– Вы просто так говорите, господин Марим, чтобы я замолчал… Всем известно, лучшего доктора, чем вы нигде больше не сыскать…
Мило показалось, что его последние слова отчего-то расстроили доктора Марима. И прежде ему не раз доводилось видеть, как мрачнеет доктор, когда кто-то начинает нахваливать его искусство. Мило не мог понять причину его огорчения. Люди искренне хвалили врача, и за дело, потому что Марку Марим и впрямь был отличным лекарем. Вот только сам он, когда выпивал лишнего, угрюмо бурчал сквозь зубы: «Тоже мне искусник! Ремесленник заурядный…» Это особенно сбивало с толку его ученика Мило – ну и что, что ремесленник? Что в этом зазорного? Главное – справно выполнять свою работу!..
– Мило, – позвал ученика Марим, – давай-ка, друг мой болтливый, свернем прямо здесь и пойдем через лес. Иначе точно вымокнем до нитки.
– Ну, вы выдумали! – возмутился Мило, возвращаясь к привычному для себя тону. – В лес, да в такую темень! Лошадям ноги переломаем!
– Ой, не лошади тебя беспокоят, хитрец, – доктор засмеялся. – Всем известно, как ты трусоват. Боишься ты лесовиков…
– Чепуху вы говорите, господин доктор, – обиженно ответил Мило. – Чего мне лесовиков-то боятся? Ничего я не боюсь.
– Тогда сворачивай. Ничего с лошадями не случится. Там впереди есть старая дорога. По ней и поедем. Она нас выведет почти к самому дому…
– Как скажете… – Мило нехотя стал поворачивать своего коня.
Всем хорош доктор Марим, но уж если что втемяшится ему в голову, то спорить бесполезно. Кроме того, Мило сам виноват. Нечего было брюзжать на дождь. Может быть, и обошлось бы… Мило даже самому себе не хотел признаваться, что до смерти боится ночного леса. Не то, чтобы он верил в лесовиков, но… На караван его родителей разбойники напали в похожем лесу. И с тон поры Мило не мог забыть, как он бродил в темноте, среди трупов родни, как бежал потом через черный, зловещий лес, пока не выскочил к селению на окраине леса. Там как раз был доктор Марим, навещавший больного, он и подобрал мальчика, привел его в свою семью, сделал своим учеником.
Дорога и верно была, но заросла до такой степени, что отныне претендовать могла разве что на звание тропы. Молодая древесная поросль подступала к ней вплотную, и пришлось сбавить шаг, чтобы лошади не спотыкались о спрятанные в зарослях колдобины. Ближайшие деревья норовили зацепить всадников когтистыми растопыренными лапами, и вскоре доктор Марим и Мило были вынуждены спешиться.
– Что ж, – проговорил доктор. – Должен признать, ты был, как всегда прав. Ночью по лесу ездить верхом неразумно…
– Вот-вот, – сказал Мило, но этим и ограничился. В лесу его врожденную словоохотливость как рукой сняло. Он даже не смел смотреть себе под ноги, озираясь вокруг с напряженным вниманием. Но не различал ничего, кроме темноты.
И внезапно раздавшийся резкий звук заставил Мило подскочить едва ли не к вершинам деревьев. Напуганная его движением лошадь шарахнулась и вломилась в ближайший куст с хрустом и треском. Рядом доктор, сердито ругаясь, успокаивал своего обеспокоенного скакуна.
– Что с тобой, Мило! – выдохнул он, наконец. – Это всего лишь какая-то птица!
