В ответ на сердитые отповеди Эйприл девочка торопливо извинялась, но вскоре все повторялось сначала.Олтон беден, в этом девочка была права. Эйприл своими глазами видела двухкомнатную хибарку, в которой ютился Олтон со своими родителями и семью братьями и сестрами. Но богатство в данном случае не имело никакого значения: этот юноша стал ей настоящим другом как раз тогда, когда она больше всего в этом нуждалась. А теперь, с отъездом семейства Таггертов, в ведение Олтона перешли конюшни Пайнхерста.С этих пор Эйприл стала часто бывать там. Сначала ей просто хотелось как можно реже видеться с отцом, а потом она с Олтоном подружилась. Вскоре девушка уже доверительно рассказывала ему обо всех своих горестях. Не упомянула она лишь об одном – как отец временами принимает ее за свою покойную жену. Этого Эйприл не могла сказать никому – по крайней мере сейчас.Она относилась к Олтону лишь как к другу и только недавно поняла, что юноша имеет в виду нечто большее. Это взволновало Эйприл, но что она могла сделать?..Однако надо было поторапливаться: Олтон, наверное, уже давно ждет ее. Эйприл решила одеться потеплее. Даже в Алабаме, штате на самом юге страны, октябрьские вечера были очень холодными. Завернувшись в шаль, девушка осторожно спустилась по боковой лестнице, стараясь, чтобы ее никто не заметил, затем выскользнула в заднюю дверь и побежала к конюшням.Миртовые деревья, которые цвели все лето, нынче стояли в золотом убранстве. Кое-где листья уже опали, и ветер разметал их по дорожкам. Слева виднелись хлопковые плантации. Урожай был собран, и они выглядели жалко и безжизненно. Справа рабы – впрочем, сама Эйприл называла их как угодно: слугами, работниками, но никак не рабами – копошились на полях, подбирая остатки зерна. Может быть, удастся выгодно продать. Видит Бог, деньги им сейчас ох как нужны!..Эйприл вошла в большую конюшню. В задней части этого просторного помещения Олтон оборудовал себе «спальню» – теперь ему не нужно было каждый вечер возвращаться домой на ночлег. Эйприл понимала, что после тесноты родительского жилища молодой человек был рад и такой комнате.Эйприл здесь было легко и покойно. У себя же дома, хотя их особняк был большим и просторным, она словно задыхалась.Из ближайшего стойла вышел Олтон с корзиной сена.– Здравствуй, Эйприл, – приветствовал он, как ей показалось, немного смущенно. – Вижу, тебе передали мою просьбу. А то я боялся, Менди что-нибудь перепутает. Смешная она все-таки!– Она… она меня дразнит. Говорит, что ты ухаживаешь за мной…Эйприл постаралась произнести эти слова легко и весело, однако, вспомнив разговор с Менди, невольно нахмурилась.Девушка и юноша по обыкновению немного поболтали – в основном о лошадях. Эйприл смотрела, как новый конюх задает им корм. И все же чувствовалось, что молодой человек чем-то озабочен. В конце концов Эйприл решила спросить об этом напрямик.– В чем дело, Олтон? Ты сегодня какой-то странный!Он поставил корзину на землю и осторожно убрал золотой локон, упавший на лоб Эйприл. Она молча ждала, понимая, что молодому человеку надо собраться с духом.– Я должен идти на войну, милая! Дальше откладывать нельзя. Я и так слишком долго ждал, потому что боялся оставлять тебя одну… Но похоже, дела у южан складываются неважно, и я просто обязан сражаться вместе с ними. Я не могу иначе! Ты понимаешь?..Эйприл на мгновение показалось, что она сейчас упадет в обморок. Олтон собирается уезжать? Но ведь дружба с ним – это единственное, что помогает ей хоть как-то выжить. Потерять его сейчас – значит потерять все!