А ведь их нужно уложить! Эйприл вернулась и уже собиралась постучать, но тут ее рука замерла в воздухе: она услышала свое имя.– Я думал, что она уезжает. – Это был голос Эдварда. – И вдруг такая идиллия! Что происходит?Эйприл придвинулась поближе и услышала спокойный голос Рэнса:– Это тебя не касается. Эйприл решила остаться со мной, вот и все.Послышался вздох, и затем снова голос Эдварда:– С чего это? Или ты вдруг понял, что если сейчас отпустишь ее, то потом пожалеешь, но будет уже поздно?– Что-то в этом роде, – лениво подтвердил Рэнс. – Послушай, Кларк, она же никому не помешает. У тебя есть Трелла. Мы вчетвером выглядим как две прелестные супружеские пары. Вдвоем с тобой мы скорее вызовем подозрение. Все будут удивляться, почему мы не на войне. А с женщинами нас принимают за бизнесменов.Наступило молчание. Эйприл стояла как громом пораженная. Значит, их союз с Рэнсом – всего-навсего очередная сделка!– В столе президента я нашел бумагу с указанием расположения ближайшего кавалерийского полка янки. С помощью наших ребят мы без труда окружим его и украдем лошадей, – сказал Рэнс. – Потом заменим кавалерийские клейма на артиллерийские и продадим янки их же коней. Это будет выгодная сделка!– Вполне, – одобрил Эдвард. – А с этими деньгами двинем в Мексику и купим первоклассных коней для нашей кавалерии. Отлично придумано!Эйприл стиснула зубы. Значит, Рэнс крадет животных у янки, им же продает, а на вырученные деньги покупает коней в Мексике и продает их Конфедерации. Ну и ну! Вот это ловко! Представлял все так, будто стремится добыть для южан самых лучших животных, а на самом деле фактически торговал краденым. Как все это омерзительно! Эйприл хотелось крикнуть об этом на всю гостиницу, чтобы все знали, что он за фрукт…Ей вспомнились слова Рэнса, сказанные всего несколько минут назад: «Я хочу тебя. Ты нужна мне. Я хочу, чтобы ты была моей женщиной». Он ведь не сказал: «Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой». Будь проклято его обаяние! Будь проклята его смазливая физиономия! Будь проклято его восхитительное тело!.. «А прежде всего будь проклята я сама, – добавила Эйприл, задыхаясь от стыда. – И как меня только угораздило – влюбиться в такого коварного конокрада, как Рэнс Таггерт!»Ну нет, с нее довольно! И Эйприл резко повернулась и зашагала по коридору. «Хватит! Я еду домой. Не важно, что ждет меня там, – я еду домой!»Внутренний голос нашептывал Эйприл, что она бежит от этого человека не только потому, что тот оказался предателем, – она бежит из страха: Рэнс может завоевать ее сердце, ее душу, овладеет всем ее существом.А этого Эйприл боялась больше всего…
Эдвард встал и подошел к буфету. Налив еще по стакану виски себе и Рэнсу, он вернулся и присел на краешек кровати. Свет уличного фонаря падал на янтарную жидкость. Эдвард с минуту полюбовался ею, а потом задумчиво спросил, глядя на Рэнса:– Ты когда-нибудь задумывался над тем, сколько денег мог бы выручить на этой вонючей войне, если бы продавал лошадей Конфедерации?– А как же, задумывался, конечно. Выходит кругленькая сумма. Можно было бы разбогатеть! – неторопливо ответил тот и посмотрел на дымок своей сигары.– Другие же наживаются на этом. А ты? – не унимался Эдвард.Рэнс взглянул на друга.– Дело в том, что я верю в Конфедерацию. И единственная причина, почему я не надел форму, не взял в руки винтовку и не стреляю в янки, заключается в том, что я принесу, как мне кажется, больше пользы Югу, снабжая Конфедерацию отменным скотом, чем подставляя грудь под пули. Кроме того, я наношу ущерб Северу тем, что краду у них лошадей и им же продаю краденое.