Тут взгляд Эйприл упал на ее высокие остроносые ботинки. Да, в них будет неудобно ехать верхом. Но другого выхода нет: найти подходящие по размеру сапоги ей так и не удалось. Увы, свою одежду придется оставить – она будет только лишней обузой.Пора! Медленно, очень осторожно, едва дыша, она повернула ручку, молясь, чтобы дверь не скрипнула. Слава Богу, обошлось! А затем так же медленно и осторожно на цыпочках вышла на крыльцо. Луна, свет которой пробивался сквозь сосны, позволила девушке без труда добраться до конюшни. На полпути она оглянулась. Мюльхерн все так же безмятежно храпел на крыльце. Отлично! Хинтон спит в бараке довольно далеко от хижины, которую даже не видно отсюда. Уж он-то и подавно ничего не услышит.Эйприл осторожно открыла широкую дверь конюшни. Хорошо, что она заранее смазала петли жиром, – дверь даже не скрипнула. Внутри стояла кромешная тьма, так что приходилось двигаться по памяти. Кобыла стоит в третьем стойле слева. Седло висит справа, а сбруя – чуть повыше него.На мгновение Эйприл охватила паника: одна из лошадей вдруг заржала и начала беспокойно бить копытами. Девушка прошептала несколько ласковых слов, и животное успокоилось. Лошади уже привыкли к Эйприл и не боялись ее. Недаром она провела в конюшне столько времени, стараясь запомнить каждую деталь. Теперь это ей здорово помогло.Эйприл подошла к стойлу и, погладив кобылу по шее, зашептала ей что-то на ухо. Однако надо торопиться. Прежде всего седло. Тяжелое, неудобное… Эйприл молилась, чтобы подпруга легла правильно, иначе она потом вывалится из седла.Наконец девушка вывела кобылу и направилась к лесу. Темнота была кромешной. Эйприл вдруг охватил страх, что она может заблудиться. От этой мысли даже мурашки забегали по спине. «Ну нет, – тут же сердито сказала она себе. – Дорогу я знаю. Надо идти вперед, и рано или поздно тропа выйдет, куда нужно». Сухие ветки и колючки цеплялись ей за брюки, но Эйприл упрямо продолжала свой путь. Ее ничто не остановит, ничто! Слишком долго она не была дома. Она вернется туда обязательно, вернется любой ценой…«Дорога где-то совсем рядом», – убеждала себя Эйприл, стараясь не поддаваться панике. Кобыла вдруг громко фыркнула. Эйприл даже подскочила от неожиданности, несколько минут простояла на месте, внимательно прислушиваясь, и лишь затем двинулась дальше.Радостный крик вырвался из груди Эйприл: при свете луны, вдруг выплывшей из-за облаков, наконец стала видна долгожданная тропинка. Девушка торопливо взобралась на кобылу и двинулась вперед. Пришпорив лошадь каблуками, Эйприл перевела ее на рысь, надеясь, что цокот копыт не слишком громко отдается в лесу. Вообще-то ей хотелось бежать, мчаться из этого леса, но она сдерживала себя: «Спокойнее, Эйприл, спокойнее».И вдруг пронзительный крик разорвал ночную тишину леса. Казалось, что он доносится со всех сторон. Это была какая-то какофония звуков, и Эйприл находилась в самом ее центре. Кобыла тотчас встала на дыбы, отчаянно колотя воздух передними ногами. Что-то сдвинулось под Эйприл, – видимо, она все-таки плохо закрепила седло. Девушка выронила вожжи и крепко вцепилась в лошадиную гриву, пытаясь хоть как-то удержаться и не упасть под бешено бьющие о землю копыта. Но кобыла, вероятно, чем-то испуганная, гарцевала и брыкалась с такой силой, что вскоре пальцы Эйприл соскользнули с гривы, и она вылетела из седла.Инстинкт подсказал ей, что нужно быстро отползти в сторону. Камни и острые ветки впивались в ее тело, царапали кожу. Одежда порвалась. Через минуту она увидела, как кобыла, оказавшись без седока, в панике мчится назад – к хижине.