Мы начали гнать ее к Дворцовому кварталу. Расширив сознание во всех направлениях, я притянул к себе силу и направил ее на ворота. Черный вихрь сдвинулся с места и помчался через сад к дворцу. Он прошел так близко от нас, что я мог бы коснуться его, если бы вытянул руку. Стеклянные окна в сторожке и коридорах разбились, поранив солдат осколками. Ветер и вода ворвались в коридоры, разбрасывая воинов, как тряпичные куклы. Я видел сакри, погребенных под обломками мебели. Оружие и тренировка не помогли им выстоять перед нашей магией. Сила шторма бушевала в моем доме, ломая их тела и вращая в водовороте, словно обломки кораблей, потерпевших крушение.
Ворота сломались – бревна треснули под яростью мощных волн, катившихся с нескольких улиц. Вода затопила двор, аллеи и растения, посаженные когда-то моей матерью. Моя душа болела при виде этих разрушений, но другого выхода не было.
Внезапно я почувствовал, что контроль ускользает. Источник силы начал иссякать, и вихрь, управлявший потоками воды, исчез. Звено ума распалось.
Я оказался в полной темноте и позвал Равенну. Когда мне удалось открыть глаза, я понял, что лежу на крыше под проливным дождем. Надо мной склонилось злобное лицо – лицо разъяренного мага ума.

Мы так устали, что солдатам пришлось нести нас на руках. На верхней площадке лестницы меня и Равенну бросили на мокрый пол. Сакри грубо сорвали с нас плащи, связали наши руки и бесцеремонно потащили вниз. Каждый мускул моего тела болел от изнеможения, словно я не отдыхал неделями. Мне было трудно даже открывать глаза.
Нас провели мимо вооруженной охраны, стоявшей в коридоре. Я своими глазами увидел организованные нами разрушения. Даже краска на стенах была повреждена тем ураганом, который прошелся по дворцу. Ковры промокли насквозь. Ни один светильник не работал. Вдоль стен лежали раненые и мертвые солдаты. Мрак и сырость придавали этому зрелищу кошмарный вид. стоило ли убивать этих людей и разрушать дворец ради сохранения графского титула? Тем более что мы все равно потерпери поражение. Лучше бы я сбался им, когда они только приплыли сюда.
Сакри провели нас по боковым коридорам в тронный зал и втолкнули в небольшую дверь, которая располагалась за помостом. Яркое освещение ослепило меня на какое-то время. Когда мои глаза привыкли к свету, я увидел отчаяние на лицах апелагов и придворных, стоявших на коленях с правой стороны от трона. Их охраняли пехотинцы. Я заметил среди пленных Палатину и Илессель. На лице последней виднелись синяки и ссадины.
Нас сбили с ног и повалили на пол. Кто-то схватил меня за воротник, приподнял и поставил на колени.
Я увидел Этлу, сидевшую на троне отца. Слева от нее сто Мидий и жрец, лицо которого было скрыто под капюшоном Справа перед пленниками прохаживались трое инквизиторов Один из них, с внешностью сухопарого и злобного аскета, дер жал в руке витую плеть.
– Наконец-то мы поймали вас, еретики! – сказала Этла. – Вы сполна заплатите за то зло, которое сотворили сегодня.
Ее голос сочился ядом. Опрятная и богато украшенная одежда соответствовала сану. Она до мозга костей была Третьей помощницей Премьера. Я почти не мог говорить – сакри, стояв ший позади меня, слишком сильно натягивал мой воротник. Те не менее мне удалось прохрипеть:
– Мы сражались во имя Фетиды.
– Твоя богиня не поможет тебе, еретик.
– Он все еще граф Лепидора, – напомнил Лексан.
Этот округлый и самодовольный мужчина, с обманчиво добрым лицом и черными волосами, походившими на шерсть козла лучился от ощущения собственного триумфа.
– Ему недолго осталось носить графский титул, – откликнулся Мидий.
Его холодная улыбка обещала мне жестокое возмездие.
– Пока он не лишился титула, вы должны обращаться к нем уважительно, – возразил Лексан.
Я не питал иллюзий в отношении этого человека. Он прост не хотел, чтобы создалось впечатление вопиющего неуважения обращении Сферы с правителем клана. Он понимал, что если эт сейчас произойдет со мной, то когда-нибудь повторится и с ним.
– Тогда давайте лишим его титула.
– Мы должны действовать по правилам, – быстро напомнил Лексан.
– Да будет так, – поглядев на меня, сказала помощница Премьера.
– Ты никогда не была законопослушна, Этла, – презрительно произнесла Равенна. – Если только не рассчитывала получить выгоду.
– Молчать, негодница! – рявкнула помощница Премьера. – Завтра мы сожжем тебя на костре. Я не покину город, пока не налюбуюсь этим зрелищем сполна.
До меня донесся тихий стон ужаса, сорвавшийся с уст Равенны. Я взглянул на нее и увидел, как она закрыла глаза. По ее щеке покатилась слеза.