– Да ладно, не заводись! Я думаю точно так же. Просто мне стало интересно: думал ли ты когда-нибудь, что на этом можно делать большие деньги…Рэнс с минуту помолчал, а потом с расстановкой сказал:– Я много о чем думаю…Возникла неловкая пауза, и, чтобы замять ее, Эдвард снова задал вопрос:– Вот сейчас, например, я уверен: ты думаешь об Эйприл и сам не знаешь, правильно ли поступаешь, беря ее с собой. Мне казалось, что девушке до смерти хочется вернуться в Алабаму. С чего это вдруг она решила остаться?– Я попросил, и она осталась. По-моему, с ней происходит то же, что и со мной – она сама не знает, чего хочет. Между нами что-то есть, но что именно, Эйприл еще не поняла. А понять очень хочется! Но ведь если она уедет, мы так никогда этого и не узнаем…– Пожалуй, надо немного поспать. – Эдвард залпом допил виски и встал. – Можно еще один вопрос, последний?– Ты испытываешь мое терпение, Кларк. Я не люблю, когда кто-нибудь сует нос в мои дела.– Извини. Но я все же спрошу: «Ты любишь Эйприл?»Рэнс посмотрел на друга, сощурив глаза, и наконец спокойно ответил:– Не могу сказать «да». И не могу сказать «нет». Мне кажется, надо посмотреть, что из этого выйдет.– Не понимаю.– А я понимаю, и это главное. Есть еще вопросы?– Да нет, – усмехнувшись, покачал головой Эдвард. – По-моему, ты хочешь дать мне понять, что я и так слишком далеко засунул свой нос в твои дела! Для одного вечера достаточно…– Ты угадал.– Спокойной ночи! – И Эдвард шутливо отсалютовал другу.Налив себе еще виски, Рэнс подошел к окну и уставился в темноту. Гроза давно улеглась. Луна заливала спящий город серебряным светом. Какая чудесная ночь! Жаль, что Эйприл ушла. Он бы сейчас обнял ее, прижал к себе. Приятно ощущать рядом с собой ее восхитительное тело.Рэнс с минуту размышлял над тем, стоит ли разбудить Эйприл и попросить прийти к нему, но решил, что ей надо выспаться. Этот сеанс в Белом доме дался Эйприл нелегко. Теперь надо дать ей как следует отдохнуть. Они увидятся завтра. Впереди их ждет много дней и ночей – ночей, полных страсти…Рэнс лег в постель. Ничего страшного, если он проведет в одиночестве еще одну ночь. Впереди еще много ночей, когда Эйприл будет рядом.«А хорошо, – засыпая, подумал Рэнс, – что ты согласилась остаться. Потому что я все равно бы не отпустил тебя, Эйприл…» Глава 20 Эйприл вошла в комнату и прислонилась к стене. В темноте она с трудом различила Треллу. Ровное дыхание девушки говорило о том, что она крепко спит. Эйприл осторожно подошла к своей кровати и села. Надо было успокоиться, собраться с мыслями.В этот раз она должна хорошо все продумать. Как только Рэнс обнаружит ее исчезновение, он наверняка бросится в погоню. Но это произойдет после того, как взойдет солнце, так что времени у нее убраться подальше много. Вашингтон – город большой, отсюда уходит не одна дорога. Рэнс не знает, какую она выберет, и наверняка подумает, что Эйприл отправилась в Алабаму. А это слишком далеко – ведь ему надо совершать эти неблаговидные сделки с конями! – так что времени ее искать у него не будет.Кроме того, на этот раз она поступит умнее, с довольной улыбкой решила Эйприл. В Пайнхерсте ей делать нечего. Она даже не будет выяснять, что там происходит, а отправится прямо в Монтгомери и попробует найти помощь там. Если власти не помогут, тогда она снова попытается связаться с дядей Джеймсом. В крайнем случае обратится к священнику – должен же хоть кто-нибудь проникнуться сочувствием к ее судьбе и помочь.