подумала, что надо бы пройтись по большим магазинам и посмотреть, какие отделы понравятся. Потом можно позвонить в дирекцию и выяснить, кто их оформлял.
Мэдисон-авеню напоминала беговую дорожку с барьерами. То и дело надо было проходить через строительные площадки, уворачиваться от кузовов, груженных чурбаками, переступать через старые трубы и штукатурку; ей пришлось огибать огороженный участок, где настилали новый асфальт, проскальзывать между электриками, тянущими новую проводку, ввинчиваться в бригады штукатурщиков, облеченных в светлую униформу.
И все-таки она отыскала магазин, который отвечал ее вкусам и требованиям.
Совершенно очевидно было, что магазин Пако Риохи открылся буквально на днях. Маляр только заканчивал работу над вывеской. В большой матовой витрине красовался гигантский фикус, присланный в качестве подарка к открытию, а рядом с ним лежали три чудесные дамские сумочки. Парадную дверь удерживал клин, чтобы не закрывалась, и посыльный вносил ящики с товаром. Джейд остановилась и заглянула внутрь, прижав руку к окну, чтобы не отсвечивало. Стены помещения были покрыты деревянными панелями, на кафельном полу – богатый персидский ковер, а установленный в центре демонстрационный стол выглядел так, как, в представлении Джейд, выглядит мебель в старинных английских замках.
– Входите! – послышался голос с легким испанским акцентом. – Тут еще не все готово, но все равно – прошу. – Я и есть Пако, – хозяин расплылся в широкой улыбке, обнажив зубы совершенно немыслимой белизны. – А это, – сказал он, указывая на высокого и на редкость привлекательного мужчину, только что вошедшего в торговый зал из прилегающего кабинета, – Джордж Курас. Архитектор.
– Художник, – поправил Джордж, посылая Джейд ослепительную улыбку. Даже при беглом взгляде было видно, что это человек добродушный, неглупый и с чувством юмора. Она улыбнулась в ответ, сразу же почувствовав симпатию к новому знакомому. На нее так не смотрели с самых студенческих лет. Особенно в Форт Уэйне. Там все знали, что она – одна из Хартли.
– Художник, – послушно повторил Пако и вновь обратился к Джейд: – Надеюсь, вы зашли купить сумочку.
Он принялся открывать картонные ящики, демонстрируя широкий выбор сумок. Некоторые были сделаны из кусочков замши и змеиной кожи и отличались яркими, со вкусом подобранными цветами, другие – из первоклассной телячьей или мягчайшей свиной кожи; третьи – из натуральной индийской конопли, четвертые – из вязаного волокна, пятые – из покрытой лаком плетенки. Под пристальным взглядом Джорджа Джейд сделала свой выбор: изумрудного цвета сумочка из змеиной кожи и зеленой замши.
Пока хозяин выписывал счет, Джейд заговорила с Джорджем.
– По правде говоря, я зашла сюда не за сумочкой, – сказала она деловито, стараясь не замечать, что собеседник ее выглядит прямо как Уоррен Битти – обволакивающий взгляд, мягкий, чувственный рот и все такое. – Дело в том, что я арендовала здесь, в Нью-Йорке, магазин и для его оформления ищу художника. Мне очень понравилась ваша работа здесь…
Все в Нью-Йорке уверяли Джейд, что к пришельцам со Среднего Запада тут относятся настороженно; Джордж смотрел на это иначе.
– Да ведь в этом городе едва ли ни каждый откуда-нибудь приехал, – заметил он, добавив, что хотя и считает себя настоящим ньюйоркцем, родился и вырос в Тарпон-Спрингсе. – И все испытывают ностальгию по родным краям. Ну ладно, к делу.
– Фермерский дом в среднезападном стиле на Пятой авеню, – сказала Джейд, заряжаясь его энергией и деловитостью. – Белый миткаль, гладкая сосна, тканевые дорожки. Представьте себе, – глаза ее разгорелись, голос зазвенел, – первый теплый весенний день, открылись окна, крахмальные занавески колышатся на ветру.
Джордж улыбнулся и кивнул, увидев картину ее глазами, – так это будет и впредь, всегда.
Магазин «Хартли» на углу Пятой авеню и Пятьдесят третьей улицы напоминал фермерский дом в Индиане XIX века, чудесным образом перенесенный в век нынешний. Чистенький, обшитый деревянными панелями интерьер – Джордж спланировал его по горизонтали – грубые половицы, ненакрахмаленный миткаль, простые светло-желтые ткани – все выглядело несколько загадочно и очень привлекательно. Войти сюда – как уехать из города в деревню или мгновенно перенестись в прошлое, о чем втайне мечтают все американцы. Необычный вид магазина притягивал как магнит, и с первых же дней продажа товаров здесь превзошла самые смелые ожидания.
Херб Хартли прямо раздулся от гордости. В его глазах Джейд была само совершенство. Ну, почти совершенство. Если бы у нее был сын, «почти» можно было отбросить. Он спрашивал Барри, в чем дело, но тот говорил, что, похоже, Джейд не может иметь детей. Все время после выкидыша она старалась забеременеть, и ничего не получалось. Херб был разочарован.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64