В него она насыпала столько песка, чтобы создалось впечатление, что внутри лежит одежда.
– А ваша служанка? Не могла же она уйти и оставить вас одну в вашем положении?
Зения почувствовала, что у нее задрожали губы, быстро замотала головой и снова заплакала.
– Не важно. – Леди, которая назвала себя Айрис, обняла ее за плечи и похлопала по руке. – Вы все расскажете мне позже. Пойдемте, любовь моя. Бедная малышка – у вас одна кожа да кости. О, я сама могла бы нести вас на руках!
На борту парохода «Правитель Эдуард» Зения оказалась в каюте миссис Айрис Смит, из которой хозяйка бесцеремонно выселила свою служанку. Прохлада морского воздуха не могла компенсировать качки первого судна, на которое когда-либо ступала нога Зении, и все четыре дня перехода до Мальты Зения провела в таких мучениях от морской болезни, что не могла даже говорить. Она смутно осознавала, что миссис Смит героически ухаживает за ней, но даже сказать «спасибо» было свыше ее сил. Так продолжалось до тех пор, пока пароход не бросил якорь на Мальте, чтобы взять топливо, и тогда Зения, немного придя в себя, нашла силы сесть прямо и со слезами поблагодарить миссис Смит, объявившую себя в основном англо-индианкой. Миссис Смит ответила, что ее не могут смутить такие мелочи, как небольшая морская болезнь, и заставила Зению обратить внимание на свой суп.
– Мне кажется, вы должны кушать за двоих. Я не ошибаюсь, любовь моя? Вам же это известно, верно? – Миссис Смит проницательно посмотрела на нее.
Зения сидела на койке, опустив лицо к коленям, и, ничего не отвечая, только крепко сжимала руки, а когда миссис Смит положила холодную руку на лоб Зении и откинула назад ее влажные волосы, снова заплакала.
– Простите! – беспомощно всхлипнула она. – Простите, что все так получилось!
– Я знаю, как вам тяжело. – Миссис Смит тоже немного всплакнула. – Я потеряла своего первого мужа в Индии, когда мне исполнилось восемнадцать. Я осталась одна и в таком же положении, как вы. Кто ваши родители, дорогая?
– Мой отец Майкл Брюс, – проглотив слезы и вытирая глаза, ответила Зения, боясь, что миссис Смит будет продолжать расспросы, но леди только сказала:
– Ну, съешьте еще ложку супа, а потом у нас есть великолепная дыня. Подарок тропиков, да? Она очень хороша. – Миссис Смит подождала, пока Зения заставит себя поесть, а затем встала. – Сегодня вечером уходит почта, я хочу отправить с ней письмо, оно прибудет раньше, чем мы. Вы достаточно оправились, чтобы сойти на берег? Я заказала номер и шампунь, и мы обе сможем с удовольствием принять ванну. Ничто не может сравниться с прохладной ванной и восточным шампунем. После них чувствуешь себя совершенно обновленной.
В Гибралтаре миссис Смит встречал брат, который как-то странно посмотрел на Зению. Постепенно она рассказала Айрис Смит, как случилось, что ей приходится одной добираться домой в Англию, оставив лорда Уинтера в пустыне. Зения никогда не говорила, что она леди Уинтер, но все с самого начала стали называть ее так. Она никогда не называла себя его вдовой – все просто смотрели на ее черное платье и вуаль и выражали ей соболезнования. И она подумала: «Какая разница?» Лорд Уинтер обещал ей привезти ее домой, в Англию.
– Айрис, – подслушала Зения как-то вечером тихий разговор мистера Харроу с сестрой, – ты знаешь, кто она?
Зения замерла, ухватившись за поручень трапа парохода, плавно покачивавшегося в набегавших волнах Атлантики.
– Что она урожденная Стенхоп? Да, я знаю, – ответила миссис Смит. – Даже в Индии мы слышали обо всех событиях, Роберт! Но я не собираюсь превращаться в мегеру.
