– Моим отцом был Рейнхард Кантени. Глава клана. А мать… Палатина приложила ладонь к голове и после небольшой паузы добавила: – Ее звали Нептуния Тар'конантур. Она была сестрой покойного императора Персея. Я родилась в 2752 году – в пятнадцатый день лета. Мои родители жили тогда в имперском дворце в Селерианском Эластре.

– Ты хочешь сказать, что Палатина – лидер фетийских республиканцев? – спросила Равенна. – Та женщина, которую якобы убили в прошлом году? Я правильно тебя поняла?
Мы стояли у окна в пустой незаселенной комнате – в том самом корпусе, через который две ночи назад я пробрался на крепостную стену. Когда мы с Лиасом вышли из палаты лазарета, я отправился к себе, но по пути меня перехватила Равенна. В комнате было темно, и все же благодаря теневому зрению я четко видел свою собеседницу.
– Маг ума еще раз обследовал ее мозг. Палатина полностью уверена в своих словах.
– Проблема в том, что восемнадцать месяцев назад Палатину Кантени похоронили со всеми подобающими почестями. Юкмадорий осторожно навел справки в Цитадели Воды, и ему сказали, что ошибка исключена – тело в саркофаге принадлежало Палатине Кантени.
В нашей Цитадели не было фетийцев. Они по-прежнему ненавидели Таонетар и избегали северных островов.
– Как много она вспомнила? – спросила Равенна.
– Почти ничего. Всего лишь несколько несвязанных деталей. Но она помнит все, что случилось с ней в этом году.
– А как она оказалась в Экватории? Люди Гамилькара подобрали Палатину около Танета всего через неделю после того, как Кантени убили в Фетии. Ни одна манта не смогла бы пройти за этот срок такое большое расстояние. Следовательно, остаются два варианта: либо Палатина лжет, либо боги перенесли ее по воздуху.
Через полмира за неделю? Нет, даже фетийцы не могли перемещаться так быстро. Но она действительно была чистокровной фетийкой, умевшей командовать и составлять стратегические планы. Она ярко продемонстрировала свои навыки в учебных сражениях с другими цитаделями. Что более важно, мое сходство с Палатиной предполагало родственную связь – это признавали все, кто видел нас вместе. То есть она могла оказаться моей кузиной – единственным связующим звеном с настоящей семьей.
– И кто же она, по-твоему? Шпионка Сферы, которую в течение пяти лет обучали тому, как проникнуть в дом Барка?
– Не к Барка! К нам! От Сферы можно ожидать всего!
– Значит, ты считаешь ее ищейкой? – с раздражением спросил я.
– Нет не считаю! Мы поверили ей, даже не зная, кем она является на самом деле. Мы позволили Палатине руководить командой Ордена. Но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть о легкомыслии.
– Что ты предлагаешь? Отвезти ее к императору и спросить, узнает ли он свою кузину?
– Конечно, нет, глупенький. Не стоит посвящать фетийцев в это дело. Мы должны держаться с ними настороже.
– А что плохого они тебе сделали? – с укором спросил я. – Юкмадорий постоянно подчеркивает свою неприязнь к Таонетару. Но он никогда не упускает возможности высмеять фетийцев. Я смотрю, и ты туда же.
– Он хэйлеттит, а им не нравятся фетийцы. Неужели ты не понимаешь этого своими куцыми мозгами?
– Оставь в покое мои мозги! Можно подумать, ты превосходишь меня интеллектом!
– В этот вечер ты демонстрируешь явную тупость!
– Прошу прощения! Моя «кузина» упала с утеса. Я целый день тревожился о ней и теперь, возможно, несколько рассеян.
– Твоя «кузина» объявила себя родственницей императора. Более того, она претендует на роль фетийской великомученицы, которая спустилась с небес, чтобы спасти нас от Сферы.
– Ее ненависть к Сфере вполне оправдана. Жрецы Рантаса жестоко преследуют республиканцев. Они безжалостно убили отца Палатины.
– Забавно, что она строила планы против них еще до того, как к ней вернулась память. Ты уверен, что Палатина страдает амнезией? Или она ловко разыгрывает нас?
– Для этого нужен скрытый мотив, – ответил я. – Ты можешь придумать хотя бы одну причину?
– Нет, но я с подозрением отношусь к воскрешению республиканцев, которые желают спасти нас от Сферы. Тем более – к фетийской знати. Они все пьяницы и развратники.
– Так вот почему тебе не нравятся фетийцы! А твои соплеменники, значит, образцы совершенства. Они не пьют, не занимаются любовью и в свободное время критикуют всех, кого только могут. Жаль, что я не знаю, откуда ты родом. Наверное, тебя послали к нам с неба.
– Мой народ строил города, когда твои предки ютились в пещерах, – сердито ответила она. – Вы просто пришли на готовое и разрушили нашу культуру.
Фраза прозвучала настолько глупо, что мы оба замолчали. Тем не менее Равенна приоткрыла завесу над своим загадочным прошлым.
