218-231].
При этом Пьер, по мнению Крипке, не отказывается и от своего старого
"франкоязычного" мнения, что Лондон - красивый город, даже при том, что оно
переводится им на английский и что имя Londres в этом переводе оказывается
созвучно названию того места, в котором он теперь живет. Между тем в его
взглядах как бы нет противоречия, иначе бы он его заметил. В конце концов
Крипке разделяет в отношении Пьера презумпцию, что с логикой у него все в
порядке, так как он просто не считает, что оба имени имеют один и тот же
референт. Этот пример призван показать, что никакие дескрипции не способны
фиксировать референт имени, поскольку, несмотря на то, что Пьер владеет
такими дескрипциями и на английском, и на французском (одни применяются им
к одному имени, другие - к другому, а перевод французских дескрипций на
английский - к переводу французского имени на английский, но не к
созвучному этому переводу английскому имени того места, где он теперь
живет), этого оказывается недостаточно, чтобы он установил референциальную
синонимию между двумя именами. Такой подход к проблеме основан на
определенной теории перевода: она предполагает, что имена и термины
естественных видов не переводятся посредством какого-либо прямого
сопоставления: их употребление осваивается практически по мере освоения
чужого языка, а соответственно, никогда нельзя быть окончательно уверенным,
что усвоенное таким образом значение некоего имени соответствует усвоенному
прежде значению некоего другого имени родного языка. Поскольку всякие
идентифицирующие дескрипции включают в себя имена или термины естественных
видов, то они сами нуждаются в сопоставлении (название Букингемского дворца
или Англии на английском и на французском языках, например, нуждаются в
сопоставлении, чтобы быть признанными референциально синонимичными или
кодесигнативными, используя термин Крипке), что требует апелляции к новым
дескрипциям и т.д. Конечно, в таких случаях, как этот, довольно трудно
однозначно определить, каким требованиям должен отвечать средний носитель
языка, чтобы считаться специалистом в отношении употребления
соответствующего термина, что, иначе говоря, он должен знать, чему бы можно
было приписать свойство фиксировать референцию термина в языке L. Однако
можно предположить, что это нечто, представляющее собой достаточное условие
для референциального употребления имен городов, должно включать в себя не
только вербальные - дескриптивные - элементы, но также и образные или,
иначе, стимульные, а именно, специалист, разделяющий конвенцию А в
отношении имени города, должен уметь связывать определенные образы
достопримечательных мест города с оригинальными образцами - с самими
наблюдаемыми местами или их изображениями3). Таким образом, если Пьер,
будучи монолингвом, владел как частью своего определения того, что такое
Лондон, определенными визуальными образцами, но, попав в Лондон, не имел
возможности применить их в качестве идентификантов (например как в
ситуации, описанной Крипке, поселившись в районе, где нет ни одного из
известных ему уголков и не выезжая из него), то проблема, на которую здесь
обращается внимание, может быть разрешена указанием на то, что, скорее
всего, Пьер как средний носитель английского языка не референциально
употребляет термин "Лондон" (когда он не является переводом его
французского названия для города своей мечты): ведь не все средние носители
какого-либо языка обязательно должны употреблять все имена, имеющие в нем
хождение, референциально, даже если они умеют ими пользоваться - это
показывает хотя бы пример с различиями в идиолектах между двумя средними
носителями языка, по разному употребляющими либо имя "Цицерон", либо имя
"Туллий". В этом случае, если уж мы признаем, что Пьер смог выучить
английский язык и по всем параметрам отвечает требованиям, предъявляемым к
средним носителям английского языка, то нет оснований не допускать, что он
в конце концов окажется способен построить на английском языке вопрос: "А
не обозначают ли английское слово, которым я перевожу французское слово,
обозначающее то, что я на английский язык перевожу как "самый большой город
Англии и его столица, и т.д.", то же самое, что и название города, в
котором я сейчас живу, синтаксически и фонетически подобное этому
английскому слову?" Если мы в состоянии признать за Пьером право задать
такой вопрос, то по какому праву мы должны отказывать ему в возможности
применить те дополнительные средства подтверждения или опровержения
предполагаемой кодесигнативности имен, которыми он располагает как носитель
французского языка4). Для этого ему всего лишь нужно сопоставить эти
образцы с реальными достопримечательными местами города непосредственно или
при помощи какого-либо авторитетного посредничества. Применительно к
конкретной ситуации данного Пьера, ему всего лишь надо добраться до центра
города - ведь относительно концепта "центр города" у него как носителя
английского языка нет резкого расхождения во мнениях со своим французским
визави или во всяком случае оно на практике вряд ли проявится, а для
успешного применения дополнительных средств идентификации это - вполне
достаточное условие. Таким образом, он в конечном итоге будет обладать
достаточными основаниями для утверждения, что то, что обозначается
французским словом таким-то, и то, что обозначается английским словом
таким-то, есть одно и то же, а эти термины - кодесигнативны; а затем он
заметит и постарается устранить, будучи логически лояльным, противоречие,
которое, как выяснилось, имеется в его взглядах. Но собственно, никакого
противоречия в этом случае не было, поскольку просто он не употреблял
соответствующее английское имя референциально - не владел во всей полноте
той информацией (а именно, визуальными ее составляющими), которой должен
владеть средний носитель английского языка, чтобы быть специалистом в
