Оказавшись в Денвере, где она провела несколько лет, когда была еще ребенком, – отец ее строил тогда огромные административные здания в этом городе, – Ина встретилась с Алленом Тер Хорстом, своим давним соседом, с которым вместе училась в школе. Отец его держал аптеку, а мать была алкоголичкой. Ину обзывали в школе «богачкой», а Аллен нес свой крест. Сверстники над ним всячески издевались, придумывали оскорбительные прозвища, потешаясь над его оттопыренными ушами, плохими оценками и матерью, которую частенько можно было увидеть посредине улицы в одной нижней рубахе и с бутылкой в руке. Повзрослев, Аллен оставался таким же приземистым, как и раньше; у него были те же светлые сальные волосы и на удивление зеленые глаза. Ина буквально налетела на него в вестибюле гостиницы.
– Аллен Тер Хорст! – воскликнула она. – Сколько же мы не виделись?
Еще в шестом классе Аллен перешел в новую школу – это была попытка избавиться от кошмара, в который превратилась для него жизнь: сплошные двойки и сплошные потасовки из-за издевок над матерью.
Он посмотрел на нее непонимающе:
– Извините, – сказал он, – но, боюсь, тут какое-то недоразумение.
– Я – Ина Тайдингс. Мы вместе учились в школе, – напомнила она. – На меня еще все время кричала мисс Дейл из-за того, что я много болтаю на уроках.
– А, да-да, конечно, – сказал он, и по выражению его глаз Ина поняла, что ему не терпится избавиться от нее. Или, может, от воспоминаний? – Как ты поживаешь? – вежливо спросил он. – И что привело тебя в Денвер?
– Я приехала в гости к своей кузине. Она тоже ходила в нашу школу. Навещаю ее раза два в год. А ты? Что ты здесь делаешь?
– Я здесь живу, – ответил Аллен. – Я брокер, занимаюсь виллами. Это звучит красивее, чем есть на самом деле, – откровенно, как и всегда, признался он.
В течение двух сезонов Аллен играл в бейсбол за «Милуокки», но травма руки прервала его многообещающую спортивную карьеру. Не умеющий делать ничего другого, он продал страховку, вернулся было к занятиям, но вскоре оставил школу, ибо был самым старшим и далеко не самым способным среди учеников. Тогда он продал свои акции, работал некоторое время на одного брокера по продаже недвижимости и, наконец, сам поступил в брокерскую контору, торговавшую акциями предприятий по добыче меди и бокситов, которыми были богаты близлежащие плоскогорья. Работа казалась ему не лучше и не хуже других.
– Могу себе представить, – сказала Ина, – как ты выкликаешь цифры в биржевом зале. Должно быть, у тебя замечательно получается.
– Не замечательно, но и не плохо, – он впервые улыбнулся. Дело в том, что он действительно нашел себя на этой работе. Он зарабатывал неплохие деньги, и самолюбие его тоже было удовлетворено. – Между прочим, если у тебя есть время, может, зайдешь на биржу? Я бы пригласил тебя пообедать, только я ведь и в обеденное время работаю…
Все же он предложил Ине выпить по рюмке, когда биржа закрылась, и рассказал ей, как сложилась его жизнь после школы. Выяснилось, что бывший бейсболист Аллен Тер Хорст был добрым человеком, а непосредственность его, особенно в сравнении с Джорджем, который всегда хотел главенствовать, была прямо-таки трогательной.
– Может, я и не суперзвезда, – говорил он Ине, – но, убедившись, что ни Стэном Музьялем, ни миллионером мне не стать, я примирился с жизнью и перестал мучить себя постоянными сравнениями с другими. Я – классический образец ничтожества, которому удалось-таки добиться успеха в жизни.
– Ты никогда не был ничтожеством, – запротестовала Ина.
– Нет, был, – возразил он с прямотой, на которую, как убедилась Ина, Джордж совершенно не был способен. – Но теперь все переменилось.
От рюмки вина они перешли к совместному ужину, и, ударившись в воспоминания, Ина с удивлением обнаружила, что рассказывает Аллену вещи, о которых никому, даже Джорджу, не рассказывала: как в школе ее мучили сверстники, обзывая «богачкой» и отнимая завтраки – «потому что отец купит тебе еще»; как, узнав о подлости Джерри, она пыталась покончить жизнь самоубийством, приняв большую дозу снотворного.
– Ты, верно, думаешь, что я законченная психопатка, – сказала она, удивляясь самой себе.
– Нет. – У него были мягкие, почти женственные манеры. Он знал, что такое страдание, как большинство людей, но, в отличие от Джорджа, не стеснялся признать это. – Я понимаю. Мне тоже досталось. И я был несчастен.
На следующий вечер они снова встретились, и, к собственному изумлению, Ина после ужина пошла к Аллену домой, и они занялись любовью. Он оказался хорошим любовником, нежным и тонким. Он заставил Ину увидеть ее мужа в новом свете. В отличие от Джорджа, Аллеи в постели ничего не стремился доказать. Он не старался довести ее до изнеможения, чтобы услышать, какой он несравненный любовник. Он просто наслаждался женским телом. Эта ночь стала для Ины откровением.
