Неужели он всех перебил?
– Мадам, я ваш муж. И решил, что должен спать здесь, потому что опасался, что вы можете не проснуться.
Кэтрин в недоумении смотрела на незнакомца, уверенная, что видит кошмарный сон, вызванный, очевидно, слишком большой дозой опия.
– Разве вас не интересует, как это произошло?
– Значит, я умерла? – тихонько спросила она. – И это – Божья кара за все мои грехи? Викарий говорит, что я должна очистить свою душу… Неужели сейчас уже слишком поздно?
Она огляделась, удивляясь тому, что комната выглядит в точности как прежде, только перед камином стоит ванна, а по полу разбросаны полотенца. Сама Кэтрин никогда не допускала подобного беспорядка. Комната словно являла собой искаженный вариант привычного мира.
– Так значит, это ад?
Незнакомец уже поднялся на ноги, обошел кровать и склонился над Кэтрин. Его лицо оказалось так близко, что она не могла сфокусировать на нем взгляд и прикрыла глаза.
– Я ваш муж, мадам, а вы живы и находитесь в реальном мире.
– Вы Бог? – Кэтрин, не открывая глаз, крепче прижала край простыни к подбородку.
– Настойка опия довела вас до галлюцинаций. Да, это похоже на правду.
– Значит, вы и есть галлюцинация? – Мысли путались, в глазах появилась боль. Кэтрин приподняла веки.
– Я не галлюцинация, мадам. Меня зовут Монкриф, герцог Лаймонд, а вы, мадам, моя герцогиня.
– Боюсь, вы ошибаетесь. – Если она не видит сон, не умерла и не сошла с ума, значит, этот человек – лунатик, который ночью проник в ее спальню.
Незнакомец молчал. Кэтрин сделала попытку слабо улыбнуться. Говорят, сумасшедшим нельзя возражать. Краешком глаза она оглядела беспорядок у камина. Может, стоит броситься туда и найти что-нибудь, что послужит оружием? И тогда она позовет на помощь.
– И сколько времени, дорогой сэр, мы женаты? – изысканным тоном спросила Кэтрин, опуская вторую ногу на пол.
Незнакомец скептически приподнял бровь.
– Давно? Или мы только что поженились? Пожалуйста, прости мне, что я забыла дату. Должно быть, это от волнения.
Монкриф продолжал хмуро смотреть ей в лицо, его мрачный взгляд пугал Кэтрин, и она решилась, бросилась к камину, схватила кочергу и обеими руками направила ее на незваного гостя. Боль над левым глазом была такой острой, что Кэтрин почти ничего не видела, но все же заметила его странный взгляд.
– Я вас забавляю, сэр?
– Да уж…
Кэтрин, не сводя глаз с мужчины, попятилась к двери, распахнула ее и закричала, призывая Глинет. Компаньонка не появилась, но пришла другая служанка. Кэтрин с изумлением увидела, как Абигайль присела в книксене.
– Вызовите советника из магистрата! – потребовала Кэтрин. – И викария. Он кое-что понимает в медицине. Вдвоем они, без сомнения, смогут помочь этому человеку.
Абигайль перевела вопросительный взгляд на Монкрифа.
– Все в порядке, Абигайль, – ответил ей Монкриф. – Викарий может оказаться, кстати, но советник, полагаю, не нужен.
– Да, ваша светлость. – Абигайль сделала книксен. – Завтрак подавать?
– Да. В столовой.
Монкриф подошел к Кэтрин, вынул кочергу из ее рук, спокойно вернулся к камину, сунул кочергу в держатель и повернулся к Кэтрин:
– Полагаю, для завтрака кочерга нам не потребуется. У вас есть пеньюар? Но думаю, будет лучше, если вы переоденетесь.
– Я вас не знаю, – пробормотала Кэтрин, отступая к стене. – Я вдова. Я не собираюсь выходить сейчас замуж. И никогда не соберусь.