– Да, но…
– Ей нужна помощь, – более резко заговорила миссис Смит. – Можешь поверить мне, я знаю, что значит остаться одной и с ношей в незнакомом месте!
– Прости, – после небольшой паузы сдержанно произнес мистер Харроу.
– Ладно, теперь у меня семь футов под килем, – проговорила сестра. – Но я не брошу ее из-за каких-то сомнений по поводу ее прошлого и прослежу, чтобы она благополучно добралась к своим родным!
Мистер Харроу долго молчал, а потом заметил с иронией:
– Я очень надеюсь, что они будут благодарны тебе.
Зения повернулась и пошла по трапу в обратную сторону. Вернувшись в каюту, она легла на койку и зажала в ладонях медальон с портретом отца.
«Не хнычь, черт побери, – грубо прикрикнул на нее голос, – ты зря тратишь драгоценную воду».
Зения зажмурилась и сделала глубокий вдох, решив, что не будет плакать, – она хотела, чтобы лорд Уинтер мог гордиться ею.
Зению буквально парализовало от возбуждения, страха и холода. Холодно было так, что даже в каюте видно, как изо рта выходил воздух. Она, дрожа, сидела на койке и прислушивалась ко всем раздававшимся снаружи звукам Лондона, принюхивалась ко всем его запахам. Снаружи все находилось в темноте: палуба, заваленная древесным углем, огромные затемненные строения, мрачные, одетые в черное, шумящие люди. Все казалось ужасно отвратительным и зловонным.
«Не хнычь, не хнычь, – как молитву, шептала про себя Зения. – Не хнычь, маленький волк».
– Ну вот, все устроилось, – объявила миссис Смит, быстро входя с плащом в каюту.
Зения пошла с ней, не задавая вопросов о ее планах, потому что только благодаря ее заботам она осталась в живых. В живых и в Англии, подумала Зения. Но здесь очень холодно и совсем нет зелени, не видно ни единого живого дерева – только мертвый лес корабельных мачт.
В сопровождении мистера Харроу она под руку с миссис Смит спускалась по сходням на пристань, где среди суетившихся моряков тихо стояла небольшая группа встречающих. На мгновение Зения замерла – она увидела привидение; в смотревшем на нее высоком мужчине она признала лорда Уинтера. Лицо мужчины наполовину скрывали шляпа и высокий стоячий воротник, но, когда Зения присмотрелась внимательнее, видение исчезло, и она поняла, что человек был намного старше и смотрел на нее, не узнавая. Миссис Смит повела ее дальше вниз и подвела к другому джентльмену, который сжимал и разжимал руки в перчатках.
Зения оторвала взгляд от его сжатых кулаков и, еще до того как взглянуть на него, все поняла – она поняла, что миссис Смит нашла ее отца. Сердце у нее бешено заколотилось, и она подняла взгляд, чтобы увидеть лицо родителя.
Он оказался старше, чем она ожидала. Под полями шляпы ветер развевал его седеющие волосы, глаза, окруженные тревожными морщинами, смотрели внимательно. Морщины прорезали и щеки. Красивых черт лица не осталось и в помине. Мгновение он вглядывался в лицо Зении пристальным взглядом, как будто ожидал увидеть там кого-то еще.
– Мистер Брюс? – Зения выпрямилась и протянула ему руку, гордо вскинув голову, чтобы никто не заметил, как у нее похолодело все внутри.
– О мой Бог! – Он неожиданно начал смеяться и крепко пожал ее руку, затем привлек Зению к себе и прижал к своей груди, что-то бормоча и смеясь. Он был гораздо сильнее, чем казался на вид, и чуть не задушил ее в своих объятиях, а потом отстранил и с жадностью опять стал всматриваться в нее. – Добро пожаловать домой, – сказал он дрожащим голосом. – Добро пожаловать!
