– Похоже, мы ошиблись, ваша светлость. Ни одна из них не является принцессой.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Это совпадает с мнением инквизиторов. Никто из преступников так и не признался, что знает, как выглядит дочь фараона.
– Жаль. Впрочем, мы сделали все, что могли.
Она повернулась к нам.
– Вы, еретики и хулители Рантаса, осуждаетесь на смерть. Ваши души не найдут утешения на небесах и не вернутся в кругооборот элементалей. Вы навсегда покинете этот мир. Ваши имена будут прокляты, а эта казнь послужит хорошим уроком для последующих поколений.
Я едва не расплакался. " Помни, кто ты такой."
По знаку Этлы к нам направились инквизиторы. Они выводили апелагов к возвышению и снимали с них цепи. Двое жреиов провели нас с Равенной к лестнице и, подталкивая кинжалами, заставили подняться по грубым ступеням на помост погребального костра. Он по форме напоминал пирамиду. На верхней площадке возвышался центральный столб. Меня подтолкнули к нему. Я повернулся лицом к Этле. Равенна встала с другой стороны, я поверх толпы на руины ворот. С помощью двух сакри нас крепко привязали к столбу. Я дотянулся руками до ладоней Равенны, и наши пальцы сплелись вместе в последнем выражении любви.
"О милосердная Фетида, прошу тебя, – молил я, – если ты действительно являешься заступницей Тар'конантуров, то помоги мне теперь. Не дай умереть."
Но ответа не было. Когда к столбам, расположенным ниже наших, привязали Палатину, Илессель и других осужденных, я в последний раз осмотрел толпу горожан. Многие плакали. Женщины закрывали детям глаза. Я увидел, как Гамилькар кивнул мне головой и приподнял кулак, с поднятым вверх большим пальцем. Что он этим хотел сказать? Неужели что-то должно было случиться?
Инквизиторы действовали быстро и умело. Пока я с надеждой осматривал дворец и площадь, они привязали к столбам последних апелагов.
Смешно, но мне почему-то стало жаль веревок – столь обильно их использовали. После нашей казни клану придется потратить лишние деньги на их возмещение.
Над горами сверкнула молния. Магический щит защищал нас от шторма. Мы как бы находились под дождем, но он не доходил до нас. Казалось, что буря мстила нам с Равенной за желание командовать ею. Интересно, помогла бы мне Фетида, если бы я не пытался нарушить баланс природных сил?
Последний инквизитор отступил от помоста и встал за креслом Этлы. Сархаддон поднялся на ноги, взял незажженный факел из огненного дерева и направился к нам. Я был прав: это он должен был зажечь костер.
Вот и конец. Когда он достал трут, Гамилькар махнул рукой, и капитан дворцовой стражи закричал:
– Вперед!
Неожиданно я увидел, как Этла испуганно подскочила в кресле.
Мне показалось, что на землю спустился ад. Время замедлило бег. Мужчины в толпе обнажали кинжалы и бросались на сакри и пехотинцев Лексана. Они действовали недостаточно быстро, но их было много. Я увидел, как двое сакри упали с кинжалами в груди. У третьего из прорези маски торчала рукоятка ножа. Из верхних окон домов, окружавших площадь, полетели стрелы.
Лучники пробрались даже на крышу дворца. Их было не меньше тридцати, и они демонстрировали похвальную быстроту и меткость. Облако стрел накрыло группу Этлы. Инквизиторы и воины падали наземь. Тела походили на швейные подушечки, с торчащими в них иголками.
Получив ранение в руку, Мидий истошно закричал. Жрецы метались на открытом пространстве, и сакри ничем не могли им помочь. Их становилось все меньше и меньше. Толпа окружала уцелевших захватчиков, сбивала воинов с ног и чинила расправу. Меня удивляло, насколько безупречно скоординированы были действия горожан. Затем, увидев знакомые лица, я понял, что это были морские пехотинцы Лепидора.
Не в силах повлиять на события, я в возбуждении сжал пальцы Равенны и посмотрел в сторону Этлы. Помощница Премьера лежала в луже крови. Четыре стрелы пробили ей грудь, одна пронзила шею. Под опрокинутыми креслами прятались Мидий, Лексан и Сархаддон. Все остальные жрецы и инквизиторы были мертвы или смертельно ранены. Толпа горожан рвала на части оставшихся сакри. Пехотинцы Лепидора расхватали брошенное оружие и побежали в гавань.