– Тем не менее, вы снова замужем. Желаете знать, как это случилось? Или будете настаивать, что ничего не было?
Кэтрин перешла к любимому креслу и осторожно опустилась в него, сложив руки и плотно сдвинув ноги – поза истинной леди. И лишь тогда позволила себе бросить взгляд на незнакомца – как могла она выйти за него замуж?
– Тогда расскажите мне.
Мужчина отвернулся к камину и вцепился руками в полку над ним. Казалось, он собирается с силами для трудного разговора.
– Я отлично знаю – вы не ожидали проснуться замужней дамой. Однако я подозреваю, что вы вообще не собирались проснуться. Опий чуть не убил вас. Я сумел вас спасти. Это факт, о котором вы, без сомнения, сожалеете.
Кэтрин хотела заговорить, но Монкриф обернулся и поднял руку, как будто призывая ее к молчанию. Как он смеет распоряжаться в ее собственном доме, в ее спальне! И вдруг она осознала, что если все это не сон и они действительно женаты, то ни дом, ни эта спальня и даже все состояние ей больше не принадлежат.
Внезапно мужчина направился к ней столь решительно, что Кэтрин подалась назад. Разве она может противостоять ему? Силы неравны. Однако незнакомец просто опустился на диван, вытянув руки ладонями вверх. Кэтрин была сбита с толку. Что он имеет в виду? Ждет, что она вложит в его ладони свои руки? Она молча прикрыла глаза, и устало откинула голову.
– Кэтрин? – негромко позвал он. – Вам плохо? Это неудивительно. Вы приняли очень большую дозу опия.
Опасаясь усиления боли, она осторожно покачала головой, потом медленно посчитала про себя до десяти. Когда она откроет глаза, видение исчезнет, она сама удивится своему странному сну. Но голос мужчины вернул ее к действительности:
– Кэтрин?
– Я сплю, – не давая ему продолжить, сказала она. – Я еще не проснулась. Все это сон, это ненастоящее. Просто ночной кошмар, и все. На этот раз в нем даже нет Гарри, а кто-то чужой.
– Гарри часто вам снится?
– Каждый день и каждую ночь. Сон – это спасение. Там можно спрятаться, когда боль становится нестерпимой. – Кэтрин открыла глаза. – Я никому об этом не говорю, – призналась она, но вы ведь просто персонаж моего кошмара, так что вам можно кое-что рассказать. У вас очень мужественная внешность. До свадьбы я замечала такие вещи. Знаете, у вас очень широкая грудь, а панталоны сидят слишком плотно. Мне немного стыдно за себя, что я вас таким придумала. С такими внушительными атрибутами. – Она стала откровенно рассматривать бугор между бедрами, который трудно было не заметить, даже когда Монкриф сидел.
Как странно, думала Кэтрин, прикрывая глаза, боль в голове кажется очень реальной, и непролитые слезы по-настоящему жгут веки. И в желудке чувствуется боль. Но скоро она проснется, и кошмар кончится.
Через несколько мгновений Кэтрин снова открыла глаза.
У Монкрифа синие глаза. У Гарри они были спокойного карего цвета.
– У меня ведь не кошмар, правда?
– Нет. Конечно, если вы, мадам, не считаете кошмаром брачные узы. – Монкриф выпрямил спину и сложил руки на коленях.
– Нет, мой брак был чудесным. Коротким, но чудесным.
Она отвела глаза, пытаясь отстраниться от этого чужака, который столь быстро и решительно изменил ее жизнь, даже не спросив согласия.
– Так расскажите же мне, как мы оказались женаты? И, пожалуйста, не приплетайте сюда опий. Я принимаю его, только чтобы заснуть, и все.
– Возможно, заснуть навсегда.
Превозмогая боль в голове, Кэтрин бросила на Монкрифа гневный взгляд.
– Я никогда им не злоупотребляла, вы не правы, обвиняя меня в этом.
– Ночью вы были при смерти, мадам. Или вы этого тоже не помните?