Лондон преобразился – из мрачного, шумного и серого он превратился в сияющий город.
– Здесь Бентинк-стрит, – показал отец, когда экипаж свернул к ряду богатых коричневых каменных домов с белыми ставнями. – Сент-Марилебон. Дом то есть, – улыбнулся он ей. Теперь Зения узнала в нем молодого человека с портрета и улыбнулась в ответ. – Ты совсем замерзла?
– Очень холодно, – ответила она. – Но мне нравится.
Он рассмеялся, и у Зении пропало всякое желание заплакать.
– Хорошо, в эту зиму будем разжигать камины. – Отец посмеивался и улыбался, его красивые глаза покраснели от возбуждения. – Знаешь, Зения, – когда экипаж остановился, он взял ее руки в свои, – я должен предупредить тебя, что у моей жены плохое здоровье. Но она знает, что ты должна приехать, и ждет тебя так же, как я. Она весьма необычная женщина, но ты не должна бояться ее.
Зения кивнула.
– Ты знаешь, что я никогда не был женат на твоей матери, – опустив голову, продолжал он. – Но ты моя дочь. – Он крепко стиснул ее руки. – Когда я получил письмо миссис Смит… с тех пор я не спал ни одной ночи от любопытства и угрызений совести.
– Мисс Уильямс говорила… – тихо произнесла Зения, с трудом выговаривая слова. – Она была уверена, что моя мать ничего не сказала вам.
– Зения, – подняв голову, он переплел свои пальцы с ее, – за свою жизнь я совершил много постыдных поступков. Твоя мать… За нее мне не может быть прощения. Я оставил ее, когда она приказала мне уехать. Но есть одна вещь, которую ты должна знать. Верь мне, я не оставил бы тебя там, я никогда не бросил бы тебя. Всей душой клянусь тебе.
– Я рада, – прошептала Зения. – Я всегда была рада, что вы мой отец.
– Я хотел бы… Ты никогда не думала написать мне?
– О нет! – покачала головой Зения. – Ничто не выходило за пределы Дар-Джуна без ведома моей матери.
– Ты ее боялась? – Он слегка прищурился.
– Она не любила, когда ей не повиновались, – чуть пожала плечами Зения.
Он долго держал ее руки, а потом проговорил:
– Ты не должна больше бояться, – и постучал по крыше тростью, чтобы кучер спустился и открыл дверцу.
Жена отца настояла, чтобы Зения называла ее Марианной. Изящная, тихая и почти прозрачная женщина, обладавшая мягкими, приятными манерами, с искренним радушием отнеслась к незаконной дочери мужа. Зения, как зачарованная, с трудом удерживалась, чтобы все время не смотреть на нее. Она не могла представить себе, что женщина может быть так не похожа на ее собственную мать. Отец все время немного суетился вокруг жены и дважды спросил, не нужна ли ей шаль. Потом Зения познакомилась со своим сводным братом, еще одним Майклом, пылким шестнадцатилетним юношей, который нервно тряхнул ее руку, спросил о правительстве Египта и полчаса говорил о европейской политике, пока отец со смущенной улыбкой не отослал его, посоветовав до чая покончить с латынью.
Зении все казалось нереальным: ее пригласили в дом на Бентинк-стрит и приняли так радушно, как будто там было место, которое пустовало, и она специально приехала, чтобы заполнить его. Никто не задавал ей никаких вопросов, кроме как о путешествии, и Марианна даже выразила сердечное соболезнование по поводу смерти ее матери.
Никаких признаков других детей Зения не заметила. В спальне, куда привела ее Марианна, стояли две кровати с вышитыми подушками и кружевными покрывалами, а на стене один над другим висели два маленьких украшенных лентами силуэта. Вероятно, комната принадлежала двум маленьким девочкам, и Зения постепенно пришла к выводу, хотя ей никто ничего не говорил, что они умерли.
