Я вынужден сказать, что даже для такого дела пути еще не закрыты. И опекунство над мисс Элизабет не решено настолько, насколько мне хотелось бы.
– Каково сейчас мое положение как опекуна?
– Если дело дойдет до суда… и если брак не сможет быть подтвержден… – последовал неопределенный жест плечами. – У вас нет никаких прав, сэр.
– Вы уже говорили с леди Уинтер? – Арден стиснул зубы.
– Нет, сэр.
– И не нужно, – угрюмо попросил виконт.
– С ее стороны глупо, в высшей степени глупо, сэр, отказываться узаконить ваши отношения просто потому, что их можно уладить.
– Но она женщина, понимаете? Что делать?
– Но у нее будет незаконнорожденный ребенок. Не могу представить себе, что она намеренно так поступит. Я знаю, что она заботливая мать.
– Чрезмерно заботливая. – Арден заскрежетал зубами. В наступившей абсолютной тишине до него издалека донеслись едва слышные истерические крики дочери. – Поразительно заботливая.
– Она лишь причинит вред ребенку, если откажется от брака.
– Вы сказали, что она может выйти замуж за кого-нибудь другого. – Арден порывисто поднялся с кресла. – Боже мой, она безумно красива и сможет найти человека, который женится на ней, и тогда разразится скандал! – Он уперся руками в оконную раму и невидящим взглядом смотрел в окно.
– Могу я просить вас, лорд Уинтер, быть со мной совершенно откровенным? – помолчав некоторое время, спросил мистер Кинг. – Вы считаете такую возможность вполне вероятной?
– Не знаю, – покачал головой Арден, чувствуя на себе взгляд поверенного. – Я совсем не знаю ее.
Старательно поддерживаемая выдумка, что они уже обвенчались «за границей», представлялась прозрачной, как вода.
– Понятно. Если опекунство – единственное, что вас беспокоит, – осторожно заметил поверенный, – то есть возможность оформить его с помощью неофициальных документов о браке.
Арден посмотрел вокруг себя и вцепился рукой в оконную раму.
– У вас есть возможность, – мистер Кинг зашелестел бумагами, – просто принять ребенка, то есть стать ее опекуном без подтверждения брака. Если… гм… мать против подтверждения брака, то, могу сказать, трудностей не возникнет. Ребенок, рожденный без венчания, по закону полностью бесправен и не имеет никаких родственников, но, несомненно, находится под опекой матери. Мне нужно глубже заняться вашим вопросом.
– В любом случае, думаю, мне нужно именно принять ее.
– Что ж, я употребляю слово «принять», но, конечно, так как существует брак, – он бросил на Ардена пронизывающий взгляд, – и так как ребенок рожден в браке, нам просто нужно окончательно удостовериться, что отсутствие записи никогда не приведет к усложнению установления официальной опеки. Но если, например, – я говорю чисто теоретически, милорд, – если вы придете и заявите, что никакого брака никогда вообще не было… тогда, боюсь, мисс Элизабет будет полностью бесправна с точки зрения закона.
– Значит, у меня есть выбор, – ядовито заметил Арден. – Я могу или жениться, или вышвырнуть женщину вон и попытаться получить собственную незаконнорожденную дочь.
– Такой поступок просто отвратителен, лорд Уинтер.
– А ее возможности – выйти за меня замуж или забрать Бет, найти другого мужчину, который даст ей кров и содержание, и сражаться со мной во всех судах мира, чтобы не допускать меня к моей дочери.
– Я думаю, в данном случае более вероятно, что она увезет малышку за границу и не станет доводить дело до суда.
Ардену показалось, что ему сдавили горло. «За границу», – повторил он про себя с нарастающей паникой.
– Дайте мне немного времени. – Покачав головой, он закрыл лицо руками. – Ради Бога, прошу вас, не говорите ей всего. Дайте мне немного времени.
– Особого ограничения во времени нет, хотя чем скорее состоится церемония подтверждения и записи брака, тем легче решить проблему. Ваш отец просил меня поговорить с леди Уинтер о юридических преимуществах такого поведения. Я буду держаться в рамках этой темы, потому что не вижу необходимости смущать леди сложными судебными деталями.
Глава 17
Припадок непослушания оказался самым сильным из всех, когда-либо бывших у Элизабет. Девочка не поддавалась никаким попыткам отвлечь ее, и Зении никак не удавалось успокоить ее, не помогали ни любимые игрушки, ни песни. Казалось, он не кончится никогда. Как только Зения брала ее и ласково поглаживала горячий лоб, Элизабет обнаруживала, что начинает засыпать, и, протестуя, разражалась бешеным криком. Самым худшим было то, что каждый раз, когда отворялась дверь, впуская или выпуская няню, Элизабет кидалась в ту сторону и один раз так сильно ударилась о поручень кровати, что завизжала от боли. И Зения, и няня пытались брать ее на руки и носить по комнате, но она так сердито крутилась и вертелась, что у них ничего не получалось.