– Фетийцы разрушили культуру твоих предков? – спросил я после долгой паузы. – Ты имеешь в виду Таонетар?
– На свете были более древние страны, чем Таонетар и твоя любимая Фетия.
Очевидно, она забыла, что, несмотря на мою фетийскую кровь, я вырос в Океании. Единственной страной, превосходившей по древности Таонетар, мог быть только Калатар. В книгах говорилось, что его история насчитывала более двух тысяч лет. Однако Равенна не выглядела калатаркой – слишком светлая кожа и тонкая кость.
– Откуда же ты родом? – спросил я ее, надеясь, что она не ответит мне новым оскорблением.
– Вы называете эту страну Верхним Калатаром. Для нас она Техама.

Глава 15

Слова Равенны озадачили меня. Сегодня я действительно проявлял медлительность в осознании всего, что мне говорилось. Хотя стоило ли удивляться этому, учитывая смысл услышанных мною откровений? И был ли кто-то из моих друзей нормальным человеком? Совсем недавно Палатина заявила о своей принад» лежности к семье императора. Равенна полагала, что она действительно могла оказаться кузиной Оросия, но я не очень-то верил в подобную версию.
Мне уже попадалось упоминание о Техаме. Эта страна по каким-то непонятным причинам сражалась на стороне Таонетара и после окончания войны была изолирована фетийцами и лишена всех контактов с внешним миром. Ее население, обитавшее на плато выше Калатара, прожило в блокаде около двух сотен лет.
– Тяжелый день, Катан?
Она улыбнулась и по-дружески похлопала меня по плечу. Я не ожидал от нее такой симпатии. Она очень редко демонстрировала свои эмоции.
– Думаешь, я поверю, что ты из Техамы?
Что случилось с Равенной и Палатиной? Почему они говорили мне неправду?
– О жителях этой страны ничего не известно уже двести лет.
– Ты удивлен? Сначала с нами никто не торговал, затем о нас просто забыли. Как ты знаешь, на Архипелаге торгуют любым товаром и с любыми народами. О Таонетаре больше не вспоминают, но путь в нашу страну настолько труден, что мы предоставлены самим себе. Даже Сфера не интересуется нами.
Мне не хотелось продолжать разговор. Я устал спорить с Равенной и выслушивать ее насмешки. Слишком много невероятных заявлений. С меня было достаточно. Однако я не мог оборвать беседу и отправиться спать.
– Значит, вы сами сохраняете свою изоляцию? А для чего? Если путь к вам настолько труден, то вы можете не тревожиться насчет вмешательства Сферы в вашу жизнь.
– Ты чему-нибудь научился за этот год? Сфера очень настойчива. Подумай сам! Если бы жрецы Рантаса узнали, что Техама представляет собой нечто большее, чем пару жалких деревень, неужели они оставили бы нас в покое?
Почему она все время пытается оскорбить меня?
– Успокойся, Равенна. Я действительно задал тебе глупый вопрос. Прошу прощения.
С меня было достаточно. Я повернулся на каблуках и направился к двери.
– Катан, пожалуйста! Я не хотела обидеть тебя.
– Какой смысл говорить об этом?
Не дожидаясь ответа, я вышел из комнаты и быстро, едва ли не бегом, зашагал по пустым коридорам. Меня сердили нападки Равенны и ужасно злила моя эмоциональная уязвимость в ее присутствии. Ворвавшись в свои апартаменты, я подошел к столику с графином, чтобы налить стакан воды. Мои руки дрожали. Я понял, что не засну. Пробравшись в библиотеку, я взял со стеллажа одну из копий исторического отчета Кэросия и прочитал несколько частей. Мне хотелось найти какие-нибудь ссылки, которые могли бы ответить на мои вопросы.
Не обнаружив ничего подходящего, я отложил книгу в сторону, растворил в воздухе холодный теневой светильник и отправился спать.
Часы в холле пробили три удара. Сохранившееся раздражение превратило мой сон в кошмар. Меня пытали жрицы Сферы, и у каждой из них было лицо Равенны. Палатина вновь и вновь срывалась с утеса, но когда я подбегал к ее телу, передо мной возникал труп Этия IV – раздувшийся, с мертвыми глазами и ужасными ранами. Внезапно кто-то разбудил меня.
Я едва не лягнул фигуру, приняв ее за часть кошмара. За окном по-прежнему было темно. Осознав, что у моей постели стоит Равенна, я торопливо натянул на себя покрывало.
– Ну, чего тебе еще?
В моей голове шумело от сна. Я начинал сердиться оттого, что Равенна застала меня врасплох.
– Нам поможет только твой отец, – прошептала она. – Граф Элнибал должен знать, кто ты такой. Кроме того, он может подсказать нам, что делать с Палатиной. Ты хочешь отправиться домой?
– Каким образом? – спросил я.
– Обещаю, что способ будет найден. Тебе проще вырваться отсюда, чем мне.
– А как насчет Палатины? Я ее не оставлю.
– Она присоединится к нам. Я с ней уже обо всем договорилась.