И еще она изменит внешность. На случай, если разгневанный Рэнс и в самом деле бросится в погоню и станет в пути расспрашивать о ней. Эйприл снова улыбнулась, довольная собой. Мешкать больше нечего, даже не стоит укладывать вещи: она не хочет, чтобы хоть что-нибудь напоминало ей эту ночь и Рэнса.Эйприл натянула простое платье и тихонько выскользнула в коридор. Убедившись, что вокруг никого нет, быстро спустилась вниз, повернула в узкий коридор и, миновав кухню и кладовые, вышла в переулок.Вокруг стояла кромешная темнота. Эйприл наткнулась на какую-то бочку. Потревоженные кошки, отчаянно мяукая, кинулись в разные стороны. Она замерла на месте и приказала себе успокоиться. Впереди долгая ночь, и излишнее волнение – не помощник. Самое сложное – выбраться из Вашингтона. Как-никак это столица янки, а кругом идет война. В такое время суток на улице не встретишь женщину без провожатых, кроме, конечно, проституток. И хотя Эйприл горела желанием до утра уйти как можно дальше от города, она понимала, что действовать нужно крайне осторожно.Прижимаясь к стене, Эйприл двинулась вперед. Неожиданно в ночную тишину ворвался резкий, пьяный голос женщины, которая стояла в дверях ветхой лачуги и, держа над головой фонарь, прощалась с клиентом.– Ну ты даешь, солдатик! Клянусь, мне на целую неделю хватит… Это я должна была бы тебе заплатить, а не наоборот!– За чем же дело стало? – довольно хохотнул мужчина. – Только врешь ты все, девонька! Тебя небось другие дожидаются, вот ты и норовишь меня спровадить…– Надо же мне зарабатывать на жизнь, а то бы я провалялась с тобой всю ночь. Такой лихой любовничек мне давно не попадался! Ты приходи еще как-нибудь…Дверь закрылась. Эйприл не успела рассмотреть, в какую сторону направился мужчина. Затаив дыхание, она буквально вжалась в стену, страшась неосторожным движением выдать себя. Ну куда он делся, черт возьми? Ведь бежит, бежит драгоценное время!Вдруг Эйприл услышала, как кто-то, смачно выругавшись, бросил бутылку и она со звоном разбилась о землю. Дверь снова распахнулась, и фонарь, который держала над головой женщина, высветил солдата, неловко скрючившегося у противоположной стены.– Ну и черт с тобой, жалкий пьянчужка! Оставайся там, пока не проспишься! – раздраженно крикнула женщина.Дверь с грохотом захлопнулась. Снова вокруг Эйприл воцарилась полная темнота.Одного взгляда на пьяного солдата было достаточно, чтобы понять: он не проспится до утра. Эйприл осторожно двинулась вперед. И тут ей пришла неожиданная мысль. Ведь на солдате форма янки! Она рывком стянула с себя платье, даже не успев сообразить, что делает, и начала раздевать солдата.Стягивая с него штаны и рубашку, Эйприл недовольно сморщила нос, почувствовав запах дрянного виски и вспомнив о том, чем занимались только что солдат и женщина. Грязная, пропахшая потом одежда была омерзительна, но Эйприл все же облачилась в нее. Только так она сумеет беспрепятственно покинуть Вашингтон. Другого пути нет.Длинные белокурые волосы Эйприл упрятала под форменную фуражку. Остались ботинки. С ними пришлось повозиться дольше всего – слишком большие для ее маленькой ноги, они все время норовили свалиться. Но не идти же босиком или в изящных туфельках!Время от времени пьяный стонал и похрапывал во сне. Эйприл оставила на солдате лишь изрядно заношенное белье, а свое собственное платье засунула в мусорный бак.