– Возможно, если вы оставите ее одну, мадам… – несмело начала няня, но Зения грубо оборвала ее:
– Я не оставлю ее! Принесите холодной воды! И потом больше не открывайте дверь!
– Слушаюсь, мадам, – ответила няня так тихо, что ее слова Зения едва услышала из-за детского крика.
Зения потеряла представление о времени, ей казалось, что припадок длится весь день, но, взглянув в окно, обнаружила, что еще светло и солнце высоко. Когда дверь открылась, Элизабет повернула голову и начала так отчаянно кричать, что у нее остановилось дыхание, ее лицо из красного сделалось синим, рот широко открылся, а тело выгнулось назад. Зения так испугалась, что сама едва не потеряла сознания. Она снова попыталась взять дочь на руки, но застывшее тело Элизабет не давалось. Девочка откатилась, с трудом перевела дыхание и опять закричала. Зения снова попробовала спеть, но у нее в ушах звенел детский крик, голос отказал ей, и слезы наполнили глаза.
– О, крошка, – зашептала она, склонившись над напряженным тельцем Элизабет, – о, моя крошка, прошу тебя, не плачь. Не плачь.
Зения не оглядывалась, но чувствовала, что дверь так и остается открытой. Сердито смахнув слезы, стекавшие у нее по щекам, она повернулась, чтобы закрыть дверь, – на пороге стоял лорд Уинтер.
Его дочь выгнулась и истерически кричала, теперь уже не видя ничего вокруг себя. Неожиданно, прежде чем Зения поняла, что он собирается сделать, Арден быстро пересек комнату и взял Элизабет из кровати. Она извивалась с закрытыми глазами, и ее крик достиг такой силы, которой невозможно было ожидать от маленького ребенка. Мгновение она неистово сопротивлялась, но лорд Уинтер, несмотря ни на что, легко удерживал ее на руках. Вдруг она открыла глаза, потянулась вверх и раскрыла маленький ротик, но прежде чем Элизабет успела набрать воздуха, чтобы снова закричать, она уже восседала на плечах у отца. Арден повернулся к двери, пригнувшись, прошел через проем и отправился вниз по лестнице, и Зения поспешила вслед за ними. Элизабет продолжала плакать, но теперь гораздо тише, она скорее икала, а не всхлипывала. Лорд Уинтер спускался по лестнице в неотступном сопровождении Зении, и к тому времени, когда они спустились на второй этаж, Элизабет уже перестала икать. Она молча держалась за волосы отца, когда он, нарочно слегка раскачиваясь из стороны в сторону, нес ее по длинному коридору. По парадной лестнице он спускался подпрыгивая, и Элизабет, как каучуковый мячик, подскакивая вверх и вниз, начала смеяться, и ее заплаканное личико осветилось улыбкой.
– Хотите теперь забрать ее обратно? – холодно спросил Арден, когда, спустившись по лестнице, остановился и оглянулся вверх на Зению.
Зения шагнула вниз и протянула руки к дочери, но Элизабет широко раскрыла глаза, покраснела и набрала воздуха, готовясь снова закричать. У Зении опустились руки, она села на ступеньку и уткнулась лбом в колени. Когда Элизабет перестала плакать, Зения почувствовала невероятное облегчение и подумала, что не вынесет, если дочь снова начнет кричать.
Арден смотрел на съежившуюся на лестнице фигуру Зении, потом поставил ногу на нижнюю ступеньку, наклонился, взял Зению за руку и с силой потянул.
– Пойдемте. Давайте немного погуляем.
– Я не хочу, чтобы она выходила из дома, – подняла голову Зения.
– Мы и не будем выходить.
Зения позволила ему поднять ее на ноги, Элизабет довольно забормотала, и он пошел по коридору к мраморной статуе, изображавшей пастушку. Его дочь, протянув руку и дотронувшись до каменных пальцев, издала удивленное «Де!».
– Правильно, – похвалил лорд Уинтер, – это девочка.
Зения еще не успела сказать ему, что у Элизабет все, что не было «мама» или «па», было «де», но решила ничего не говорить. Она чувствовала себя так, словно отдыхала в тишине после бури, и, честно говоря, чувствовала благодарность к лорду Уинтеру.
Арден бродил по огромному дому, останавливаясь всякий раз, когда видел, что Элизабет чем-то заинтересовалась. Он разрешал ей трогать вещи, к которым сама Зения не осмеливалась прикоснуться: серебряные вазы и китайский фарфор, часы с эмалью и позолотой. Но когда Элизабет попыталась взять хрустальную вазу, Зения бросилась к дочери, чтобы забрать вазу у нее из рук. Губы Элизабет слегка задрожали, она угрожающе набрала воздуха, но Зения твердо сказала «нет» и поставила вазу на место, а лорд Уинтер двинулся дальше.
– Если позволить ей все трогать, я боюсь, она что-нибудь разобьет, – пояснила Зения, с тревогой торопясь вслед за ним.
– Все здесь всего лишь свалка красивого хлама, – пренебрежительно отозвался лорд Уинтер.