– Это незаконно, – крикнул я и тут же вспомнил, что помощники Премьера могли вершить суд по своему разумению.
Приговор, вынесенный Равенне, был несправедлив и ужасен, а я мог лишь ругаться в бессильной злобе.
– Мое решение продиктовано законами Рантаса, – ответила Этла.
Я не мог позволить им сжигать людей – тем более Равенну. Но у меня не было сил для дальнейшей борьбы.
В коридоре послышались крики, и в зал вбежал каламанский солдат. Не соблюдая положенных приличий, он испуганно завопил:
– Бежавшие из-под ареста моряки атакуют дворец!
– Заприте двери, – приказала Этла. – Завалите проходы мебелью и обороняйте прилегающие коридоры. Харом, установи на окнах огненный занавес. Пошлите людей за подкреплением.
Когда маг, которого звали Харомом, поднял руки и наложил чары на окна и двери, моя последняя надежда умерла. Жрецы могли защищать этот зал до прибытия подкрепления. Моряков зажмут с двух сторон и перебьют на руинах дворца. Равенну сожгут на костре.
Меня охватила тоска. Я едва не заплакал от отчаяния. Мы потерпели поражение, и ситуация была безысходной.
– Адмирал Кэрао, – сказал Мидий, – прошу вас призвать своих людей к порядку.
Выгнув шею, я посмотрел на затемненную часть помещения когда на окнах появился огненный занавес, стало гораздо светлее. Хэмилкар и Сэганта сидели в креслах слева от помоста. Оба выглядели мрачными и усталыми. Адмирал вообще не походил на того доброго и веселого офицера, которого я знал по прошлым дням. В зал вбежало около десятка сакри. Они внесли столы и сундуки, затем закрыли двери и начали возводить баррикаду.
– Если бы им грозила опасность, то я бы так и поступил, аварх. Моряки пытаются освободить своих соотечественников, которых вы необоснованно арестовали. Я не желаю содействовать вашему произволу.
– Вы опасно трактуете свой нейтралитет, адмирал, – резко сказала Этла. – Ваша принадлежность к кэмбресской знати еще не освобождает вас от ответственности.
Когда шум в коридоре немного утих, Этла снова повернулась к нам.
– Переведите девчонку к еретикам, осужденным на смерть, – указав на Равенну, велела она. – Эта нахальная сиротка нам больше не нужна.
Двое сакри схватили девушку за руки и поволокли ее по полу. Они швырнули Равенну к Палатине и Илессель. О, добрая Фетида! Неужели их тоже сожгут на костре? Я должен был что-то сделать. Великие боги! Пусть этот кошмар закончится! Однако суд над нами вершился не во сне, а наяву.
Зная, что мои слова приведут меня на костер, я отбросил последние остатки гордости и хрипло произнес:
– Этла, отпустите этих людей, и я подпишу любые документы. Мои гости ни в чем не виноваты.
– О! Ты пытаешься защищать своих друзей? Как это трогательно. К сожалению, Рантас в своей великой мудрости не поощряет милосердия к еретикам.
– Этла, пожалуйста! Я добровольно отдам Лепидор, и вы получите город законным образом.
Какое-то время она молча смотрела на меня, смакуя мое унижение. Я закрыл глаза и попытался успокоиться и сосредоточиться.
– Как еретик, ты заслуживаешь смерти, – сказала помощница Премьера. – Однако, несмотря на предательство, ты по-прежнему носишь графский титул. Будучи наместницей Рантаса в Аквасильве, я должна соблюдать дипломатические нормы. Сфера предлагает тебе выбор.
Она сделала небольшую паузу, и я понял, что никакого выбора не будет. В коридоре послышались крики и топот ног. Дверь затрещала под мощными ударами. Баррикада из мебели начинала рассыпаться. Помощь была так близко и так далеко.
– Ты можешь отдать Лепидор Лексану и отказаться от всех привилегий власти, – продолжила Этла. – Или ты можешь вручить город Сфере. Мы найдем подходящего человека в твоем семействе и назначим его графом. Этим поступком ты спасешь свою жизнь. К сожалению, я не могу помиловать твоих друзей. Они будут преданы смерти. Ты же можешь оказаться полезным для нас. Тебя, как кающегося грешника, отвезут в Священный город, где ты будешь служить нашему делу. Других вариантов не будет!
Лексан наслаждался победой над нашим кланом. Его лицо алело румянцем. Жрецы злорадно ухмылялись. Я никогда не чувствовал себя настолько униженным и беспомощным. Они поставили меня на колени – в тронном зале моего отца, в захваченном городе. Они насильно лишали меня власти, право на которую я получил от рождения. Но хуже унижения был стыд за потерю города, за торг моим кланом, устроенный Этлой и Мидием. Я чувствовал, что больше недостоин графского титула.
Закрыв глаза, я попытался что-нибудь придумать. В любом случае мой клан ужасно пострадает. Людей будут жечь на кострах независимо от того, кого им выберут в правители – Лексана или безропотную марионетку Сферы. Равенна, Палатина и апелаги погибнут. Что я наделал?