отношении употребления данного термина, а следовательно, его мнение, что
Лондон - некрасивый город, утверждалось и имело значение "истинно",
относительно чего-то другого (если вообще относительно чего-то), но не
относительно того, что представляет собой референт термина Londres. Роль
дескриптивных идентификантов этого другого индивидуального объекта,
предположительно тождественного референту термина London, Пьером
употребляемого в качестве имени того места, где он живет, до ознакомления с
дополнительной информацией, позволяющей дополнить созвучность этого имени с
переводом соответствующего французского слова их кодесигнативностью, в
идиолекте Пьера играли не те элементы, какие играют эту роль в специальном
контексте значимости термина London в английском языке; но возможно, эти
элементы играют роль определяющих в отношении референта термина, созвучного
этому последнему, но употребляемого теми малограмотными жителями окраин,
которые никогда не были в центре города, согласно соответствующей
конвенции, разделяемой ими и отличной от той, которой продолжала
придерживаться франкоязычная часть Пьера. Так же точно противоречие на
поверку оказывается ложным в случае, если Пьер не референциально употреблял
соответствующее французское слово (и соответственно позже став, билингвом,
его английский перевод); в этом случае его мнение, что Лондон - красивый
город, утверждалось и было истинным не относительно референта английского
коррелята этого французского имени, а относительно чего-то другого. Это
"другое" можно поставить в соответствие, например, некой идее или концепту
Лондона в идиолекте Пьера как носителя французского языка. Если термин
"смысл" имеет какую-либо семантическую значимость, то, применительно к
данному случаю, смысл выражения Londres в идиолекте французского языка
Пьера, можно сказать, состоял как раз в том, что в его употреблении это
слово соозначало некий концепт, относительно которого и формировались и
имели истинностные значения все мнения Пьера, в которых нечто
предицировалось этому имени. Такое положение дел также выглядит вполне
исправимым при описанных условиях: став билингвом и референциально
употребляя соответствующее имя английского языка, Пьер может дополнить
теперь и свои средства идентификации референта соответствующего имени
французского языка до уровня, необходимого, чтобы считать Пьера
специалистом относительно употребления этого имени. Хотя последнее,
конечно, не обязательно, и также возможно, труднее практически осуществимо,
если только Пьер не переберется опять во франкоязычную среду.
ПРИМЕЧАНИЯ
1) Все имена, фактически, онтологически бессодержательны, так как я
показал, в связи с терминами "Пегас" и "пегасить", что из имен можно
сделать дескрипции, а Рассел показал, что дескрипции могут быть устранены:
"Чтобы мы ни говорили с помощью имен, можно сказать на языке, избегающем
всяческих имен. Быть признанным в качестве сущности значит в чистом виде
просто считаться значением переменной" [5].
2) Ср. в связи с этим следующий пассаж из "On What there is": "Мы легко
можем взять на себя онтологические обязательства, сказав, например, что
есть нечто (связанная переменная), что красные дома и закаты имеют общего;
или что есть нечто, что есть простое число, большее миллиона. Но это, по
существу, единственный способ, каким мы можем взять на себя онтологические
обязательства: посредством нашего употребления связанных переменных.
Употребление предполагаемых имен не является критерием, поскольку мы можем
без колебаний отказать им в именовании до тех пор, пока не сможем
обнаружить соответствующую сущность в вещах, которые мы утверждаем в
терминах связанных переменных".
3) Возможно, имело бы смысл даже говорить о некоем "поле" дополнительных
или ассоциированных идентификаций, однозначно фиксирующих референты
соответствующих терминов (таких, как "изображение т", "намек на т",
"аллюзия т", "идеализация т" и т.д., где т обозначает референт термина),
которые специалист в отношении употребления данного термина способен
осуществлять; соответственно наличие специального контекста значимости
одного термина может и даже в отношении некоторых таких связей - должно
имплицировать наличие специальных контекстов значимости некоторого
множества других терминов, включающих в себя первый в качестве значимой
составляющей - в смысле, описанном выше: а именно - что одни конвенции
опираются на другие, т.е. что употреблять референциально один термин из
этой группы нельзя, не владея критериями референциального употребления
другого, иначе говоря, не зная его референт.
4) Но которые вообще говоря транслингвистичны (по крайней мере, на
множестве, состоящем из английского и французского языков, а возможно, и на
множестве всех языков, которые Пьер способен освоить так, чтобы отвечать
требованиям, предъявляемым к среднему носителю каждого из них), поскольку
это визуальные образцы и регулировать их значимость в принципе могут
конвенции, не ограниченные рамками только одного языка, а предполагающие
би- и более- лингвистические интерпретативные структуры.
Литература:
1. Крипке С. Загадка контекстов мнения //Новое в зарубежной лингвистике.
Вып. 18. - М.: Прогресс, 1986.
2. Фреге Г. Смысл и значение //Его же. Избранные работы. - М.: Дом
интеллектуальной книги, 1997.
3. Keith Donnelan Reference and Definite Descriptions //The Philosophy of
Language (3 edition), A. P. Martinich (ed.), Oxford University Press, 1996.
4. Quine W. V. O. Word and Object, MIT Press, Cambridge Massachusetts.
5. Quine W. V. O. On What there is //Его же. From a Logical Point of
View, Harper and Row, N. Y.
6. Russel B. On Denoting //The Philosophy of Language (3 edition), A. P.
Martinich (ed.). - Oxford University Press, 1996.
7. Strawson P. F. Individuals. - London, Methuen & CO LTD.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34