– Нет уж, господин доктор, – сипло ответил Мило, поглаживая морду встревоженного коня. – Это точно была не птица! Я слышал! Это было что-то другое, не звериное и не человеческое…
– Ну, конечно… – отмахнулся доктор. – Что может быть… – Конец фразы оборвал тот же звук, и изумленный доктор воскликнул: – Это же ребенок! Мило, там в лесу плачет ребенок. Очень маленький…
– Где ж ему еще кричать, как не в лесу, – пробурчал нервозно Мило. – Самый ребенок и есть… Дитя леса…
– Мило, прошу тебя… – простонал доктор. – Пойдем, посмотрим, что там за лесное дитя. А если боишься, останься и присмотри за лошадьми…
И не дожидаясь ответа, доктор решительно углубился в чащу, на звук невнятных всхлипываний, которыми сменились вопли младенца. Мило потерянно потоптался на месте. Идти за доктором ему страшно не хотелось, но и бросать его одного, когда доктор прямо-таки спешит навстречу неприятностям, было нельзя. Поэтому наскоро примотав поводья лошадей к дереву, Мило собрал в кучу все свое мужество и вонзился в переплетение веток.
Поплутав немного с замирающим от ужаса сердцем, Мило, наконец, нашел доктора, целого и невредимого, склонившегося над светлым свертком на пне. Но смотрел он почему-то не на сверток, а куда-то в сторону и вверх. Среди деревьев здесь был просвет, и в первый момент Мило показалось, что доктор разглядывает небо, прикидывая, а не свалился ли сверток оттуда. Но присмотревшись внимательнее, Мило обнаружил, что доктор изучает что-то более близкое, и лицо его, различимое при сумрачном свете небес странно задумчиво и серьезно.
– Что тут? – шепотом спросил Мило, приблизившись.
Доктор встрепенулся, оборачиваясь, и улыбнулся:
– Ребенок. Почти грудной. Замерз бедняжка…
– Просто ребенок?
Доктор странно посмотрел на него, и глаза его блеснули различимо даже в темноте ночного леса.
– Надо взять его с собой, – произнес он. – Скоро пойдет дождь, и малыш погибнет, промокнув… Проклятье, он погибнет в любом случае, если мы оставим его…
Вот тут душа Мило протестующе взвыла, забыв обо всех страхах и почтении:
– Вы с ума сошли, господин доктор! Да что у вас за мания такая, всех подбирать! А если это не человеческий ребенок! А если это…
– Мило, – негромко сказал доктор таким тоном, что Мило моментально умолк. – Что ты себе позволяешь?.. – Доктор поднял шевелящийся сверток с пня и, не глядя больше на своего ученика, угрюмо сказал: – Это всего лишь ребенок. Человеческий или нечеловеческий – разберемся после. Но оставить его здесь замерзать от холода и голода я не могу. Если ты можешь – тебе не место в моем доме… – Он широкими шагами, словно забыв о существовании корней, кочек, вымоин присущих темному лесу, двинулся к дороге. Мило побитой собакой поплелся за ним. Гнев учителя занимал его сейчас больше, чем все остальное, но странное чувство не покидало его. Он спиной ощущал, что кто-то смотрит им вслед. Смотрит внимательно, изучающе, грозно. Он наблюдателя веяло мощью и безразличием. Нестерпимо хотелось обернуться, но Мило не смел. В голове его заклинанием билось: «Мы еще пожалеем, что связались с найденышем…»
– Мальчик, – сказала Ниата, жена доктора, распеленав младенца. – Нормальный, здоровый мальчик. Не понимаю, что за мать могла оставить в лесу такого лапочку… Взгляни, какой хорошенький, глазастенький… – Она взяла в руку ладошку ребенка и доложила встревожено: – Замерз… Марку, ну что ты стоишь?'
– Думаю, – ответил доктор неторопливо. – Прикидываю.
– Пока ты будешь прикидывать, крошка заболеет… – рассердилась Ниата. – Мило, а ты что глазами хлопаешь? Нагрей лучше воды… Молоко нашел?
– Угу, – отозвался Мило скорбно.