– Ты должна верить мне, когда я говорю, что рада твоему приезду к нам, – тихо поведала Марианна, помедлив, прежде чем закрыть за собой дверь. – Майкл всегда любил моих сыновей от первого брака, и я буду любить тебя ради него и ради тебя самой.
– Спасибо вам, – растерянно поблагодарила Зения.
– Спасибо тебе за то, что приехала к нам. Надеюсь, ты решишь остаться у нас, твой отец будет счастлив.
Майкл Брюс стоял в спальне жены и, заложив руки за спину, смотрел в окно на опустевший осенний сад позади дома.
– Я не знаю, что делать. Не знаю, Мари.
– В том, что она твоя дочь, нет сомнения. – Его жена слегка улыбнулась. – Думаю, черты Брюсов очевидны.
– Правда? – Нахмурившись, он повернулся к жене. – Но… она самое прекрасное создание из всех, кого я видел за свою жизнь. – И, улыбнувшись, добавил: – Исключая тебя, конечно. Так говорит несостоявшийся рыцарь!
– У меня другое мнение, – отозвалась Марианна, откинувшись на подушки кровати.
– Ты льстишь мне, дорогая? – иронически усмехнулся он. – После всех прожитых лет?
– Почему я не должна гордиться своим покорителем – блистательным мистером Брюсом? – мягко спросила она. – Ты замечательный человек, и твоя дочь – бриллиант чистой воды. Когда она немного отдохнет и избавится от худобы, она станет прекраснее всех.
– Если весь мир будет так думать, то нужно молиться Богу, чтобы она имела больше здравого смысла, чем я в ее возрасте. Сейчас ей уже двадцать пять лет. Двадцать пять, Мари! Но она такая тоненькая, правда? Надеюсь, она не больна. – Он сделал круг по комнате и, остановившись, сел на кровать возле Марианны. – У тебя сумасшедший муж. В последние три дня я был совершенно не в себе. Ты, должно быть, подумала… – Он не договорил.
– Майкл, – она накрыла его руку своей рукой, – все в порядке.
– Но, Мари, привезти ее сюда, вовлечь в это тебя и нашего сына…
– Она настолько же твоя, как и Майкл. Мне достаточно просто взглянуть на нее, чтобы увидеть сходство. – Она сжала пальцы мужа. – Я никогда не ревновала, так ведь? Ты давным-давно рассказал мне обо всем. Одно из качеств, которыми я восхищаюсь в тебе, – твоя искренность, ты не старался ничего от меня скрывать. Хочу признаться, я была немного напугана… – Она пожала плечами. – Мне казалось, что она будет похожа на свою мать. Не уверена, что тогда могла бы полюбить ее, хотя все равно попыталась бы. Но она не похожа на нее, Майкл! Она твоя копия. Кроме того… – она сжала пальцами покрывало, – я соскучилась по девичьим голосам в доме.
– Я не заслуживаю твоей доброты. – Майкл наклонился и поцеловал жену.
– Ты, возможно, и нет, – она легонько потрепала его по щеке, – но мы говорим о твоей невинной дочери.
– Не столь невинной, – хмуро заметил он. – О взрослой и замужней. – Подняв голову, он невидящим взглядом смотрел в окно. – Все чертовски странно. Я навел справки… Мари, ты знаешь, кто такой Уинтер? О Боже, он наследник Белмейна!
– Белмейна! О, ты, безусловно, ошибся.
– Нет. Так сказали в министерстве иностранных дел. Арден Мэнсфилд, виконт Уинтер, единственный сын графа Белмейна. Он погиб во время какого-то восстания в Аравии – сообщение из Каира пришло с той же почтой, что и письмо миссис Смит ко мне.
– А она ничего не сказала? – Марианна замолчала, теребя покрывало.
– Ни слова. Мне не известно ничего, кроме того, что написала миссис Смит. Но, Мари… он был там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50