И тут же ей стало стыдно: «Я думаю только о себе, а не о нем!» А ведь на войне Олтон столкнется с настоящими лишениями и трудностями, может быть, даже смертельными. Кроме того, он прав: сейчас все здоровые мужчины защищают родину, а не отсиживаются дома.Смахнув со щеки слезу, Эйприл прошептала:– Я буду молить Господа, чтобы ты вернулся целым и невредимым, Олтон! И буду очень по тебе скучать…– Я знал, что ты это скажешь! – вскричал он радостно.Положив руки ей на плечи, он привлек девушку к себе и поцеловал. Как ни странно, Эйприл ответила на поцелуй, хотя и понимала в глубине души, что это не любовь. Нет, она не любит Олтона. Просто он сейчас – единственная ее защита от жизненных бурь…– Я так и знал, что ты это скажешь, Эйприл! Значит, я тебе не безразличен… Может быть, это еще не любовь, но все же ты что-то чувствуешь. Я хочу жениться на тебе! Прошу тебя, стань моей женой!..Он говорил торопливо и сбивчиво, словно боясь, что если остановится хоть на секунду, Эйприл найдет сотни причин для отказа.– Тебе не придется переселяться к моим родным, хотя, если станет совсем худо… Может быть, домишко их и невелик, но зато у каждого большое доброе сердце, и они будут рады приютить тебя. Наверное, ты думаешь, что я дурак, раз хочу жениться на тебе, а сам беден, как церковная мышь, но ведь когда человек влюблен, он часто ведет себя по-дурацки… – Он смахнул слезы, медленно катившиеся по его гладким щекам. – Пойми меня правильно, Эйприл. Я знаю, что ты живешь в большом особняке, носишь красивые платья. Я не могу дать тебе всего этого… Но, видит Бог, я люблю тебя всем сердцем, Эйприл, и никогда в жизни не обижу, клянусь!..Все это нахлынуло на нее неожиданно, словно гроза в жаркий летний день. Эйприл казалось, что это какой-то сон. Губы ее шевелились, но она не произносила ни слова.– Я поговорю с твоим отцом, – твердо сказал Олтон, снова обнимая и прижимая ее к себе. – Я пойду к нему и почтительно попрошу твоей руки!..И снова Эйприл стало стыдно. А внутренний голос уже нашептывал ей: «Вот и найден выход из теперешнего ужасного положения. Только так ты можешь спастись от своего безумного отца!» Конечно, нехорошо выходить замуж без любви, но иного пути, кажется, нет…Олтон ласково взял ее за подбородок.– Я сделаю тебя счастливой, – улыбнувшись, сказал он и нежно поцеловал ее в губы.Эйприл чувствовала, что он говорит искренне. И снова ответила на поцелуй Олтона, беззвучно молясь о том, чтобы Господь простил ее… Глава 4 На потолке плясали полуденные тени. Эйприл понимала, что ей давно уже пора вставать, но почему-то все медлила. С самого рассвета она не переставая плакала и теперь чувствовала себя опустошенной. Кроме того, ее мучила постоянная необходимость скрывать от всех свои слезы. А больше всего она ненавидела себя за то, что не может выбраться из того постыдного существования, которое вынуждена теперь влачить.«Трусиха, – мысленно ругала она себя. – Да, другого слова не подберешь. Я просто трусиха, потому что вижу лишь один выход из создавшегося положения – бегство. А замужество, которое предлагает мне Олтон, является именно бегством. Но ведь даже если я останусь дома, то все равно ничем не помогу отцу…»Впрочем, временами он как будто снова становился прежним, но теперь это случалось все реже и реже. Прислуга уже говорила о его странностях не таясь, и лишь на преданную Поузи и верного Бьюфорда можно было положиться, как и раньше. Остальные же слуги испуганно перешептывались, считая, что их хозяин сошел с ума, более того – стал опасен.