Все присутствовавшие в зале смотрели на меня. У гостей с Архипелага побелели лица. Они поняли, что им уготовлена казнь. Могли я спасти остальных? Вопреки словам Этлы, один вариант все же имелся, но он стоил бы мне жизни. Представив свою смерть на костре, я содрогнулся. Говорили, что это одна из худших пыток, когда-либо придуманных инквизицией. Однако имелся и другой вопрос. Сколько лепидорцев погибнет, если город перейдет под управление Сферы? Смогу ли я жить, имея такой груз на совести, и на что будет похожа эта рабская жизнь? Я открыл глаза и произнес дрожащим голосом:
– Перед Рантасом и в присутствии его слуг я передаю свой графский титул представителю кэмбресского дворянства, адмиралу Кэрао. Отныне он является правителем Лепидора.
Я обрекал себя на смерть.
Спокойствие Этлы разбилось, как стекло, и она гневно вскричала:
– Подумай, что ты делаешь! Я предоставила тебе выбор. Если ты не последуешь ему, то будешь сожжен на костре!
– На все воля Фетиды' – ответил я, и мой голос оборвался на последнем слове.
Внезапно Гамилькар поднялся с кресла.
– Именем торгового дома Барки свидетельствую, что передчача власти состоялась.
– Граф воспользовался своим правом, – произнес Сэганта. – Катан, я принимаю графство в клане Лепидора.
Этла едва не взорвалась от ярости. Ее лицо потемнело и стало походить на маску.
– Пусть будет так, – сказала она ледяным тоном. – Позже мы найдем какой-нибудь способ, чтобы обойти эту уловку. А до той поры, пока кэмбресские войска не прибудут сюда для защиты города, я, Третья помощница Премьера, ввожу в Лепидоре теократическое правление. Здесь будут править по религиозным законам.
Она повернулась ко мне.
– Катан Тауро, я обвиняю тебя в ереси первой степени. Ты лишаешься всех титулов, привилегий и прав, и я приговариваю тебя к сожжению на костре. Казнь состоится завтра утром. Прежде чем тебя уведут, пойди и посоветуй морякам сложить оружие. Мы не хотим напрасного кровопролития. Передай, что им вернут их корабль, на котором они смогут вернуться на Архипелаг.
Заметив мои колебания, она щелкнула пальцами.
– Иначе сейчас же я отправлю одного из пленных на суд Рантаса, – произнес человек, чье лицо было скрыто капюшоном.

Услышав его голос, я понял истинную глубину своего поражения. Это был Сархаддон. Он сделал знак одному из инквизиторов. Тот вытащил нож и направился к Текрею – юноше, который возмутился словами Палатины о том, что дочь фараона могла оказаться вымышленной личностью.
– Вы превышаете свои полномочия, – сердито крикнул Сэганта. – Это против закона.
– Сегодня закон – это я, – тихо ответил Сархаддон.
– Успокойся, жрец, – сказал я и попытался встать на ноги. Двое сакри подтащили меня к баррикаде, которая сотрясалась от сильных ударов в дверь.
– Это граф Катан, – издал я хриплый вопль. – Если вы сложите оружие и прекратите сражение, вам гарантируют личную безопасность.
– Вы так говорите, потому что они приставили меч к вашему горлу, – отозвался один из офицеров.
– Я передаю вам слова помощницы Премьера. Ее обещание могут засвидетельствовать адмирал Кэрао и лорд Барка.
С другой стороны двери наступила тишина.
– Нам нужны доказательства.
– Адмирал Кэрао, пойдите и поговорите с ними, – сказала Этла.
Я услышал шаги за моей спиной. Однако адмиралу не позволили приблизиться ко мне.
– Катан говорит правду. Если вы прекратите атаку, вас не тронут. Если вы не сделаете этого, они убьют Текрея.
– Хорошо, мы уходим, – отозвался голос.
Когда меня потащили обратно к помосту, я услышал громкие команды. Стук в дверь прекратился. На какое-то время единственными звуками в зале были раскаты грома, шум дождя и завывание ветра за окнами.
На этот раз меня усадили вместе с апелагами. Чуть позже Этла произнесла финальную речь о предательстве веры:
– Вы все приговариваетесь к смертной казни. Завтра, перед тем как мы сожжем вас на костре, наш маг ума использует свое искусство и выявит дочь фараона. Мы увезем ее в Священный город. Остальные подвергнутся сожжению. Охрана, уведите пленных.

Глава 32

Все утро буйствовал шторм. Когда сакри пришли и открыли замки на дверях, буря по-прежнему омывала город ливнем.
Инквизиторы заперли нас в маленьких комнатах, которые располагались в подвале дворца. Эти помещения когда-то использовались в качестве кладовых, но теперь в них ничего не хранилось. В камерах не было светильников. От каменных стен и пола веяло холодом.
Перед тем как мы с Равенной покинули зал, маг ума блокировал нашу магию. Теперь мы ничем не отличались от других беспомощных узников.
По какой-то неясной причине меня и Равенну поместили в одну камеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60