Почти все они вели вниз, но случалось, что ступеньки убегали вверх, упираясь в потолок, не имевший даже намека на люк, или честно выводили на этаж выше, где было так же пусто, темно и промозгло. Обнаружив первую лестницу вверх, я чрезвычайно удивился, ибо не заметил, что где-то спускался. Похоже, большинство горизонтальных с виду проходов незаметно шли под уклон. Вряд ли это могло меня порадовать…
Прикрыв глаза, я пытался привыкнуть к темноте, понимая, что занятие это в общем-то бессмысленное. Слишком плотный мрак царил здесь. Почти осязаемый. Текучий, как густая тушь рисовальщика.
«Надеюсь, ты не собираешься так безвольно сидеть долгое время?» – спросил дракон.
– А что, по-твоему, мне остается? – вяло спросил я.
«Ищи выход, пока ты в силах. Ты должен выбраться, иначе погибнешь»
– Будто я сам этого не понимаю. Незачем меня подгонять. Это моя жизнь.
«И моя тоже»
– Ах, вот чем объясняется твое трогательное беспокойство, – хмыкнул я. – А мне-то уж померещилось…
«Не волнуйся. Мерещиться тебе начнет чуть позже… Впрочем, кто тебе сказал, что я тебе уже не мерещусь? По вашим поверьям драконы под землей исчезают…»
Надо же, шутник…
– А почему ты еще со мной? – невольно заинтересовался я.
«Рассказать тебе о глупости человеческих поверий?» – как всегда сварливо осведомился дракон, умолк ненадолго и вдруг продолжил: – «Впрочем, на этот раз люди не соврали. Дракон может расстаться с человеком, если их связь недостаточно прочна и недостаточно… интимна»
– То есть?
«То есть все зависит от отношения друг к другу»
– Ты меня пугаешь, – пробормотал я.
«Если ты доверяешь мне полностью, а я полностью доверяю тебе и наше партнерство равноценно, то разорвать контакт почти невозможно. Ты часть меня, я – часть тебя»
– А бывает иначе?
«Бывает»
Теперь, когда со мной не было огня, когда я оказался в абсолютной тишине и темноте, все дремавшие или работавшие вполсилы чувства резко обострились. Я больше не мог полагаться на зрение. Отныне парадом командовали слух и осязание. Их бравые разведчики, переоценив обстановку, донесли, что ощущают плеск воды, доносящийся справа и легкий, едва заметный сквознячок оттуда же. Встрепенувшись, я открыл глаза и обнаружил, что без особого труда различаю собственные руки. И арка прохода справа отчетливо светлее, чем остальные.
Я подскочил и почти бегом двинулся к зыбкому свету, тщетно пытаясь не радоваться заранее и не обольщаться. Пролетел, почти не заметив, короткий коридорчик и выскочил… В первый момент, я был так ошеломлен размерами представшего моему взгляду зала, что даже не особенно разочаровался отсутствием выхода.
Зал был грандиозен. Вообразить себе нишу такого масштаба под землей мог только безумный архитектор. Запрокинув голову, я так и не сумел различить, где именно завершаются колонны, выстроившиеся двойными рядами вдоль стен. Освещало его обширное скопление плоских тварей, которые я поначалу принял за мхи или лишайники, но заметив, что они медленно переползают с места на место, решил не спешить с выводами. Ползучие светильники соорудили гигантскую, неровную кляксу где-то в центре потолка, поливающую все вокруг мертвенным, зеленоватым, однако достаточно ярким сиянием. Отдельные особи разместились по стенам, колоннам и даже на полу. Впрочем, судя по многочисленным, умело замаскированным под украшения плафонам, зал раньше освещался другим способом. Кроме этого, я заметил и коряво вбитые в колонны кольца для факелов и масляных светильников. Логично было бы предположить, что каждое новое поколение приходящих сюда людей освещало зал, как умело. И использовался он, надо полагать, для парадных мероприятий,
Кроме большого количества резных колонн зал декорировали немногочисленные статуи, самая большая из которых стояла в центре. Мне понадобилось минуты две, чтобы убедить себя, что это загадочное чудище посреди зала, скорее всего является драконом. Подсказкой послужили отлично сохранившиеся, цветные фрески на стенах, на которых драконы являлись обязательным элементом изображения. Остальные изваяния так и остались для меня загадкой.
Центрального дракона окружало кольцо открытых колодцев, откуда доносилось журчание воды и отчетливо тянуло морозцем. Заглянув в один из них, я невольно отшатнулся, ощутив мгновенный, леденящий и совершенно необъяснимый ужас. Никогда ничего подобного мне прежде испытывать не доводилось.
«Не вздумай приблизиться к колодцу еще раз», – предупредил дракон.
– А что там? – заинтриговано спросил я.