Она не помнила, но нужно ли ему об этом знать? Какое безумие заставило ее дать согласие? Она всегда будет любить только Гарри. И никогда по доброй воле не отдастся другому мужчине.
– Расскажите же… – отводя взгляд, попросила Кэтрин.
– Викарий обвенчал нас в этой комнате. Слуги помогали и были свидетелями.
Кэтрин опустила взгляд на свою ночную рубашку, тонкую и выношенную. Когда-то, еще до траура, она ее очень любила.
– И я была в одной ночной рубашке? Это позор для любой женщины.
– Большинство женщин не пытаются совершить самоубийство.
– Я тоже не пыталась. – Кэтрин посмотрела на него с таким возмущением, что он непременно, должен был бы ей поверить. – Зачем бы я стала совершать это сейчас? Почему не тогда, когда пришло известие о смерти Гарри?
– Отчаяние накапливается. Время не всегда лечит.
– И вам доводилось пережить подобное горе, ваша светлость?
– Ваша светлость? Я ваш муж, Кэтрин, поэтому зовите меня по имени. Просто Монкриф. И я буду называть вас по имени. Договорились?
Кэтрин кивнула.
– Что последнее вы помните?
В голове Кэтрин роились обрывки смутных видений. Четких воспоминаний не было.
– Меня-то, по крайней мере, вы помните? Я был у вас позавчера, во вторник.
Значит, сегодня четверг. Кэтрин была в состоянии это подсчитать, но его она не помнила. Дни сливались в одну сплошную серую череду, беспросветную пелену ее жизни. Она помнила слова Гарри. Они звучали у неё в голове, как колокольный звон. А вот вторник она не помнила.
Кэтрин опустила глаза, не в состоянии объяснить эти провалы в памяти.
– Я вас не помню и должна вам верить на слово. – Она, наконец, собралась с духом и посмотрела Монкрифу в лицо.
Взгляд его глаз оставался мрачным, но выражение лица было спокойным, на нем не мелькнуло ни тени насмешки или презрения.
– Раз вы находитесь в моей спальне, я должна также признать тот факт, что мы некоторым образом знакомы.
Наконец он улыбнулся, встал и прошелся по комнате. Звук шагов гулко отдавался на деревянном полу. Кэтрин хотелось сказать Монкрифу, чтобы он вел себя потише, но она промолчала. Если Абигайль знает об их венчании, значит, об этом знает вся Шотландия.
– Если вам нужны доказательства, поговорите с викарием.
Сейчас он говорил холодно и с вызовом. Черные брови грозно нависли над ярко-синими глазами. Да, очень представительный мужчина, должно быть, любой женщине с ним нелегко.
– Я действительно хотела бы поговорить с викарием. Монкриф кивнул. Он так легко согласился, что Кэтрин начала верить, что они и правда женаты.
– Уверена, мы сумеем разорвать этот поспешный союз. Меня не нужно спасать. – На самом деле она была в этом совсем не уверена. Комната закружилась перед глазами, стало невыносимо жарко.
Монкриф напряженно вглядывался в ее лицо, словно чувствуя, насколько ей дурно.
– Со мной все в порядке, – произнесла Кэтрин, стараясь, чтобы не дрожал голос. – Но я была бы вам благодарна, если бы вы помогли мне расторгнуть наш брак.
– Мадам, думаю, вы недостаточно здоровы, чтобы сидеть в этом кресле, не говоря уж о том, чтобы заниматься делами, которые нельзя повернуть вспять.
В душе Кэтрин росло чувство протеста. Слова Монкрифа только укрепили ее решимость не показывать свою слабость. Он и без того стал свидетелем ее унижения. Она сделала жест в сторону двери.
– Будьте любезны, пришлите мне викария, когда он появится. Я бы хотела услышать все от него самого.
Кэтрин прикрыла глаза и откинула голову на спинку кресла. Головокружение не прекращалось.