Вопреки его ожиданиям и опасениям у ребенка не обнаружилось ни рогов, ни хвоста, ни странных родимых пятен. Мальчик, как мальчик. Кожа темнее, чем у северян, но глаза неожиданно светлые, серые. Возраст – меньше года от роду… Однако знобящая жуть не оставляла Мило. Сверлящий спину взгляд исчез, но ощущение близкой силы не проходило.
Доктор поворошил пеленки и задумчиво сказал:
– Ты посмотри, Ниа, пеленки не из дешевых. Родители парня явно не просили подаяние.
– Тем хуже, – откликнулась сердитая Ниата. – Как они могли бросить его?
– Может, и не бросали… Видишь, сверху он завернут в другой платок. Такие обычно носят дорожники. Воз можно, и даже вероятно, что ребенка они украли у родителей, надеясь на выкуп, но что-то заставило их бросить малыша…
– О! – Ниата огорченно взглянула на мужа. – Тогда беру обратно все свои слова о его родителях… Бедняжки!
– А что заставило дорожников бросить ребенка? – подал голос Мило, впервые решившийся снова обратится к доктору.
– То же, что не позволило ни одной лесной твари приблизиться к младенцу. А он пролежал на том пне довольно долго.
– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Ниата, баюкавшая, завернутого в сухое одеяло, мальчика.
– Я заметил кое-что в лесу… – без особой охоты ответил доктор. – Точнее сказать почуял… Мальчика охраняли.
– Кто? – одновременно, но с разными интонациями спросили Ниата и Мило.
– Сдается мне, что это был дракон…
– Что?! – вскрикнул Мило недоверчиво.
– Этого не может быть! – голос Ниаты разбудил задремавшего ребенка, и мальчик захныкал. – Тихо, маленький… – прошептала она ему и повернулась к мужу: – Даже если допустить, что это ребенок с драконьей кровью, то все равно он пока не может обладать драконом! Он еще слишком мал!
– С драконьей кровью и даром обладания дети рождаются, – возразил доктор, пожимая плечами. – Но зримыми драконы становятся значительно позже!
– Для обычных людей… – согласился доктор. – Но есть люди, которые могут видеть, ощущать драконов всегда, хотя сами не владеют ими. Это тоже дар – видеть дракона… – Доктор вздохнул и добавил: – Правильнее будет сказать, что это не дар, проклятье… Видеть дракона, чуять его, даже понимать его, но… Эту способность еще называют Дыханием Дракона. Оно опалило душу, но не зажгло ее…
– Значит, это был дракон, – выдавил наконец Мило, вычленивший из тирады учителя самое важное.
– Так ты тоже увидел его? – доктор взглянул на Мило с интересом и непонятным сочувствием.
– Не знаю, что я видел, господин доктор, но то, что я почувствовал мне не понравилось. Это страшно…
– Глупости. Дракон – это просто мощь. Он не злой и не добрый. Каким будет этот дракон, зависит только вот от этого мальчугана. Он направит его, – доктор откинул краешек одеяла, прикрывшего лицо спящего ребенка, и сказал: – Ниа, собери мне сумку в дорогу. Я отлучусь на неделю-другую. Предупреди пациентов.
– Повезешь его в Гнездо? – понимающе спросила Ниата.
– Родителей его мы вряд ли сыщем…
– Господин доктор, – неуверенно позвал Мило, топчась на месте, как стреноженный конь. – А меня вы возьмете с собой?..
Дождь шелестел за окном монотонно и вяло. Гроза ушла, оставив взбудораженный мир в оцепенении. Капли колотили в окно с утомленной настойчивостью, уже не надеясь, что их впустят. Умытый лес дремал вдалеке, готовясь встретить утро во всем великолепии.
Марку Марии долго вглядывался в сумрак снаружи, надеясь снова различить гигантскую тень, растревожившую его старую рану. Ту, что однажды нанес ему его учитель, человек прямой до жестокости, сказавший молодому Марку: «Вы, юноша, безусловно, способны, но к несчастью только способности и имеются в вашем распоряжении…» Оскорбленный до глубины души, честолюбивый Марку тогда не поверил учителю. Но много позже он сам угрюмо признал, что оседлать дракона ему не придется. Не хватило чего-то в его сердце. Чего-то, что заставило бы подчиниться гиганта… Может быть, не так уж и хотелось?..
