Если вы летите самолетом «Эль-Аль», то вода Иордана выливается вместе с прочими отходами в Токио. Далее. После каждого рейса уборщики вместе с нашими людьми осматривают весь самолет, проверяя, не оставил ли кто для нас посылку. Мы осматриваем сиденья, самым тщательным образом проверяем туалеты и даже — простите за подробность — прощупываем мешочки с блевотиной. Все работы, связанные с питанием, проводятся только здесь, в Лоде. Что касается продуктов на «конкордах», то я пробовал их сам при загрузке. Можете поверить, все кошерное. Раввин компании их тоже отведывал не раз, и с ним ничего не случилось... кроме несварения желудка. — Хоснер откинулся на спинку стула и закурил сигарету. Теперь он говорил уже медленнее. — А вообще в одном отношении этот рейс даже безопаснее, чем прочие. У нас по крайней мере не будет проблем с пассажирами. — Хоснер кивнул в сторону Матти Ядина: — Мой помощник согласился возглавить группу безопасности на «конкорде-01». Я согласен принять «кон-корд-02». Однако премьер-министр до сих пор не сообщил, дает ли он мне разрешение на участие в миссии. — Он снова обвел взглядом лица сидевших за столом. — У кого есть вопросы в отношении безопасности «Эль-Аль»? Нет? Хорошо.
В зале повисла тишина. Хоснер решил, что раз уж совещание проходит в его конференц-зале, то, вероятно, ему и быть председателем. Он повернулся к Хаиму Мазару, начальнику Шин Бет:
— Не хотите сделать доклад?
Мазар медленно поднялся. Это был высокий, худощавый мужчина с пронзительными глазами человека, долгое время проработавшего в службе внутренней безопасности. Манеры у него были соответствующие: резкие, по мнению многих, даже грубые. Начал он без предисловий:
— Наша самая большая проблема — это, конечно, какой-нибудь маньяк на крыше с переносным ракетным комплексом и самонаводящейся на тепло ракетой. Подходящих мест вполне достаточно — отсюда до побережья. Так вот, со всей ответственностью заявляю: никакого маньяка на крыше нет. И пока самолеты не поднимутся в воздух, на крышу никто не поднимется. Я попросил министра обороны провести небольшие учения, так что на это будет обращено особое внимание. Район возьмут под наблюдение вертолеты. Внутри Израиля не отмечено каких-либо признаков партизанской активности. Уверен, проблем не возникнет. Спасибо.
Он сел.
Хоснер улыбнулся. Коротко и по делу. Молодец. Он посмотрел на Исаака Берга, шефа «Мивцан Элохим».
Берг остался сидеть, но слегка наклонился вперед. Невысокий, с внешностью джентльмена, седоволосый, с ясными голубыми глазами. Его подчеркнуто утонченные манеры и некоторая суетливость действовали на людей обезоруживающе. В действительности Берг был совсем другим человеком: моложе, чем казалось, и способным хладнокровно убить, роясь в кармане в поисках спрея для носа. Никто бы не поверил, узнав, что он почти завершил работу по ликвидации палестинских террористических организаций по всему миру. Его люди не знали пощады, выслеживая остатки разрозненных и дезорганизованных групп, но именно в результате их деятельности атаки террористов как внутри страны, так и за рубежом почти прекратились. Берг улыбнулся:
— На днях мы схватили одного палестинца в Париже. Он играл важную роль в «Черном сентябре». Один из последних. Его допросили с пристрастием. Он утверждает, что ничего не знает ни о каких планах, направленных против мирной миссии. Партизаны сейчас настолько разобщены, настолько подозрительны, что и друг с другом вряд ли разговаривают. Но один из моих людей, не последний человек в разведывательной службе палестинцев, подтверждает, что ничего не планируется.
Берг рылся в карманах, отыскивая трубку, а когда нашел, то долго и не без удивления смотрел на нее. Наконец пожал плечами и продолжил:
— Кроме того, насколько нам известно, арабские правительства желают успеха этой конференции не меньше, чем мы. Нам дали знать из разных источников, что за всеми известными и подозреваемыми в террористической деятельности организациями установлено наблюдение. Разумеется, мы делаем то же самое. — Он неспешно набил трубку ароматной смесью. — Джон Макклюр из ЦРУ, человек, координирующий нашу совместную работу, сообщает, что американцы не отмечают каких-либо признаков оживления подпольных арабских групп. Кстати, завтра у Макклюра начинается отпуск, так что он возвращается домой вместе с нашей делегацией.
Раскурив трубку, Берг мило улыбнулся. Клубы пахучего дыма поплыли над столом. Он перевел взгляд на генерала Добкина:
— Что слышно у вас?