Через несколько минут Эйприл вышла на перекресток и остановилась в нерешительности: куда идти дальше? Ясно одно – ей следует избегать слишком многолюдных улиц. Так она и сделала, двинувшись по одной из боковых улочек. Отойдя на достаточное расстояние от гостиницы – теперь Рэнс, обнаружив, что она сбежала, все равно не догадается, в какую сторону она направилась, – Эйприл остановилась, чтобы отдышаться и оценить собственное положение. И только тут до нее дошло, что, стремясь запутать следы, она сама заблудилась. Горькая ирония судьбы! Но она и вправду не представляла себе, где находится.В этот момент до нее донесся звук шагов. Эйприл прислушалась и тут же при свете уличного фонаря увидела трех солдат. Они шли, пошатываясь, спотыкаясь и поддерживая друг друга. До Эйприл долетел обрывок фразы: «…к черту! Еще и платить? Уже поздно…»И они снова неуверенно направились к себе в лагерь. Эйприл решила последовать за ними, держась на почтительном расстоянии. Может быть, она сориентируется и поймет, в какой части города находится и куда идти дальше.Наконец, живописная группа вышла на окраину города и взобралась на холм. Эйприл, спрятавшаяся за деревом, увидела большой лагерь. Он раскинулся в долине и был виден как на ладони. Тут и там виднелись огромные палатки, похожие на спящих птиц, готовых при первой опасности расправить крылья и улететь. Везде горели костры, их серый дым поднимался к небу. Перед входом в лагерь стоял часовой.Солдаты замедлили шаг. Один из них поскользнулся и упал. Часовой мгновенно направил на солдат ружье и крикнул:– Стой! Кто идет?Троица назвала свои имена и номер части. Часовой прокричал в темноту, видимо, солдату, дежурившему на соседнем посту:– Тут у меня трое каких-то пьяниц!В мгновение ока рядом с часовым появились несколько человек в форме и поспешили увести изрядно нагрузившихся вояк восвояси. Эйприл продолжала наблюдать за происходящим, не зная, на что решиться. Вдруг до нее донесся грохот повозки, выезжавшей из лагеря. Впереди сидел солдат, державший в руках вожжи. Поскольку кутерьма, вызванная появлением трех пьянчужек, все продолжалась, он нетерпеливо крикнул:– Освободите дорогу, да поживее! Мне нужно попасть в Мэриленд. У меня здесь раненые и продовольствие…Мэриленд! Это же на юге, по пути к Алабаме! Со своего наблюдательного поста она увидела, как повозка наконец сдвинулась с места и направилась туда, где валялся на земле один из ее недавних пьяных спутников. Видно, ему стало совсем худо. Повозка ненадолго остановилась, причем как раз напротив небольшой рощицы, где спряталась Эйприл. Вот это шанс! И хотя она не знала точно, далеко ли от Мэриленда до Алабамы, сейчас главным для нее было то, что это тоже на юге.Улучив момент, когда возница повернулся к ней спиной, девушка короткими перебежками добралась до повозки. Ухватившись за задок дрожащими руками, Эйприл проворно забралась внутрь и опустила полог. Вокруг нее громоздились беспорядочно сваленные коробки и ящики. Острый угол впился Эйприл в бок, и она стиснула зубы, чтобы не закричать. Суматоха вокруг троих пьяниц отвлекла внимание возницы, и все же, когда Эйприл забралась в повозку, он обернулся. Неужели почувствовал толчок? А что, если он сейчас подойдет и проверит? Эйприл затаила дыхание.Нет, похоже, что ничего не заметил. Возница продолжал лениво переругиваться с постовым, не слезая с облучка, и у Эйприл отлегло от сердца. Вот наконец Райерсон – так звали возницу – взял вожжи, и повозка покатила дальше.Эйприл лежала в крайне неудобном положении, но боялась двинуться и задеть какую-нибудь из этих проклятых коробок:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54