«Ничего такого, о чем тебе следовало бы знать», – немедленно ответил дракон. – «Не задерживайся здесь дольше, чем велит твое обезьянье любопытство…»
Честное слово, очень жаль, что теперь он мой единственный собеседник.
Впрочем, от колодцев я отошел и лишь со стороны обнаружил нечто, незамеченное ранее. Каменный пол, выложенный прекрасно сохранившейся мозаикой, оказывается, изображал стилизованный хоровод сплетенных драконьих тел. Головы мозаичных чудовищ были повернуты к центральному изваянию и провалы колодцев вписывались точно в глазницы драконов, вместо зрачков. Именно это заставило меня уже внимательнее взглянуть на настенные фрески, не заинтересовавшие меня поначалу, ибо казались привычными, пафосно-героическими картинками. Но рассмотрев их подробнее, я остановился в замешательстве. Фрески и в самом деле изображали драконов, но отнюдь не в качестве спасителей и хранителей. Мерзкие крылатые твари, любовно выписанные неизвестными художниками, безжалостно испепеляли города, крушили какие-то бастионы, похищали девиц, а храбрые, запакованные в нелепые доспехи рыцари с копьями или трезубцами наперевес мчались им навстречу, сверкающими мечами сносили чудищам головы, спасали селения в целом и девиц в частности. Лично меня особенно заинтриговал сюжет, где над баюкающей колыбель женщиной нависла, скалясь, черная драконья тень. Экая фантазия у художника… Болезненная.
– Похоже, они не очень любили драконов, – произнес я вслух. – Хотя, если судить по этим картинкам, у них имелись на то основания…
«У них была буйная фантазия и полностью отсутствовал здравый смысл», – проворчал дракон беззлобно. – «Те, кто пришел следом за рисоваками, воспользовались их невинностью»
Я разглядывал лица и костюмы на фресках, удивляясь все больше. Если художники рисовали с натуры, то возраст этого зала насчитывает веков девять-десять. Не так уж давно, но…
– Эти люди ненавидели драконов, так же как… Неужели и в те времена существовал Круг? – продолжал размышлять я вслух и сам себе возразил: – Нет, похоже, это не совсем Круг… Или совсем не Круг.
«Почему ты так решил?» – спросил дракон, и в его голосе мне определенно послышалось любопытство.
– Слишком много драконов здесь, – отозвался я задумчиво. – Создается впечатление, что те кто изобразил их в таком изобилии, хоть и не любили драконов, но чтили их. Боялись и вольно или невольно поклонялись им…
«Поторопись, – произнес внезапно дракон, – ты выбрал для экскурсии не самый подходящий момент»
– Куда мне спешить, – усмехнулся я. – Если уж помирать, то здесь. Лучше, чем в грязном туннеле…
«Здесь достаточно своих мертвецов», – холодно ответил дракон.
Снова окунаться во тьму проходов мне не особенно хотелось, но и задерживаться здесь было неприятно. Ледяная, гулкая пустота огромного зала смутно тревожила. Каменные изваяния не спускали с меня слепых, злобных взоров. Колодцы источали жуть и невнятную опасность. Нехорошее место. Еще не мертвое.
Из зала вело несколько выходов, и я выбрал один, даже не пытаясь руководствоваться здравым смыслом, а просто шагнув наугад. И попал во внешнюю галерею, кольцом огибающую центральный зал, потом еще в одну и еще. Здесь я впервые убедился, что подземелья и в самом деле были обитаемы когда-то. Тут жили люди не один год, в маленьких коморках за железными и деревянными дверьми, как в тюремных камерах. Большая часть дверей была плотно прикрыта до сих пор. Открытые комнатки наполнял всевозможный, отсыревший или мумифицировавшийся, полурассыпавшийся, а иногда и вполне невредимый с виду хлам, который люди норовили втиснуть в свои жилища во все века. Кроме обычных предметов быта здесь сохранились и всевозможные загадочные изделия, что меня не особенно удивило и не увлекло. Загадочных штуковин и на поверхности хватало. Некоторые из комнат были выжжены. На дверях других не выцветшими красками были намалеваны странные символы. Одна из таких дверей осталась полуоткрытой и, машинально заглянув в нее, я сразу же поспешил уйти. Пол комнаты усыпали человеческие кости – взрослые и детские.
Вдобавок запах здесь стоял чрезвычайно тошнотворный. Не гниения – за прошедшие века здесь сгнило все, что только могло, – но очень похожий. Вскоре я нашел его источник – гигантские, бледные, слегка светящиеся грибы, в высоту достигающие человеческого роста. Они непрерывно колыхались и содрогались, хотя в воздухе не ощущалось ни малейшего движения. Они перегородили проход, и мне пришлось искать другой путь, как только я заметил у подножия грибов сухие, почти распавшиеся трупики светлячков-ползунов, коих здесь водилось в изобилии. Ползуны избавили меня от необходимости рыскать по туннелям в темноте. Похоже, они инстинктивно предпочитали именно те коридоры, где когда-то жили люди, видимо, по давней привычке. Скорее всего люди подкармливали и разводили их, чтобы освещать свои жилища.
