К ним, вероятно, присоединится Селерианский Эластр. Второй помощник Премьера проголосует за самого себя.
Присутствие экзарха Нового Гипериона создавало равенство позиций. Но если план Этлы удастся, его там не будет. К каким последствиям могло привести наше вмешательство? Избрание Премьера считалось внутренним делом Сферы, над которым Совет Аквасильвы не имел никакой власти.
Сархаддон вновь зашагал по кругу, размышляя над какими-то вопросами.
– Может быть, нам лучше забыть об услышанном? – спросил я его.
Он резко остановился и с удивлением посмотрел на меня.
– Почему?
– Потому что наше вмешательство сделает меня и моего отца заклятыми врагами Сферы. Совет Аквасильвы не в силах повлиять на ситуацию. Даже адмиралы Кэмбресса уже не спорят со Священным городом.
– Значит, ты предлагаешь оставить все как есть?
– А тебе очень хочется лишиться головы?
– Испугался, Катан? А как насчет тысяч людей, которых сожгут на кострах по приказу Лечеззара?
– Мы не можем помешать его избранию. Допустим, нам удастся предупредить власти Кэмбресса. Но если Халеззиах действительно так плох, то наши действия почти наверняка окажутся напрасными. Кроме того, гиперионцы захотят узнать, откуда у нас эти сведения. Пока мы будем доказывать свою правоту, Лечеззара выберут Премьером.
– Наверное, ты прав, – согласился Сархаддон.
Его последние слова не принесли мне облегчения. Конечно, я заботился о благополучии моей семьи, но на другой чаше весов находились тысячи жизней. Однако, что мы могли сделать?

Сархаддон был простым послушником, и его не пригласили на ужин старших жрецов капитула. Один из молодых прислужников сопроводил его в трапезную для священнослужителей низшего ранга. Я остался один. Мне требовалось попасть на нижний этаж, но лабиринт коридоров превратил это в нелегкую задачу. Как назло, я не встретил ни одного жреца. Борет и Дашаар объяснили мне направление, но, выйдя из своих апартаментов, я быстро заблудился. Моя ориентация в пространстве оказалась еще хуже, чем навыки в арифметике. Я и не знал, что такое возможно!
Наконец, мне удалось пробраться на нижний этаж, и там, в одном из коридоров, я увидел фигуру в коричневой сутане. С наступлением сумерек все помещения храма освещались светильниками. Как я понял, масло к ним подавалось из подземного резервуара по особой системе труб, проложенных в стенах. Лакированные деревянные панели отражали свет ламп, и это создавало уютный полумрак, приятно контрастировавший с ослепительным сиянием дня. Когда я в очередной раз обругал запропастившихся куда-то обитателей зиккурата, из боковой двери в нескольких шагах от меня вышла девушка в балахоне. В ее руках была тарелка с сушеной рыбой и краюхой хлеба.
Увидев меня, она тихо простонала:
– Проклятие! Вот же невезение…
Затем она присмотрелась ко мне, и ее лицо озарилось проблеском надежды.
– Кто вы?
– Человек, который заблудился в ваших коридорах, – с улыбкой признался я.
Она убрала с лица прядь сбившихся красновато-коричневых волос и облегченно вздохнула.
– Значит, вы гость. Куда направляетесь?
– В трапезную экзарха. На ужин со старшими жрецами храма.
– Вас ожидает потрясающая компания, – с презрением сказала она. – Группа лицемерных самодовольных карьеристов, которые кельям праведников предпочли роскошь зиккурата. Возможно, вас обидят мои слова, но меня это мало волнует. В любом случае мы оба ничего не потеряем.
– Я не служитель Сферы.
Интересно, кем была эта девушка в бесформенном коричневом балахоне? Примерно моего возраста, на пару лет старше меня, высокая и довольно широкоплечая. Рядом с ней я выглядел подростком – что легко объяснялось моим худощавым и низкорослым телосложением.
– Думаешь, я не догадалась? У тебя вид нормального парня.
Как быстро она перешла со мной на «ты».
– Раз уж ты не из Сферы, я помогу тебе. Только сначала мне нужно отнести это кое-куда…
Она указала взглядом на тарелку с хлебом и рыбой.
– Затем я провожу тебя в их свинарник.
– Свинарник?
– Поговорим через минуту.
Она прошла мимо меня и исчезла за углом коридора – точнее, сначала заглянула за угол, а затем исчезла.
Ждать пришлось недолго. Через некоторое время девушка вернулась.
– Сейчас у нас пост. Главам храма подают на ужин мясо снежного оленя, привезенного из Сильвернии. А мы, послушники, должны голодать и очищать свои тела различными постами. И это называется волей Рантаса!
Она прервала обличительную речь и улыбнулась.
– Прости, я забыла представиться. Меня зовут Илессель Сэн-дрим.