«Опасен…» – Эйприл снова и снова повторяла это слово. Оно причиняло ей невыносимую боль. Конечно, отец делает это не нарочно. Но не далее как сегодня утром он подошел к двери ее спальни. Обнаружив, что она заперта, тихонько постучал и спросил:– Лорена, почему ты заперлась? Я хочу тебя, дорогая! Ты же знаешь, что нам будет хорошо вдвоем…Эйприл зарылась с головой в подушки, стараясь не слышать его голоса. Не дождавшись ответа, отец с силой заколотил в дверь. Эйприл, вся дрожа, спряталась под одеяло и заплакала. Ей стало страшно: вдруг он сломает дверь?.. А отец в раздражении уже закричал:– Это не похоже на тебя, Лорена! Раньше ты никогда мне не отказывала… Я рассержусь на тебя. В конце концов, я твой муж, и у меня есть свои права!..Прошло еще несколько минут, показавшиеся Эйприл вечностью. Наконец, он сдался и медленно возвратился к себе.Господи, сколько она еще может терпеть? Долго ли ей удастся держать обезумевшего отца на расстоянии?..В дверь постучали. Эйприл замерла, твердо решив не открывать. Пусть отец думает, что она уже ушла по делам.– Мисс Эйприл, вы что, заболели? Господи, это же Поузи! Эйприл мгновенно выпрыгнула из постели и торопливо отперла дверь.– Почему вы до сих пор не спускаетесь? – Поузи с подозрением оглядела хозяйку и вошла в спальню. – Менди говорит, что уже стучалась к вам рано утром, и вы не ответили. Что с вами, деточка? Вы что-то неважно выглядите…Эйприл быстро отвернулась: не нужно, чтобы Поузи видела ее заплаканные глаза.– Со мной все в порядке. Должно быть, я еще спала, когда приходила Менди. Вообще я что-то разленилась в последнее время!– Ну, ничего страшного!.. А я пришла сказать, что сегодня вашему отцу гораздо лучше. Он уже встал, оделся и прошел в свой кабинет – должно быть, хочет поработать. Сказал, чтобы я поднялась к вам и узнала, спуститесь ли вы к ленчу.Эйприл вздохнула с облегчением. Раз отцу лучше, значит, видения отступили. Так что бояться нечего!Но она тут же вспомнила об Олтоне. Вряд ли молодому человеку стоит говорить с ее отцом, когда тот не в себе. А вот сегодня утром – самый подходящий момент. Пожалуй, лучше она пошлет за Олтоном прямо сейчас.Да, другого случая может не представиться. Остается только молиться о том, чтобы Олтон никогда не узнал, что она его не любит. И Эйприл тут же дала себе клятву сделать все от нее зависящее, только бы Олтон был счастлив.Теперь или никогда! Она собралась с духом и обернулась к Поузи:– Пошли Менди на конюшню за Олтоном. Я хочу пригласить его сегодня на ленч.– Пригласить маста Олтона Мозли? – У Поузи глаза полезли на лоб. – Да ты, наверное, шутишь, деточка! Ты же знаешь, каков твой отец. Он не потерпит, чтобы за его столом сидела всякая белая шваль!– Олтон не белая шваль! – взорвалась Эйприл.Поузи мгновенно стушевалась.– Извините. Я знаю, что маста Мозли – достойный молодой человек, но у него и гроша за душой нет. А ваш отец ни за что не посадит бедняка рядом с собой за стол… Попомните мои слова: он придет в ярость! Ведь маста Мозли – всего лишь рабочий на его конюшне, а таких хозяин никогда к себе не приглашал. Даже для Таггертов он не делал исключения… – Поузи умолкла, а потом с упреком добавила: – Я ведь сказала, что у вашего отца сегодня хороший день. Ну неужели вы хотите все испортить?..– Делай, что я велела, Поузи. Я не обязана перед тобой отчитываться. И проследи, чтобы Менди передала Олтону мое приглашение.