Эйприл лежала на земле. Острая боль сдавила ей грудь. Было трудно дышать. Взглянув на высокие деревья, которые угрожающе обступили ее со всех сторон темной, мрачной стеной, она похолодела, не в силах даже крикнуть. Оттуда, с высоты, дьявольски мерцая желтыми глазами, на нее смотрела… рысь!Крик животного снова разорвал ночную тишину.Впрочем, ночь уже кончилась. Словно чья-то невидимая рука вдруг неслышно отодвинула ее темный полог, и бледный розовато-серый отблеск утра окрасил небо. В этом неверном свете Эйприл ясно видела на ветке зловещую кошку. Девушка понимала, что надо бежать, но не могла сдвинуться с места. Она боялась даже дышать, хотя свежий, прохладный воздух раннего утра был упоительно вкусен.Рысь выгнула спину и оскалилась, показав блестящие жуткие зубы. Тоненькая струйка слюны свисала с ее желтых клыков. Рык, исходивший из глотки зверя, был хриплым и глубоким. Эйприл с ужасом наблюдала за тем, как дикая кошка легко и грациозно перескочила на ветку пониже. Пушистые лапы с острыми, как ножи, когтями двигались плавно, крадучись, пока рысь не застыла прямо над головой Эйприл.Неужели Эйприл суждено окончить жизнь так нелепо и ужасно? Неужели она никогда не вернется домой, не увидит отца? Будет умирать здесь, как лесная птаха, пока эта подлая бестия не перекусит ей глотку… Эйприл охватило отчаяние. Спасения ждать неоткуда. Сейчас рысь прыгнет – и все будет кончено. Эйприл хотела обратиться к Богу, но, скованная страхом, не могла припомнить ни одной молитвы.Как завороженная, она не сводила глаз с рыси. А та тем временем опустилась еще ниже и распласталась на широкой ветке. Глаза животного светились злобой в предвкушении добычи. Жертва никуда не денется, а пока можно немного помучить ее.Время шло, а рысь лежала и облизывалась. Желтые зубы пятнистой кошки сверкали в неярком утреннем свете. Взошло солнце. Теперь Эйприл могла рассмотреть каждый волосок на теле своего врага.И вдруг где-то вдалеке за ее спиной раздался цокот копыт. Рысь тоже услышала его, мгновенно ощетинилась, выгнула спину и снова издала леденящий душу крик. Прижав уши, она была готова в любую минуту прыгнуть на свою жертву. Ведь этот шум означает, что сейчас здесь появится чужак. А что, если он утащит добычу, которая по праву принадлежит ей? И рысь бросилась вниз. Эйприл закричала и, закрыв голову руками, перекатилась на живот. «Только бы недолго мучиться!» – взмолилась она про себя.В этот момент грянул выстрел.Пятнистая кошка с глухим стуком приземлилась рядом с Эйприл. Едва дыша, девушка подняла голову. Глаза зверя все еще были устремлены на нее, но смерть уже затуманила их. Из пасти лилась струйка крови, окрашивая пурпуром острые клыки. Дернувшись в последний раз, грозная рысь испустила дух.– Эйприл, во имя всего святого, как ты здесь оказалась?Она с трудом повернула голову – шея ныла после долгого неподвижного лежания на земле. Из ружья Мюльхерна вился дымок.– С тобой все в порядке?Он наклонился и помог Эйприл сесть.– Кобыла меня разбудила. Промчалась как сумасшедшая по двору… И хорошо сделала, что разбудила! – подумав, добавил Мюльхерн, с беспокойством оглядывая, нет ли на Эйприл следов крови. – Я как увидел, что седло и уздечка на ней болтаются, так сразу понял, что-то случилось. Схватил ружье, а тут эта проклятая кошка как закричит! Я этот звук из тысячи узнаю: значит, нашла добычу… – Он посмотрел на Эйприл с упреком: – А ты ведь хотела убежать, да? Да как ловко все придумала! Вы только посмотрите на эту хитрюгу! Ты ведь запросто могла сейчас отдать концы… А теперь слушай, что я тебе скажу. Хозяин наказал запереть тебя в доме до его возвращения, если ты выкинешь какую-нибудь глупость. И клянусь Богом, я так и сделаю!..