Бенджамин Добкин встал и оглядел собравшихся. Это был типичный военный, плотного сложения, с короткой толстой шеей и коротко подстриженными вьющимися черными волосами. Подобно большинству израильских генералов, он носил простую камуфляжную форму, подворачивая рукава. Его большие, сильные руки невольно привлекали к себе внимание. Добкин был археологом-любителем, и долгая работа на раскопках позволяла ему всегда быть в отличной физической форме. Когда он командовал пехотной бригадой, все подчиненные вольно или невольно становились археологами. Ни одна траншея, ни один окоп или противотанковый ров не выкапывался без того, чтобы земля не была при малейшей возможности тщательно просеяна. К тому же Бенджамин Добкин был очень религиозным человеком и отнюдь не старался скрыть свои убеждения. В характеристиках на Добкина всегда встречались такие слова, как «надежный», «уравновешенный», «рассудительный».
Сложив руки, генерал начал:
— Проблема заключается в том, что партизаны всегда имеют возможность скрыться в практически не контролируемых властями местах, которых много на территории слаборазвитых стран. Израильская армия провела зачистки во многих таких районах, а арабские правительства частично закончили эту работу. — Он помолчал, собираясь с мыслями, и огляделся. — Но в отличие от присутствующих здесь моих друзей армейское командование не исключает возможности какого-либо акта агрессии со стороны палестинцев или других арабов. Такая агрессия может быть совершена с территории сельского района, которые всегда служили укрытиями для партизан. Армия имеет ограниченный доступ в такие районы, но тем не менее мы отправили туда своих разведчиков с надеждой, что они сойдут за арабов. Мы проверим подозрительные места. — Он неуверенно пожал плечами. — Так делалось всегда. Даже три тысячи лет назад. «И послал их Моисей высмотреть землю Ханаанскую и сказал им: пойдите в эту южную страну, и взойдите на гору, и осмотрите землю, какова она, и народ, живущий на ней, силен ли он или слаб, малочислен ли он или многочислен?»
Договорить ему не дал Яков Сапир, левый депутат кнессета, которого можно было обвинить в чем угодно, только не в религиозности:
— И те самые посланные Моисеем разведчики, насколько я помню, вернулись с донесением, что в этой земле течет молоко и мед. Не думаю, что с тех пор кто-либо питает большое доверие к армейским расчетам.
Кое-кто из сидевших вокруг стола сдержанно рассмеялся.
Некоторое время генерал Добкин молча смотрел на депутата Сапира.
— Как члену комитета кнессета по почтовым делам, думаю, вам будет интересно узнать, что ответ коринфян на письма Павла до сих пор лежит где-то в недрах Иерусалимского почтового отделения.
Этот ответ вызвал еще больший смех.
Хоснер недовольно покачал головой:
— Давайте прекратим эту ненужную пикировку библейскими цитатами. Генерал, вам есть что добавить?
Добкин кивнул.
— Пожалуйста.
— В общем, все выглядит неплохо. Мои коллеги в арабских странах сообщили, что готовы принять все меры по нейтрализации возможных очагов опасности в случае их обнаружения.
Хаим Мазар подался вперед:
— В случае если меры по нейтрализации не дадут нужного эффекта, чего следует ожидать от террористов, генерал? Что они способны предпринять для противодействия нашей миссии?
— Удары с воздуха и моря. Нас по-прежнему беспокоит возможность нанесения ими таких ударов. В военно-морском департаменте меня заверили, что воздушный коридор над Средиземным морем, предоставленный «конкордам», будет контролироваться не только нашими кораблями и самолетами и американским Шестым флотом, но и военно-морскими флотами Греции, Италии и Турции, которые примут участие в специально организованных НАТО маневрах. К тому же, для того чтобы сбить ракетой «земля — воздух» такой самолет, как «кон-корд», идущий на большой высоте и с большой скоростью, требуются возможности, недоступные террористам. Даже если им удастся произвести запуск такой ракеты, у самолетов сопровождения будет достаточно времени, чтобы обнаружить ракету, идентифицировать ее и уничтожить. Я прав, генерал?
Он посмотрел на Ицхака Талмана, начальника оперативного отдела ВВС. Все повернулись к Талману.
Поднявшись, Ицхак Талман подошел к окну и задумчиво посмотрел вдаль. Высокого роста, симпатичный, с подстриженными на военный манер усами, он выглядел именно так, как и должен выглядеть в представлении многих отважный летчик Королевских ВВС. Говорил Талман на смеси плохого иврита с еще более плохим идишем, сдобренной английским акцентом. Как и полагается британскому офицеру, манеры его отличались сдержанностью, отстраненностью и невозмутимостью. Но при этом, подобно многим офицерам Империи, служивших ему примером, Талман лишь играл определенную им для себя роль. Он был по натуре человеком в высшей степени нервическим и эмоциональным, но тщательно скрывал это.