Эйприл самой было противно разговаривать с преданной служанкой в таком тоне, но и сил спорить у нее тоже не было. Однако отступать было поздно.Пробормотав «Слушаюсь, мэм», Поузи удалилась, что-то ворча себе под нос.Эйприл сполоснула лицо холодной водой из фарфорового кувшина и принялась расчесывать свои длинные золотистые локоны. Для ленча она выбрала светло-зеленое шерстяное платье с высоким, обшитым кружевом воротником и длинными узкими рукавами. Найдя бархатную ленту в тон платью, девушка подвязала волосы так, что роскошные кудри спускались ей на плечи. Слегка подушив себе за ушами, она взглянула в зеркало и осталась довольна: вид вполне подходящий для такого торжественного случая.Эйприл спускалась вниз, когда ей навстречу попалась Менди. Девчушка, явно взволнованная, задыхаясь, проговорила:– Я сделала все, как вы велели, мисс Эйприл! Маста Олтон сказал, что маленько приведет себя в порядок и сейчас же придет. Он как раз чистил стойла, когда я пришла. Ну и воняет от него, если бы вы только знали!Она забавно сморщила нос и захихикала.– Только смотри не проговорись, Менди! – строго предупредила ее Эйприл. – Я сама скажу отцу, что у нас гость.– Не понравится ему это, вот помяните мое слово! – скороговоркой выпалила девочка. – Его опять хватит удар. Никогда ни один рабочий не садился рядом с ним за стол… – Она хихикнула не в силах сдержаться и снова затараторила: – И чем вам только приглянулся маста Мозли, мисс Эйприл, ума не приложу! Вон сколько вокруг богатых парней, а вы выбрали его. Почему? Да если бы вы давеча пошли со мной на конюшню и понюхали, чем от него пахнет, вы бы поняли, почему я так веселюсь! Ну не умора ли: полюбить парня, от которого несет наво…– Менди! – строго оборвала ее Эйприл. – Мне совершенно неинтересно, что ты об этом думаешь. Оставь свои мысли при себе. Да, мне нравится мистер Мозли, а то, что он работает на конюшне, не имеет для меня никакого значения. Это честная работа, не хуже всякой другой. Кстати о работе – может быть, и тебе лучше заняться своими делами, а не совать свой нос в мои?Менди потупилась и пробормотала еле слышно:– Да, мэм.– И потом, – неожиданно спросила Эйприл, – неужели ты считаешь, что было бы лучше, если бы я полюбила Грэхема Флетчера?Менди округлила глаза и энергично затрясла курчавой головкой.– Нет-нет, ни в коем случае! Вы знаете, я его боюсь. Я такое про него слыхала… Говорят, что он частенько заходит в дома своих рабов и насилует молоденьких девушек. Одной вообще всего десять лет! И теперь, говорят, у нее будет ребенок, вот я и…– Перестань сплетничать, Менди!Эйприл начинала терять терпение. Конечно, эта служанка еще совсем девочка – ей от силы четырнадцать лет, – и временами ее детская непосредственность бывает очень забавной, но сейчас безудержная болтовня Менди раздражала Эйприл.Она дружески похлопала девочку по плечу:– А теперь ступай. И не болтай лишнего! Я не люблю, когда слуги сплетничают…Эйприл хотела отдать кое-какие распоряжения Поузи, но внезапно услышала за спиной голос отца:– Это ты, Эйприл? Зайди сюда, пожалуйста!Она остановилась, а затем медленно подошла к двери. Отец сидел за огромным дубовым столом, заваленным папками и бумагами. На нем была белая рубашка с гофрированной вставкой и открытым воротом. Красивое, мужественное лицо отца хранило серьезное и сосредоточенное выражение. Глядя на него, сейчас трудно было поверить в то, что этот человек, возможно, находится на грани безумия. Казалось, он совершенно спокоен и полностью владеет собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54