Он перевел взгляд на мертвую рысь и залюбовался ею.– А хороша, правда? Да и выстрел, надо признаться, был неплох, – добавил он с гордостью. – Я еще ни разу не стрелял с такого далекого расстояния, да еще верхом на лошади. Хозяин будет гордиться мной, когда узнает…Мюльхерн повернулся к ней спиной. «Теперь или никогда!» – решила Эйприл. Вскочив на ноги, она выхватила у охотника из рук ружье и что есть силы обрушила ствол ему на голову. Издав глухой стон, Мюльхерн как подкошенный повалился на землю.Эйприл даже не остановилась полюбопытствовать, не убила ли она своего незадачливого стража. В данный момент есть дела поважнее. С минуты на минуту сюда может примчаться Хинтон. Наверняка он тоже слышал выстрел. Схватив вожжи, девушка вскочила на гладкую спину лошади. Седла на кобыле не было. Ну и ладно! Она еще никогда не ездила без седла, а более удачного случая научиться может и не представиться.Хлестнув кобылу и пришпорив ее каблуками, Эйприл крепко натянула вожжи. Чтобы сохранить равновесие, ей пришлось податься вперед и низко пригнуться к шее лошади. Та мгновенно пошла галопом.Солнце уже встало и залило лес радостным светом. «Теперь все зависит только от меня самой», – решила Эйприл. Минут через двадцать она достигла основной дороги, быстро пересекла ее и снова углубилась в лес. «Надо дать лошади немного отдохнуть. Вряд ли Хинтон кинулся за мной в погоню, – рассуждала Эйприл. – Если Мюльхерн жив, то напарнику придется изрядно потрудиться, чтобы привести его в чувство».Примерно через полчаса Эйприл снова выехала на главную дорогу, ведущую в Силакогу. Она наверняка прибудет туда еще утром, а к вечеру, если ей повезет, будет уже на полпути к Монтгомери. Проведет где-нибудь ночь, а утром со свежими силами снова двинется в путь.Сестрицу Ванессу ждет сюрприз, да еще какой!В желудке заурчало, но у Эйприл не было денег, чтобы купить еду. Собралась, называется! Она отругала себя за эту непростительную глупость. Как можно было пускаться в такое путешествие и не взять с собой ни кусочка хлеба? При мысли о кукурузных лепешках, которые она вчера вечером жарила на ужин, Эйприл замутило от голода. А ведь на столе их оставалась целая корзинка. И что ей стоило захватить хотя бы одну?И только тут Эйприл поняла, что без денег не сможет послать телеграмму дяде Джеймсу. Но она не теряла надежды, решив, что как-нибудь выкрутится.
Лысоватый человечек с солидным брюшком недоверчиво уставился на Эйприл из-за деревянной конторки.– Вы, должно быть, шутите, милая девушка, – сказал он, не вынимая изо рта табачную жвачку. – Вы что, думаете, у меня здесь кредитный банк?Эйприл опустила глаза. Щеки ее горели от смущения.– Простите… – пролепетала она и заставила себя снова посмотреть на почтового служащего. – Дело в том, что мне крайне необходимо послать это сообщение, а денег у меня нет.