Доктор оглянулся на спящего ребенка, которого Ниата неохотно оставила под присмотром мужа. Малыш спал, причмокивая во сне губами, довольный, сытый, согревшийся. Пока еще не подозревающий, что за судьба ему уготована. Не всякого младенца, даже будущего всадника оберегает дракон с детства. Ниата права, драконы проявляют себя значительно позже… Что же за сила у этого крохи, если дракон уже сейчас присматривает за ним?..
День, который начался, как седьмой день Листохода…
Утром Джеанна не появилась. Ее отсутствие заметили. Как обычно в подобных случаях вопросы в первую очередь посыпались на меня. В ответ я мог только развести руками. Темноволосый паренек перехватил меня в холле и его опрокинутая физиономия сказала больше, чем любые слова.
– Я обыскал все, что мог, – проговорил он. – Но я не очень хорошо знаю Город и людей там. И ваши любимые места мне почти неизвестны… Я слышал, тебе запрещено покидать Гнездо, тогда, быть может, ты подскажешь мне, где еще можно поискать? Я бы…
Я отрицательно покачал головой.
– Не имеет смысла. Если она не хочет, чтобы ее нашли, ты ее точно не отыщешь…
– Ты что-то знаешь, – утвердительно заявил он. – Точно, знаешь… Где она?
Я лишь неопределенно передернул плечами, отводя взгляд. Провались она пропадом, эта надменная девица! Почему я всю жизнь объясняюсь с ее отвергнутыми поклонниками и еще при этом чувствую себя виноватым? Пожалуй, стоит поговорить с ней… И заодно успокоить собственную душу.
Покосившись на сумрачного привратника, неколебимо возвышающегося на своем вечном посту, я помчался вверх, к своей комнате, бесцеремонно отмахиваясь от изумленных и укоризненных возгласов встречных, чудом не сбитых с ног. Закрыв за собой дверь и отгородившись от взглядов служников, которые в отличие от людей могли свободно проникать в любые закоулки Гнезда, я с треском распахнул окно.
– Ты мне нужен, – сказал я беззвучно. – Немедленно!
«Зачем?» – флегматично отреагировал дракон,
– Пустой вопрос, – невольно усмехнулся я. – Ты знаешь зачем.
«Ненужный переполох», – сухо парировал дракон. – «Займись лучше…»
Я не позволил ему договорить, слишком взбудораженный, чтобы тратить время на споры. Просто вскочил на подоконник и, оттолкнувшись, прыгнул вниз. Дыхание разом перехватило. Ветер захлестнул меня, задержал на мгновение и тут же выпустил. Стало нестерпимо холодно и жутко, когда я понял, что неотвратимо проваливаюсь в бездну. Привычное ощущение полета сменилось безнадежным и страшным падением. Серебристая стена Гнезда с провалами окон безумно быстро заскользила вверх, к затянутому тучами небу.
«Дурак!»
Призрачная тень скользнула подо мной, заслоняя черную, разрастающуюся землю, подхватила, удержала. Я распластался на спине дракона, прижимаясь щекой к ее слегка шершавой поверхности, чувствуя, как непрерывно стучат зубы, а почти безвольное тело трясет озноб.
– П-поехали… – с трудом разомкнув губы выдохнул я. – Вперед…
«Сопляк», – угрюмо огрызнулся дракон. – «Я не подчиняюсь приказам безумия! Я верну тебя людям и пусть они…»
– Если ты попробуешь вернуть меня назад, я прыгну снова…
«Придется велеть нянькам, присматривать за младенцем»
– Ты никогда не взлетишь снова, если повернешь сейчас, – медленно и отчетливо произнес я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63