«Смотри-ка!» – внезапно сказал дракон, вынудив меня остановиться перед очередной полуоткрытой дверью. Поскольку дракон еще ни разу первым не обращал мое внимание ни на что в этих подземельях, я заинтриговано огляделся. И тут же понял, что заинтересовало его.
В глубине крохотной комнатки, на дальней стене висела картина, написанная маслом. Масло слоилось и сыпалось от сырости, вздувалось неопрятными пузырями, но при желании все еще можно было разглядеть изображенное на полотне: несколько человек, воздев руки, танцевали под солнцем в некоем фантастическом месте, где росли деревья странной формы… Нет, пожалуй, это было не солнце, а какое-то другое светило, тусклое и бледное, рождавшее меланхолические тени. Но поразило меня не это, а непередаваемое мастерство художника, вынуждавшее зрителя, бросившего на полотно даже случайный взгляд, сдержать шаг, насыщаться картиной, как хорошим вином… Я никогда прежде не видел ничего подобного.
Кроме этой картины на стенах висели еще несколько, увы, безнадежно изуродованных временем и влагой. Полки, размещавшиеся между ними, упали на пол вместе с грязными клочьями, в которые превратились, вероятно, книги. Как развалились и трехъярусные кровати, от которых уцелели лишь стояки и крепления. Под обломками одной из кроватей светлели серые кости. Под центральной картиной стоял крепкий с виду, металлический ящик, вблизи оказавшийся насквозь проржавевшим. Трухлявый замок рассылался от первого же прикосновения. Заглянув внутрь, я обнаружил столку слипшихся тетрадей, штук сорок. Верхние и нижние превратились в бесформенные, заплесневелые комья, но серединные и те, что были завернуты в шуршащий, прозрачный материал сохранились почти удовлетворительно и при желании их можно было даже развернуть, полистать (к пальцам прилипали клочья страниц) и кое-что прочитать. Похоже, это были остатки архива нескольких поколений, и если слова из верхних бумаг я еще мог с горем пополам сложить в предложения, то страниц нижних тетрадей и, наверное, более древних хронологически, оказались заполнены абсолютной абракадаброй.
«Надеюсь, ты не потащишь все это с собой?» – осведомился дракон.
– Думаю, это заинтересует многих… – ответил я рассеянно.
«Если тебе удастся выбраться наверх!»
– А у тебя есть сомнения?
«Твое поведение заставляет меня сомневаться» – раздраженно ответил он. – «В конце концов, ты можешь вернуться сюда потом, со снаряжением и…»
– Вернуться? Да ты смеешься!
«У тебя нет даже сумки, чтобы сложить все эту дрянь!»
– Найдем…
Сумки я не нашел. Любая вещь здесь рассыпалась и расползалась если не от касания, то от малейшего усилия. Поэтому пришлось запаковать тетради в куски прозрачного материала и перетянуть моим ремнем. Не слишком удобно, но тащить можно.
Подземелье вновь наполнилось жизнью. Теоретически это должно было обрадовать меня, поскольку жизнью обычно кишели области наиболее близкие к поверхности. Однако, рассматривая очередную пугающую с виду тварь – многоногую, многоглазую, растекающуюся время от времени глянцевой лужицей, – я радовался только тому, что она слишком мала и явно не способна причинить особого вреда. После того, как я лишился ножа в кратком, но очень жарком сражения с неким суставчатым, смахивающим на ворсистого краба существом, норовившем отхватить мне голову, я стал вести себя очень осторожно. Впрочем, не спать я все равно не мог и если бы не своевременные предупреждения дракона, который чувствовал опасность инстинктивно и будил меня в нужный момент, я бы давно загнулся здесь.
Сколько прошло времени с тех пор, как я в последний раз видел небо – уже не помню точно. С какого-то момента реальность стала проваливаться, превращаясь в бред. И дело было не в усталости и обострявшемся чувстве голода. Просто я не успел заметить, как перешагнул границу, отделяющую обычный, хотя и странный лабиринт от подземного царства со своими законами и порядками. Я словно попал в чужой мир, где все было настолько ненормально, что даже не удивляло. Вдобавок испарения белесых трясущихся грибов действовали как сильный дурман, заставляя видеть то, чего не было. Если бы не дракон, я бы скорее всего заснул бы где-нибудь навсегда или свалился в незамеченную штольню.
Иногда я видел людей, но уже не пытался гоняться за ними, поскольку все равно не мог так же легко ходить сквозь стены, как шныряли они.
Однажды я встретил и настоящих людей, которых, впрочем, людьми бы называть не стоило. Странные и страшные, они пронеслись мимо, как мираж, напали на ворсистого краба и разорвали его в клочья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63