Однако Монкриф пропустил намек мимо ушей и не ушел. Вместо этого он положил ей на лоб холодный компресс, протер влажной салфеткой лицо и шею. Кэтрин хотелось поблагодарить его и отстраниться от этих забот, но сил не было, они все уходили на то, чтобы справиться с подступающей тошнотой. Звякнул фарфор. Кэтрин приоткрыла глаза. Монкриф поставил на стол рядом с ней пустой таз.
– Думаю, он вам скоро понадобится. А я пока прикажу приготовить для вас теплое питье.
– Только не овсяный отвар. – Не сегодня. Кухарка каждый день готовила его, но сейчас Кэтрин не могла даже думать о нем.
В окне забрезжил серый свет еще одного пасмурного дня. Кэтрин слышала, как хлопали двери в конюшие, скрипела повозка, из колодца носили воду. Жизнь в Колстин-Холле шла своим чередом. Казалось, что дом, как живое существо, отделился от своей хозяйки и продолжал путь самостоятельно. Все, кто в нем жил и работал, служили именно дому, а не лично ей.
Будь это обычный день, Кэтрин, пожалуй, приказала бы принести завтрак. Она бы даже оделась и вышла, наконец, из спальни. Поговорила бы с викарием, обсудила бы с Глинет дела за неделю. Каждое время года требовало от хозяйки поместья определенных забот. Жизнь в Колстин-Холле шла по сезонному расписанию. Смерть Гарри все изменила.
– Оставьте меня, пожалуйста, – произнесла Кэтрин. И он, ее ночной кошмар или все-таки муж, наконец, ушел.
Кэтрин сидела неподвижно. Любимое кресло успокаивало. Она часто сидела здесь – шила или читала, бездумно поглаживая деревянный подлокотник.
Убедившись, что Монкриф не собирается возвращаться, Кэтрин поднялась на ноги и, прижав руки к ноющему желудку, быстро прошла к сундуку, открыла крышку и вынула одно из писем Гарри. Сейчас, как никогда раньше, ей требовалось почувствовать близость мужа. Она вернулась к креслу и услышала голос Монкрифа из коридора.
– Боюсь, что ее будет тошнить, – говорил он. – Это неплохо. Чем скорее яд выйдет из организма, тем лучше. – Наступила недолгая тишина, потом Монкриф продолжил: – Вы больше не будете давать ей опий?
Ответный голос Глинет звучал раздраженно:
– Я и раньше никогда не давала ей опий, не буду давать и теперь.
– Отлично. Не желаю становиться вдовцом через день после того, как стал мужем.
Кэтрин опустилась в кресло, прижала письмо Гарри к груди и заплакала.
Глава 5
Через три дня Монкриф и Кэтрин покинули Колстин-Холл и отправились в Балидон, во владения герцога Лаймонда. Слуги Кэтрин, их багаж и те из ее вещей, которые она захотела взять с собой, следовали за ними под руководством бывшего адъютанта полковника.
Тяжелые тучи заволокли небо. Кэтрин решила, что это карающий знак. Резкий ветер обжигал кожу, пытался растрепать прическу, и в непогоде женщина видела Божье наказание за то, что покидает свой дом.
Надвигалась буря, а ветер был лишь предвестником. Слушая, как под его мощными порывами стонут деревья, Кэтрин невольно думала, что сама природа осуждает ее. И не только природа.
Глинет тоже на нее сердилась. Услышав о планах Монкрифа перебраться в Балидон, она исчезла на весь день, а когда вновь появилась, то сказала лишь, что у нее есть дела, которые надо завершить до отъезда.
Викарий тоже был невесел. Он рассеянно пожелал ей благополучия в новом доме, вяло махнул рукой и привел цитату из Библии.
Слуги, которых Кэтрин решила взять с собой, были недовольны, но и те, кто оставался в Колстин-Холле, тоже не радовались.
Все были ею недовольны, включая Монкрифа, который сидел в коляске с каменным лицом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35