– У тебя была беспокойная ночь. Ладно, если ты предложишь мне способ вырваться отсюда, я приму его без возражений.
Мне не хотелось соглашаться с чужими планами, но моя тяжелая голова требовала тишины и покоя. К тому же после нынешнего заявления Палатины меня одолевало желание выяснить правду о своей настоящей семье. Каким бы ни был путь к истине, он казался мне вполне достойным.
– Хорошо, – сказала Равенна. – Только никому не говори о Техаме – ни при каких обстоятельствах. Даже апелаги могут быть шпионами.
– Ладно, – сонно ответил я. – Буду молчать, как рыба.
Она подошла к окну и перелезла через подоконник. От нее остался только запах духов. Когда я проснулся, он все еще сохранялся в комнате. Это убедило меня в реальности ее визита.

Вечером перед отплытием «Призрачной звезды» Юкмадорий вызвал нас с Равенной в кабинет. Комнату освещали шесть или семь канделябров и едкая масляная лампа, бросавшая на стены странные тени. По каким-то причинам ректору не нравилось изо-освещение – видимо, он считал его излишним новшеством.
– Катан, – хмуро сказал Юкмадорий, – до меня дошли слухи, что ты собираешься уплыть завтра утром.
– Да, собираюсь, – бесстрастно ответил я.
– Ты добровольно согласился обучаться магии! Став постоянным членом нашего Ордена, ты перешел под мое попечительство Твое обучение еще не закончено.
– Мое обучение теперь состоит из двухчасовой вечерней практики. Здесь мне больше делать нечего.
– Это будет решать Совет!
– Совет ничего не решает, – возразила Равенна. – Он не может прийти к согласию, даже когда встает вопрос о переносе заседаний.
– Помолчи! – сердито крикнул Юкмадорий. – Сейчас я разговариваю с Катаном!
Девушка пожала плечами, и он вновь обратился ко мне:
– Девять месяцев назад я предупредил тебя о том, что ты не сможешь вернуться домой вместе с остальными учениками. Ты тогда не возражал.
– Вы не предупреждали меня, а только намекали на это. И я никогда не соглашался оставаться здесь дольше других. Отправляясь в путешествие, я собирался вернуться домой через три месяца. Прошел уже год с четвертью. Кроме того, мне хочется узнать, кем были мои настоящие родители. Здесь, на Архипелаге, я не могу получить такой информации. Однако ее может дать мне граф Элнибал. Именно поэтому я собираюсь отправиться домой и расспросить его обо всем.
– Мы не можем отпустить тебя во внешний мир! Это большой риск!
– Я сам могу позаботиться о себе во внешнем мире. У меня нет желания оставаться на острове и ждать, когда ваш Совет примет решение отпустить меня на свободу. Я хочу жить собственной жизнью, а не принадлежать вам, словно какая-то вещь.
– Ты грубишь мне, Катан, – с угрозой сказал ректор Цитадели.
Он больше не выглядел милым и дружелюбным собеседником.
– Я запрещаю тебе уезжать! И запомни, у меня есть средства, чтобы настоять на своем!
– Юкмадорий, Катан не отшельник, а я не пустынница, – вмешалась в разговор Равенна. – Вот уже несколько лет вы не отпускаете меня от себя и не позволяете вернуться домой.
– Отпустить тебя? А ты знаешь, какие беды обрушатся на твой народ, если жрецы заинтересуются тобой? Ты имеешь еще меньше прав, чем Катан. Послушайте меня, ребята. Прекратите нести этот вздор. Сфера вычислит вас моментально. Как только вы сойдете на берег в каком-нибудь развитом городе, жрецы выявят вашу магию и схватят вас.
– Это чушь! – страстно сказала Равенна. – Чушь, достойная вас и вашего вонючего Совета. Вы плетете паутину лжи, надеясь, что она принесет вам дивиденды. Мне восемнадцать с половиной лет! Ваше опекунство закончилось! Я не хочу жить на острове и быть рабыней Совета. Я уплыву вместе с Катаном и Палатиной. Возможно, мне даже удастся вернуться домой.
Я никогда не видел ее в такой ярости. Юкмадорий побледнел от страха и отступил на шаг. Равенна подняла левую руку с браслетом, и тот рассыпался на части, словно был сделан изо льда. Воодушевленный ее примером, я поступил точно так же. Связь, которая держала нас под контролем Ордена Тени, оборвалась. Я поразился своему спокойствию. Год назад Юкмадорий подавил бы меня силой своей личности. Но теперь я не чувствовал смущения перед ним, хотя по-прежнему признавал устав Цитадели. Интересно, чем было вызвано это изменение? Моим развитием или присутствием Равенны?
После того как осколки моего браслета упали на пол, наступила полная тишина. Юкмадорий поочередно посматривал на нас, пока мы бок о бок стояли перед его столом. На его лице промелькнуло ошеломленное выражение. Он поморщился и гневно прошипел:
– Значит, вы сговорились? Обманом ввели нас в заблуждение?
– Если я решила помогать Катану, то это мое личное дело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60