Начался ливень. За пару мгновений я вымок до нитки. Когда маги Сферы пали под стрелами, щит над площадью разрушился, и мы оказались под яростным дождем. «Привет, старый друг!» – завопил я от радости, но мой голос утонул в грохоте грома.
– Катан! – прокричала Равенна. – Чудо свершилось!
– Я это уже понял! Мы снова промокли!
– Ну и что?! Лучше быть мокрыми, чем поджаренными на огне!
Лучники прекратили стрельбу. Несколько пехотинцев поднялись по скользким ступеням на помост и начали освобождать людей, привязанных к столбам. Апелаги, все еще не веря в свое спасение, отфыркивались от дождя и ошеломленно посматривали друг на друга. Кто-то начал разрезать наши веревки. Взглянув на солдата, я узнал пехотинца, с которым беседовал однажды утром у дворцовых ворот – после плавания в горном потоке.
– В жизни всякое бывает, – шутливо заметил он. – Правда, граф Катан?
Едва мы спустились к подножию помоста, толпа подхватила нас на руки и понесла через площадь к рухнувшим воротам. Люди, которые обычно прятались от дождя под крышами домов, танцевали и пели от радости под потоком воды.
На возвышении нас ожидал капитан дворцовой стражи. Когда меня опустили на землю, я поднялся к нему и пожал его руку.
– Мыобязаны вам нашими жизнями. Спасибо.
– Кем бы я был, если бы подвел вас еще раз!
– Вы никогда не подводили меня, капитан.
Затем я повернулся к Гамилькару, который скромно стоял за хотинцами. Похоже, только я увидел его жест, и только мне было известно, что это он организовал наше спасение. Красная мантия торговца промокла под дождем. Однако он выглядел счастливым и довольным собой – впервые за время нашего знакомства.
– Большое спасибо, – тихо сказал я.
– Катан, – громко заявил Сэганта, – я возвращаю вам графские полномочия. Пусть ваше правление будет более счастливым, чем мое.
– От имени рода Тауро я принимаю графство над кланом Лепидора!
Толпа горожан отозвалась восторженным ревом.
– А я, Гамилькар, лорд торгового дома Барка, свидетель этому.
Затем нас снова подняли на руки и понесли во дворец. Люди радостно скандировали мое имя:
– Ка-тан! Ка-тан! Ка-тан!!!


Эпилог

Лиасу Тиграну от Катана Тауро приветствие.
Я слышал, что Персея по пути в столицу решила остановиться в Лионе, поэтому, когда ты получишь мое письмо, тебе уже будет известно о событиях, происшедших в Лепидоре. Возможно, их представят как рассказ о чудесах и божественном вмешательстве. Но на самом деле ничего подобного не было – несмотря на все мои просьбы к богам. Хотя пара-другая чудес мне бы тогда не помешала.
Даже Персея не сможет рассказать тебе полную версию произошедшего. Она уплыла через день после того, как мы победили Этлу, а в ту пору общая ситуация еще не была очевидна. Кортьерес прибыл тем же вечером с ротой пехотинцев Кулы и с небольшой флотилией, принадлежавшей дому Кэнадрата. Управляя одним из крупных торговых домов, Кэнадрат имеет огромное влияние на всех континентах Аквасильвы. Он не танетянин, поэтому с ним дружат лорды многих городов. Его сын выглядит как настоящий разбойник из приполярных лесов – синие глаза, курчавая борода и белокурые волосы.
Оказалось, что операция по захвату Лепидора была задумана несколько месяцев назад. Лечеззар хотел нанять на службу Реглата Ишара, чтобы отправить его армию в новый Поход на Архипелаг. Однако хэйлеттиты потребовали взамен вооружить их солдат. Узнав о нашей железной руде, Лечеззар велел Этле захватить лепидорский рудник. Она натравила на нас Форита и организовала убийство короля Океании. Все эти диверсии и преступления оплачивались из казны Сферы. Если б план Этлы удался, жрецы бы получили необходимое железо, вооружили войска Ишара и устроили Священный Поход. Я думаю, теперь им придется отложить его на пару лет, если не больше.
Извини, что мое письмо выглядит таким неаккуратным. Управляя нашим вихрем, мы с Равенной выбили во дворце половину оконных стекол, и большинство из них еще не вставлены. Поверь, в этом нет ничего смешного. Во всяком случае, я не могу отыскать во всей резиденции сухого места, чтобы написать тебе письмо.