Отвернувшись от окна, Талман заговорил сухим, официальным тоном:
— Мой лучший боевой офицер, Тедди Ласков, лично возглавит отряд специально отобранных летчиков, которые полетят на лучших в мире истребителях. В данный момент они как раз тем и занимаются, что готовят самолеты к вылету на дальней стороне поля. Тедди Ласков уверил меня, что он сможет засечь, отследить, перехватить и уничтожить любую воздушную цель, включая ракету класса «земля — воздух», «МиГ» или самого сатану, если только тот появится у него на радаре. — Он осмотрел зал, окинув взглядом поверх голов собравшихся мужчин и женщин. — По сообщениям воздушной разведки у террористов нет и никогда не было средств для осуществления воздушной атаки. Но если все же кому-то и захочется произвести такую атаку, ему придется иметь дело с самым мощным воздушным флотом на Средиземном море. — Талман пригладил усы. — Тедди Ласков — лучшее, что у нас есть. Как только самолеты оторвутся от земли, они попадают в зону моей ответственности, которую я беру на себя без малейших колебаний.
Он коротко кивнул и вернулся на место.
Тедди Ласков, стоявший все это время в коридоре, открыл дверь и тихонько вошел в зал. Несколько человек повернулись, чтобы посмотреть на объект похвалы Талмана. Ласков сдержанно улыбнулся и поднял руку, призывая не обращать на него внимания, после чего встал у стены.
Мириам Бернштейн уже несколько секунд пыталась привлечь к себе внимание Хоснера, но тот упорно игнорировал ее знаки. Он еще раз провел взглядом по лицам собравшихся, повернулся к сидевшим у стены и, лишь удостоверившись, что других желающих выступить нет, попытался подвести черту:
— Хорошо, если...
Мириам Бернштейн поднялась со стула:
— Простите...
— Да?
— Я бы хотела кое-что добавить.
— О!
— Благодарю вас. — Она улыбнулась Хоснеру, который сделал вид, что не заметил улыбки. Переложив какие-то бумаги, Мириам подняла голову: — Я внимательно слушала все, что здесь говорилось, и на меня произвели должное впечатление принятые меры предосторожности. В то же время мне трудно отделаться от беспокойства, вызванного царящим здесь духом и той формой, в которой выражалось мнение выступавших. Господа, мы отправляемся на эту конференцию, чтобы заключить Договор о мире. — Мириам обвела взглядом коллег, поочередно задерживаясь на каждом, и после небольшой паузы продолжила: — Это очень хорошо — сбивать все, что появится в небе, посылать военных разведчиков в соседние страны, допрашивать с пристрастием подозреваемых — и в определенных обстоятельствах вполне оправданно, но сейчас, в этот исторический момент, я бы хотела пойти на некоторый риск и явить миру не столь агрессивное лицо. Не стоит уподобляться ковбоям, являясь на заседание Объединенных Наций с дымящимися револьверами. Пусть люди видят, что мы приехали договариваться о мире.
Мириам вздохнула, подумав о том, как трудно найти слова, обращенные к разуму, но не звучащие признанием слабости. В течение многих лет ее имя прочно ассоциировалось с миролюбивым крылом ее партии, и она чувствовала себя обязанной выступить с этим предостережением накануне события, которое могло положить начало мирному процессу урегулирования. За всю свою жизнь она и дня не прожила в таком месте, где не было бы войны. Предвидя возможные протесты и возражения, Мириам подняла руку:
— Я не хочу создавать проблему там, где ее нет. Хочу лишь сказать, что все военные и разведывательные операции следует если не прекратить полностью, то по крайней мере свести к минимуму на период переговоров в Нью-Йорке. Мы должны продемонстрировать доверие, а не враждебность. Кому-то придется первым спрятать оружие. Даже если на вашем радаре, генерал Талман, появится сам сатана, не пускайте в него ракету. Постарайтесь убедить его, что у вас мирная миссия и что вы не поддадитесь на провокацию и не совершите акт агрессии. Он увидит, что вы твердо намерены следовать своим путем, и, может быть, отойдет в сторону.
Ее взгляд на секунду задержался на Тедди Ласкове.
Он отвернулся, обнаружив в глазах Мириам то, что видели очень немногие, то, название чему он затруднялся дать.
Мириам посмотрела в окно. Там, на далеких холмах, Хаббани и его люди спорили о том, когда открыть огонь. Горячий воздух хамсина наполнил небольшое помещение, затрудняя дыхание.
— За этим столом есть люди, которые не желают отдавать то, что оплачено кровью. Я понимаю их. Действительно понимаю. И мне знакомы все возражения, которые можно выдвинуть против мира любой ценой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61