– Катан Тауро, – представился я.
– Каков твой титул? – спросила она, потянув меня за рукав втом направлении, куда я, собственно, и шел.
– Эсграф. А как ты догадалась, что у меня есть титул1?
– Наше начальство приглашает на ужин только титулованных особ и богачей. Ты должен быть аристократом или наследником торгового дома. Жрецов не интересуют люди без власти и сундуков с деньгами.
– Почему ты стала послушницей, если так ненавидишь Сферу?
– Моих приемных родителей отправили на острова. Они полгода будут вести миссионерскую деятельность среди туземцев. Отчим пристроил меня в храм и записал в послушницы. Наверное, надеялся, что я пойду по его стопам. Но он ошибся.
Тон девушки предполагал, что ее приемный отец в будущем сильно пожалеет о содеянном.
– А ты как сюда попал? – спросила она, когда мы поднялись вверх по мраморной лестнице.
Я заметил статую, которую уже видел прежде. Очевидно, мои блуждания завели не на тот этаж.
– Я направляюсь в Танет. Мы нашли железную руду, и мне нужно передать образцы отцу. Он участвует в Совете Аквасильвы.
– Из какого ты клана?
– Из Лепидора.
Мы прошли по главному коридору зиккурата, ширина которого составляла не менее четырнадцати футов, затем свернули в проход с богато украшенными стенами. Откуда-то издалека доносились звуки лютни. Илессель резко остановилась. Я наткнулся на нее и поспешно сделал шаг назад.
– Прости, – извинилась она. – Я думала, что знаю всех музыкантов в городе, но этого еще не слышала.
Мне оставалось лишь гадать о смысле ее слов.
– Ты хочешь сказать, что можешь определить на слух, кто играет на лютне?
– Конечно, – ответила девушка, словно это было совершенно естественно. – В храм часто приглашают музыкантов. Многие из них не очень хороши, но этот имеет талант.
– А как насчет тебя?
– Среди жрецов и жриц, послушников и послушниц я самая лучшая. Как ни странно, это единственное, что у меня получается.
Я впервые встретил такую откровенную девушку. Она говорила со мной, как с равным. Между нами возникла дружеская симпатия. Примерно так же я общался с младшим сыном графа Кортьерес.
– Тебе туда. Трапезная экзарха за углом. Я дальше не пойду, потому что в дверях стоят сакри, а у меня от них мурашки по коже. Жаль, что ты не останешься еще на пару дней. Мне всегда не хватало хорошей компании. Прощай.
Илессель улыбнулась, помахала мне рукой и быстро удалилась в том направлении, откуда мы пришли. Я не мог понять, почему эта девушка показалась мне такой знакомой. Нужно было расспросить ее обо всем как следует, но она уже ушла.
Мне не хотелось обижать представителей капитула. Я свернул за угол и оказался в широком коридоре, в конце которого виднелась дверь, обитая бронзой. Перед ней стояли двое сакри, облаченные в доспехи.
– Вы эсграф Катан? – спросил меня один из воинов. Неужели их тренировали говорить такими бесстрастными леденящими голосами?
– Да, – ответил я, внезапно осознав, что моя мантия, стянутая поясом, небрежно выбилась из-под него.
Сакри смерил меня пристальным взглядом, затем открыл дверь.
– Следуйте за мной.
Этот воин в малиновых доспехах повел меня по сводчатому коридору, украшенному картинами и антикварными вазами. Пройдя через другую впечатляющих размеров дверь, мы вошли в зал с высоким потолком. Большие окна были задернуты алыми портьерами.
Семь жрецов и Этла сидели за деревянным полированным столом. Дашаар прервал беседу и спросил, где мой эскорт. Он сказал, что Борет послал за мной послушника, но тот, видимо, задержался. Я решил, что это была отговорка. Сакри вышел, и Дашаар указал мне на свободное место за столом через два кресла от Этлы. Сам овальный стол, заставленный блюдами, выглядел как шедевр искусства сервировки. Фарфор и хрустальная посуда превосходили по красоте и ценности все то, что мы имели в Лепидоре.
После пяти смен блюд, каждое из которых было более экстравагантным, чем предыдущее, я вспомнил слова Илессель о свинарнике. Теперь мне стало ясно, о чем она говорила. Все члены капитула словно лоснились от липкого жира. Их чавканье напоминало пиршество животных. Правда, имелись и исключения. Этла вяло ковыряла вилкой тушку фаршированной горлицы, а высокий и сухопарый жрец, сидевший рядом с ней, вообще не притрагивался к пище.