Итак, продолжу.
Мы убедили двух уцелевших жрецов – Сархаддона и Мидия – помалкивать о нашем мятеже. Премьер Лечеззар сжил бы их со свету, если бы весть об интригах Этлы разошлась по Аквасильве. Такая весть нанесла бы серьезный удар по авторитету Сферы. Поэтому Мидий и Сархаддон придумали хитрый ход и обвинили Этлу в ереси. По официальной версии, она хотела опорочить Сферу, а мы, верные слуги Рантаса, помешали ее злобным планам. Я считаю, что это лишь справедливо.
Что касается Лексана, то мы с позором отправили его обратно в Каламан. Чтобы компенсировать ущерб, нанесенный вторжением Лексана, я оставил себе манту, которую ему подарил вновь избранный король Океании. Его величество поступил весьма недальновидно. Ты так не считаешь?
Все улеглось – по крайней мере на поверхности. Красные отметины на моих запястьях поблекли, и я, глядя на руки, не вспоминаю о прошлом. Интересно, что пережитые беды кажутся теперь более серьезными и страшными, чем они были на самом деле. Нам по-прежнему снятся кошмары, и я сомневаюсь, что когда-нибудь забуду эпизоды тех дней.
Отец велел заполнить маленькие помещения в подвале разными ненужными вещами. Жаль, что я не могу блокировать подобным образом нашу память.
Кстати, ты знаком с Гамилькаром? Палатина знает его около двух лет, но даже она не верит, что мы обязаны спасением именно ему. Он стопроцентный торгаш. Иногда я сам сомневаюсь, что у него есть сердце. Однажды Равенна спросила, почему он организовал восстание, и я никогда не забуду его ответ. Гамилькар сказал, что после суда в тронном зале он никак не мог понять, почему я пожертвовал собой. В принципе моя смерть не влияла на его бизнес. Ему не о чем было тревожиться. Сфера предложила лорду Барке два дополнительных контракта, так что он ничего не терял. Но Гамилькара смутила моя вера в нечто большее, чем жизнь. Вот почему он организовал наше спасение. Насколько я понимаю, это был его первый в жизни альтруистический поступок.
Скажу тебе по секрету, что Палатина уже никогда не будет той самодовольной командиршей, какой она представлялась нам раньше. Ее план не удался, и мы все едва не погибли. Сейчас она ведет себя очень тихо и, наверное, переживает из-за своей неудачи. Я понял, что Палатина не такой уж безупречный стратег. Надеюсь, это поражение не сломит ее дух. Хотелось бы, чтобы она по-прежнему сражалась со Сферой.
Я же решил не останавливаться на достигнутом.
Ты теперь не узнал бы Равенну, Лиас. Она больше не строит из себя ледяную принцессу и не использует средство для распрямления волос. Клянусь, она выглядит еще красивее, чем прежде. Сегодня я впервые услышал ее открытый звонкий смех. Вы с Персеей были правы. Я влюблен в Равенну и думаю – точнее, надеюсь, – что она питает ко мне такие же чувства.
После бури, которую мы направили на Лепидор – пожалуй, единственное, что нам удалось из всей затеи с мятежом, – Равенна предложила мне партнерство. Мы решили стать первыми магами Шторма.
Она нашла в архивах отца ссылку на судно «Эон». Этий использовал его в Великой войне, и, судя по всему, оно имеет огромные размеры. На корабле расположен центр связи с «небесными глазами». Овладев им, мы могли бы наблюдать за погодой, как это делают жрецы Рантаса. Более того, мы могли бы использовать силу планеты в борьбе против Сферы. Возможно, я оптимист, но это шаг к победе. Только не говори об «Зоне» посторонним людям, а если кто-то имеет сведения о нем, то перешли их к нам. Это будет большим подспорьем в нашей борьбе.
Только что вошла Равенна. Она кутается в шерстяной плащ, потому что в комнате очень холодно. Равенна говорит, что почтовый корабль готов к отплытию, поэтому я прерываю свое повествование. Передавай привет нашим друзьям – всем, кого увидишь. Надеюсь, что мы скоро вернемся на Архипелаг. Если появятся новости, я напишу еще одно письмо. А до той поры пусть Фетида бережет тебя.
До скорого свидания,
Катан Тауро.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60