На следующий день Аллен проводил Ину в аэропорт.
– Я бы на твоем месте все рассказал Джорджу, – сказал он, когда объявили посадку на рейс.
– Зачем это? – удивилась Ина.
– Потому что я намерен жениться на тебе.
На следующей неделе Аллен звонил ей ежедневно, а в пятницу неожиданно объявился в Нью-Йорке. Как ему было известно, Джордж в это время был в Чикаго на открытии нового выставочного зала.
– Я говорю серьезно, – сказал он Ине за ужином. – Я люблю тебя. Я только о тебе и думаю. Я женюсь на тебе и сделаю тебя счастливой.
– Но мы ведь так мало общались.
– Мы проведем вместе выходные. И разве это не здорово? – продолжал он. – Мне нет нужды встречаться с твоими родителями, тебе – с моими. Мы и так все давно знакомы. С шестого класса.
– Но завтра возвращается Джордж…
Выходные оказались сплошным кошмаром. Аллен и Джордж были преувеличенно вежливы друг с другом, а Ина не знала, на что решиться. Она разрывалась между мужем, которого хотела сохранить, и любовником, который ей был нужен.
– Это неудачник, – сказал Джордж, когда они остались одни. – И зачем он тебе только понадобился?
– Джордж, прошу тебя.
– Ах, оставь, пожалуйста. Взгляни на него. Это же ничтожество. Он сам не знает, что делает и что ему надо. А ко всему прочему, он, скорее всего, педик, – Джордж без всяких на то причин обвинил Аллена в том, чего тайно боялся в себе.
– Ничего подобного! – сердито встала на его защиту Ина.
– А тебе-то откуда знать? – спросил Джордж, – Ты что, спала с ним?
Вопрос прозвучал непроизвольно; ответ Джордж прочитал в глазах Ины.
– Не может быть, – сказал Джордж, сознавая себя предателем, которого в свою очередь предали, неверным мужем, которому наставили рога. – Не может быть!
– Может, – сказала Ина. – Я ухожу к нему.
– А как же Бобби?
– Бобби уходит со мной.
– Никогда! – простонал Джордж, но Ина не обратила ни малейшего внимания на его слова.
Через неделю Джорджу позвонила жена Ролли.
– Беда, – сказала она, и голос ее звучал словно из-под земли. – Ролли умер.
Так в течение недели Джордж Курас, проделавший путь из квартирки на верхнем этаже греческого ресторана в полумиллионный особняк в Манхэттене, ставший главой процветающей фирмы, женившийся на женщине, которой можно было гордиться, имеющий сына, в котором души не чаял, – потерял все.
Глава VI
К концу семидесятых годов у Джорджа появился новый партнер и возникла старая проблема. Фирма «Курас – Леланд» превратилась в фирму «Курас – Голдберг». Начинали они, имея двух проектировщиков и секретаршу, а через три года здесь уже работали восемь проектировщиков, две личные секретарши и одна в приемной. Джордж и Уилл выехали из помещения, которое арендовали в районе Пятидесятых улиц, и купили дом на Шестьдесят второй. Красивое здание девятнадцатого века они буквально вывернули наизнанку: полностью сменили интерьер, поставили лифт и передали три первых этажа под служебные помещения, приемные и проектные мастерские. Джордж поселился в симпатичной квартирке на верхнем этаже.
– В точности как у моих родителей, – шутил он, вспоминая квартиру, в которой провел детство. – Она располагалась прямо над отцовским рестораном. – В душе я по-прежнему хороший греческий мальчик, который живет над лавкой.
Жаловаться на жизнь Джорджу не приходилось. У них с Уиллом было по новенькому «БМВ»; солидный и все увеличивающийся пакет акций; в феврале они проводили отпуск на Антильских островах, а летом ездили на выходные в Хэмтон. В общем, фирма процветала, и во всех отношениях Джордж Курас жил хорошо, гораздо лучше той золотой молодежи, которая некогда презрительно закрыла перед ним двери студенческого клуба. Но постоянное ощущение неудовлетворенности не проходило. Отчего преуспевающий тридцатилетний мужчина все еще переживал неудачи юноши, которому не удалось попасть в клуб? Этим вопросом Джордж задавался бессонными ночами и не мог найти ответа.
После развода романтический дух Джорджа, казалось, иссяк. На место любви пришел секс, просто секс – развлечения ради, секс без души и без всяких обязательств. Блондинки, брюнетки, рыжие; длинноногие и коротышки; стройные и пухленькие, машинистки и стюардессы, сестры милосердия и манекенщицы, секретарши и актрисы – все они проходили через его постель и жизнь, не оставляя следа. Одни имена он запоминал, другие – нет, но это не играло ровным счетом никакой роли. Джордж редко с кем встречался больше трех раз, ибо выяснилось, что перед ним снова вставала «проблема», как он сам называл это. При первом любовном свидании он всегда был в форме. Но во второй раз эрекция была уже слабой, что он всегда объяснял усталостью или воздействием алкоголя, – такие объяснения женщины всегда готовы принять. И если после этого он исчезал, подруги решали, что это их вина, – может, они не так симпатичны, не так молоды, не так сексапильны. Пока у Джорджа появлялись новые женщины, у него все получалось более или менее удачно. И все же он прекрасно понимал, что он уже не тот, что в молодости.