После того как меня расспросили о руднике – а я заявил, что не знаю, насколько велики запасы железной руды, – беседа перешла на политические темы. Я многого не понимал, но старался запомнить кое-какие факты. Жрецы обращались ко мне с оскорбительной снисходительностью, однако меня это мало тревожило. К концу ужина неторопливый разговор коснулся вопроса, который привлек мое внимание. Казначей заговорил о договоре, который Сфера заключила с несколькими торговыми домами Танета. По идее, этот договор должен был упорядочить торговлю в Священном городе. Наделе же, как я понял, они создали монополию.
– Далее мы планируем настаивать на гарантиях безопасности для наших людей, путешествующих по континентам, – говорил казначей.
– Зачем нам это нужно? – спросил его толстощекий старик с седыми бакенбардами.
Насколько я понял, он заведовал канцелярией. Обычно эту должность давали отставным авархам. Обилие пищи разморило его, и он клевал носом над своей тарелкой.
– Из-за пиратских атак, – сказал сухопарый жрец. Он не стал добавлять слово «болван», но чувствовалось, что оно предполагалось. – Уже несколько наших собратьев было похищено или убито во время наглых нападений в море.
– А кто стоит за этими атаками? – спросил один из членов капитула.
– Мы можем лишь строить догадки, – ответила Этла. – Какая-нибудь группа отступников или террористов. Святая инквизиция встревожена тем, что нападают в основном на ее представителей. Я думаю, что скоро все прояснится.
Судя по ее голосу, она не хотела обсуждать эту тему. Интриги Этлы не переставали удивлять меня. Интересно, имелась ли связь между атаками в море и черной мантой? И была ли черная манта виновницей всех бед?
Когда я собрался покинуть трапезную, Этла предложила мне погостить в храме еще немного и принять участие в празднике Летнего пламени. По ее словам, через два дня в Танет отправлялась манта Сферы – скоростной фрегат. Фактически я потерял бы только один день. Мне пришлось вежливо отказаться от ее предложения и напомнить, что время имело для меня первостепенное значение. Кроме того, я не хотел рисковать. Путешествие на мантах Сферы становилось опасным делом – на эти корабли еретики совершались нападения. К тому же я доверял военным больше, чем жрецам.
Чуть позже, встретившись со сгоравшим от любопытства Сархаддоном, я сослался на усталость и отправился спать.

На следующее утро мы позавтракали и вышли из храма через заднюю дверь. Сархаддон повел меня по более короткому пути, и нам не пришлось толкаться в толпе на улице, ведущей в гавань. Наша группа из четырех человек не привлекала внимания. Мы спокойно шли через ремесленный квартал Фарассы, который в эти утренние часы был тихим и немноголюдным. Здесь располагались мастерские и ремесленные цеха – дома резчиков по камню, золотых дел мастеров, изготовителей оснастки и создателей музыкальных инструментов.
Если б не ограничение во времени, я обязательно заглянул бы в мастерскую, где создавались научные приборы. Океанографы Лепидора нуждались в изоспектрометре для анализа воды. Торговцы нашего города не принимали заказы на такую технику. Впрочем, я мог купить изоспектрометр в Танете, хотя это вряд ли понравилось бы отцу. Он не одобрял моей увлеченности океанографией и настаивал на том, чтобы я уделял больше времени хозяйственным и политическим вопросам. Наверное, Сархаддон был прав – я не годился в преемники отцу.
Когда мы входили в ремесленный квартал, на площади у зик-курата и двух основных дорогах произошли какие-то волнения. Я увидел разбегавшихся горожан и прятавших товар торговцев. Сархаддон остановился и прислушался к крикам людей.
– Похоже, что это бунт, – сказал он. – Не понимаю, почему его устроили так близко от храма. Хорошо, что я знаю короткую дорогу. Иначе сейчас мы стояли бы среди мятежной толпы.
Через пять-шесть минут мы оказались в портовом районе, который граничил с подводной гаванью. Я снова почувствовал себя как дома – здесь жили океанографы, изотехники, сборщики морского и огненного дерева, а также отставные офицеры. Почти на каждом строении виднелась вывеска. Во многих зданиях размещались не только жилые помещения, но и конторы различных обществ и предприятий. Здесь же селились ученые – из-за малой численности они не могли организовать свой собственный квартал и поэтому делили район с моряками и океанографами. Хотя последние, конечно, были более важными людьми. Разметка переменчивых течений в огромном океане Аквасильвы и прогноз подводных бурь имели для мореходства и торговли первостепенное значение. Сам я, хвала небесам, не видел ни одной подводной бури, но мне было известно, какую страшную опасность они представляли для кораблей.
Вскоре крики бунтовщиков затихли вдали. Мы подошли к воротам подводной гавани. За высокой стеной находилось куполообразное пятиэтажное здание со шпилем и флагом Фарассы. Часовые у ворот следили только за порядком на прилегающей территории и не расспрашивали посетителей о целях их визита. Направляясь к парадной двери, я взглянул на синее небо и тонкие перистые облака. В лучшем случае мне предстояло увидеть их снова через две недели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60