Мужчина передвинул жвачку за другую щеку, склонил голову к плечу и улыбнулся:– Леди, я очень вам сочувствую, но ведь я здесь – только служащий. Если бы я был владельцем телеграфа, тогда другое дело. Не могу же я платить из собственного кармана за все телеграммы, которые отправляю! Таких денег у меня нет…«Если не отправлю телеграмму дяде Джеймсу, – в отчаянии подумала Эйприл, – значит, я буду вынуждена одна разбираться и с Ванессой, и с Зиком, и с Уитом. Конечно, можно пойти к шерифу и все ему рассказать. Но где гарантия, что шериф поможет? А вдруг скажет, что Ванесса – дочь моего отца и имеет полное право жить в его доме. А то и вовсе не станет меня слушать…»Ладони Эйприл стали холодными и влажными. Дрожащими пальцами она коснулась маленького золотого медальона, которым чрезвычайно дорожила, поскольку когда-то он принадлежал ее матери. Отец говорил, что медальон сделан из чистого золота и стоит очень дорого. Но девушка ни разу не задумывалась над его денежной ценностью… ни разу до сегодняшнего дня. Торопливо отстегнув медальон, Эйприл протянула его мужчине за конторкой.– Вы можете взять это в залог? Я обязательно заплачу вам, как только достану деньги. А до тех пор вы можете держать эту вещь у себя.Служащий протянул пухлую ладонь, и Эйприл опустила в нее медальон. Пока толстячок вертел его, внимательно рассматривая, она торопливо продолжала:– Медальон принадлежал моей матери, и я очень им дорожу. Вы понимаете, что отдать его насовсем я не могу. Все, о чем я прошу, – предоставить мне несколько дней, в крайнем случае неделю.– Ну ладно, – скучным голосом произнес лысый и опустил медальон в карман своего засаленного шелкового жилета. – Диктуйте! И скажите, кому я должен это отправить.– Джеймсу Дженнингсу в город Хаттисберг, штат Миссисипи. – Эйприл вцепилась в край конторки и смотрела, как мужчина старательно выцарапывает буквы. – Текст такой: «Приезжай немедленно. Папа болен. Дела плохи. Ты мне очень нужен. С любовью, Эйприл».В конце фразы голос девушки дрогнул, но служащий не обратил на это никакого внимания. Все так же равнодушно глядя на Эйприл, он сказал:– Хорошо. Даю вам неделю. Если вы не появитесь здесь с деньгами, медальон мой. Понятно?– Да-да, конечно! Но вы можете не беспокоиться – я обязательно приду за ним.Она направилась к двери и вдруг услышала, как мужчина хмыкнул у нее за спиной:– Да меня как раз больше беспокоит то, что вы придете, леди! Медальон-то больно дорогой. Я бы с удовольствием оставил его себе…– И не надейтесь. Я приду за ним, – твердо повторила девушка.Очутившись на улице, Эйприл снова почувствовала приступ голода. Из ресторана, расположенного рядом с почтой, доносился такой соблазнительный запах жареного бекона, что ей чуть не стало дурно. Но поскольку денег не было, она решила сразу отправиться в путь.Хорошо, хоть кобыла тем временем вдоволь напилась из деревянной колоды, что была рядом с почтой. Эйприл взобралась ей на спину и заторопилась из города.Время от времени Эйприл с беспокойством оглядывалась – не преследует ли ее Хинтон или Мюльхерн. Но каждый раз видела позади себя лишь пустынную пыльную дорогу и вздыхала с облегчением.Вскоре стало ясно, что она просчиталась: до Монтгомери оказалось не так уж близко. Кобыла брела неспешным шагом, и Эйприл не понукала ее, так как не знала, насколько вынослива эта неказистая коренастая кобылка. Кроме того, ей ведь нужно дать сена, или овса, или еще чего-нибудь. Да и самой не мешало бы поесть…Дорога поворачивала вправо. Сразу за поворотом перед Эйприл предстало зрелище, на которое она меньше всего рассчитывала. Девушка так удивилась, что невольно натянула вожжи, и кобыла рывком остановилась. Впереди была церковь, а вокруг – множество людей. На кострах жарились поросята и куры. По всей вероятности, это был пикник. Запахи, носившиеся в воздухе, заставили Эйприл спешиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54