Понимать-то он понимал, но изо всех сил стремился хранить этот секрет в тайне от самого себя. Когда он был поглощен работой, это удавалось. Но по ночам и в выходные, оставаясь наедине с собой, он не мог притворяться, что все, как прежде. Он не обвинял Ину в том, что она ушла от него. Просто он не удовлетворял ее как мужчина. Джордж-любовник? Джордж-муж? Все болезненно переплелось, и порой он сам себя ненавидел. Джордж-неудачник – и в постели, и в жизни? Это больше похоже на истину. Через пять месяцев после разрыва с Иной, пять месяцев, заполненных случайными связями, Джордж сделал то, чего меньше всего ожидал от себя: записался на прием к психиатру.
Доктора Фердинанда Лиагроса порекомендовал Джорджу его врач. У Лиагроса был кабинет на Пятьдесят восьмой улице, прямо рядом с Мэдисон-авеню. Джордж заплатил восемьдесят долларов за первый прием, во время которого рассказал доктору Лиагросу о том, как остро реагирует на все происходящее вокруг и какое воздействие оказывают на него комнаты, в которых он живет и работает. Закончился прием тем, что Джордж с одобрением отозвался об интерьере врачебного кабинета. Это была претензия на юмор, однако доктор Лиагрос даже не улыбнулся.
Всего Джордж встречался с доктором Лиагросом восемь раз. Он говорил, что страдает бессонницей, и высказал предположение, что, может, слишком много пьет; он делился разочарованием в том, что не сумел сравняться с фирмой «Тайдингс – Оуэн – Бреннеке»; рассказывал, как трудно у него складываются отношения с женщинами, с которыми вроде бы установилось полное согласие; признавался, как не хватает ему Бобби и как тяжело переживает он развод. Он не скрывал, что испытывает зависть к Уиллу, такому счастливому в браке и отцовстве: у него было трое чудесных малышей, но он ни разу даже не обмолвился, что у него возникают трудности с эрекцией.
– Это наше последнее свидание, – сказал он доктору, когда закончился восьмой сеанс, и доверчиво улыбнулся. – Я кое с кем познакомился вчера вечером. Ее зовут Джейд. Я уже влюблен.
– Но любовь не лекарство, – сказал доктор Лиагрос.
– Для меня – лекарство, – ответил Джордж, думая, что разница между ними заключается в том, что доктор Лиагрос – ученый, а он – любовник. Разве Лиагрос способен понять его?
– Мне кажется, что для вас любовь это просто отвлечение.
– Отвлечение? – переспросил Джордж, рассмеявшись несколько принужденно. – А что это такое? Какой-нибудь мудрый фрейдистский термин?
– Мне кажется, вас беспокоит что-то, в чем вы не пожелали признаться, – сказал доктор Лиагрос с несвойственной ему прямотой.
– Чего вы от меня хотите? – иронически спросил Джордж, надевая пальто. – Чтобы я рассказал вам о каких-нибудь дурацких историях, которые случились со мной в четырехлетнем возрасте? – При этих словах у Джорджа мелькнуло воспоминание о стрижке, а вместе с ним ожило жуткое ощущение полной беспомощности и незащищенности.
– Ну что ж, для начала было бы неплохо, – сказал доктор, не замечая иронии.
Подавляя приступ внезапно возникшей тошноты, Джордж поторопился уйти из этого кабинета.
Едва увидев Джейд на вечеринке у Тициана Фелоуза, Джордж почувствовал, как в сердце его вновь запела струна. Вот с кем можно поговорить, вот кто способен понять его. Но момент для знакомства был выбран неудачно. Джордж жаждал любви, а Джейд – независимости. Он также не отдавал себе отчета в том, что Ина, так и не вышедшая замуж за Аллена Тер Хорста, все еще оставалась частью его жизни. Джордж сделал шаг к примирению отчасти потому, что Ина была ему не безразлична, но главным образом из-за Бобби. Снова жить с ним, играть каждое утро перед работой и каждый вечер после работы, гулять по выходным в парках, водить в зоосад, покупать мороженое – все это было для Джорджа счастьем, ради которого можно было бы забыть все остальное. Но примирение обернулось сплошным кошмаром. Повторялись худшие минуты их прежней совместной жизни. Между ними то и дело возникали ссоры из-за денег, секса и, наконец, из-за Бобби.
– Мне нужно новое меховое манто, – сказала Ина через шесть месяцев после того, как они с Бобби вернулись в Нью-Йорк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64