Зения окинула взглядом роскошные высокие потолки и окна с богатыми шторами, полированные инкрустированные мраморные столешницы, серебряные канделябры и вдруг впервые осознала, что именно он привез ее в свой шикарный дом. Для Ардена все было настолько знакомо, что он, не задумываясь, позволил ребенку играть золотым портсигаром, лежавшим на каминной полке, хотя, когда Элизабет выпустила его из рук, он поспешил на лету подхватить его в ладонь. Зения поймала серебряный подсвечник, прежде чем Элизабет удалось опрокинуть его, и удивилась безразличию лорда Уинтера.
Среди своих вещей лорд Уинтер выглядел таким официальным и чужим, совсем не похожим на того доброго друга и защитника, каким представал в пустыне. Казалось, здесь он не на своем месте. Однако все окружающее относилось к его миру – его собственность, его родовое имение, которое перейдет к нему после смерти отца. Она не принесла бы Элизабет сюда, даже если бы жизнь девочки зависела от посещения этих комнат. Свою жизнь Зения отдала в руки леди Белмейн. Графиня выбирала для нее одежду, учила ее, как себя вести, как сидеть красиво и прямо, как разливать чай и принимать чашку. А лорд Уинтер расхаживал по дому с небрежным видом собственника, знакомя свою дочь с Суонмиром.
Пока они медленно переходили из одной роскошной комнаты с высокими потолками в другую и лакеи бесшумно открывали и закрывали для них двери, глаза у Элизабет начали постепенно закрываться, и в длинной галерее она наконец уснула, прижавшись щекой к черным волосам лорда Уинтера и положив пухлые пальчики, маленькие и розовые, ему на темную худую щеку.
– Мне неприятно говорить вам, леди Уинтер, – еще немного походив с дочерью, сказал он и, повернув голову, улыбнулся так, что на загорелой коже под детской рукой образовались складки, – но ваша дочь храпит.
Зения потянулась к ребенку, но Арден сел в нише у окна. Элизабет на мгновение проснулась, тихо заворчала и прижалась к отцовской шее, когда он опустил ее к себе на грудь.
– Я отнесу ее наверх, – шепнула Зения, наклонившись.
– Сядьте, – попросил Арден, взяв ее за локоть.
Она не знала, что делать, а он не отрываясь смотрел на нее голубыми глазами. Их удивительный цвет напомнил Зении голубые бусинки, которые тысячелетиями выпадали из спутанных верблюжьих челок и усеивали призрачные караванные пути, а черные ресницы показались накрашенными краской.
– Сядьте, – повторил лорд Уинтер.
Элизабет пошевелилась в ответ на его тихий низкий голос и, икнув, уютно устроилась у его шейного платка.
Несколько секунд Зения смотрела на них с долей обиды и ревности, все еще подталкивавшей ее забрать и унести Элизабет, а потом глубоко вздохнула, глядя на дочь, доверчиво прильнувшую к Ардену. Когда-то сама Зения тоже спала так – рядом с ним, зная, что он возле нее и, значит, она – в безопасности.
– Я не знала, что вы умеете обращаться с детьми, – в замешательстве произнесла она, присев на край банкетки под окном.
– Я ни черта не знаю о детях, – коротко и сухо усмехнулся он.
– У нее бывают… припадки. – Зения смотрела вниз на сплетенные пальцы своих рук. – Иногда. Я не знаю, как остановить их. А вы… – Она замолчала, не договорив.
– …не обращаю внимания на женский рев, – закончил он. – Следующий раз я просто переверну ее вверх тормашками и как следует встряхну.
Зения испуганно взглянула на него, но, увидев знакомую кривую улыбку, поняла, что он шутит.
– Я прошу прощения, что напугал вас сегодня утром, Зения. – Он старательно выговорил ее имя, как будто ему было трудно произнести его.
– Простите, что я… что я сказала то, что сказала. – Зения сжала губы. – Но вы не должны выносить ее из дома.
– Уверяю вас, в следующий раз я не забуду про капор.
– Нет! Нет, я серьезно говорю, что вы не должны выносить ее из теплых комнат. Сейчас холодная и сырая погода, и даже в доме сквозняки. Надеюсь, она не заболеет после сегодняшней прогулки.
– Она предрасположена к болезням? – нахмурился лорд Уинтер.
– О нет, она может похвастаться отменным здоровьем, – с ноткой гордости ответила Зения. – Я предпринимаю все предосторожности.
– Мне сказали об этом. – В его глазах светилась легкая насмешка, когда он поверх головы Элизабет посмотрел на Зению. – Мой отец считает вас образцовой матерью.
– Правда? – приятно удивилась Зения.
– У вас с моим отцом одинаковые взгляды на заботу о детях, – поведал лорд Уинтер, пальцем разглаживая кружево на детском фартуке Элизабет.
– Он не говорил со мной на эту тему. Я рада, если… если он поддерживает меня.
– Не бойтесь, ваш свекор бережет вас как зеницу ока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50