.. И она была для меня такой же, как все.
Ч И я...
Ч Нет. Ты первая женщина, с которой я говорю откровенно. И знаешь, получаю
от этого большое удовольствие. А ты?
Ч Не знаю... Тяжело слышать правду. Но это очень важно для меня. Спасибо, Ге
ра... Ты не собираешься идти сегодня домой?
Ч Который час?
Ч Половина второго.
Ч Пожалуй, ты права, Пора. Напомни: что у меня завтра?
Ч С девяти утра до семи вечера встречи одна за другой.
Ч Неужели ты не сделала перерыв для нас с тобой?
Ч Сделала. С двенадцати до двух, включая обед.
Ч Молодец. Воспользуюсь твоей предусмотрительностью и посплю. И тебе п
ора спать. Не страдай, малыш. Еще встретишь свою настоящую любовь. Ты ведь
красавица!
Ч Да... Опять встретится такой же, как ты, лишь бы переспать...
Ч Без «переспать» ведь настоящей любви не бывает... Женщина чувствовать
должна. Научись чувствовать. И если окажется не тот, сказать «нет». Лучше с
разу. Надо же, ты меня прямо в профессора сердечных наук превращаешь! Спи,
малыш. Пусть тебе приснятся нежные белые барашки.
Ч А тебе пусть приснится эта женщина из Иерусалима.
Ч Благородно, малыш. Я и так ее вижу перед глазами беспрестанно.
Ч «Сидишь у окна»?
Ч Нет. Это что-то другое.

Глава 2. ФИРА

Это началось с детства.
С тех мгновений, когда я стала осознавать себя и видеть то, что вокруг меня
.
Окружающий мир был беспощаден, но никто не учил, как с ним бороться.
Я не знала другого мира, а потому была уверена, что так и должно быть. Много
лет я была жертвой всего происходящего, постепенно познавая науку уедин
яться, отстраняться, улетать в небо и жить там. Там всегда было хорошо. Там
никто никогда меня не обидел. Никогда...
Я плохо видела, плохо бегала, у меня все валилось из рук. Я не умела поймать
мяч. Я была неловкой и застенчивой. Меня не брали в игры. Надо мной смеялис
ь, и я привыкла смеяться над собой вместе со всеми.
...Дети. Дети Ч самые безжалостные и жестокие существа. Мне было тяжело ср
еди детей, но взрослые утверждали, что мое место именно там. Среди детей.
Иногда я просыпалась утром и не могла оторвать взгляда от облаков. Тогда
я брала чистый лист, акварель, забиралась на теплый подоконник и рисовал
а облака, пытаясь повторить творения Всевышнего. Я всматривалась в оттен
ки цвета, раскрасившего причудливые пушистые формы; и мне невыносимо хот
елось взлететь туда, к ним. Высоко-высоко... Было странно, что я не могу это с
делать.
Это единственное, что мне было странно. Все остальное казалось нормальны
м. Обычным.
Окружающие люди воспринимали меня по-разному. Большинство из них я вооб
ще не интересовала, остальные считали меня не совсем нормальной.
Теперь, спустя много лет, я понимаю, как они были правы. Даже те десятилетн
ие мальчишки, которые насильно рассказывали мне страшные истории. А я да
же не могла закрыть уши, потому что они держали мои руки. Я никогда никому
не жаловалась. Сначала, правда, пыталась жаловаться отцу, но он всегда отв
ечал: «Ты должна показать, что в ярости. Взять стул и запустить кому-нибуд
ь в голову. Одному дашь хорошенько, другие никогда не полезут больше. Нико
гда». Я поняла, что не способна взять стул и запустить кому-нибудь в голов
у. Перестала жаловаться и сторонилась детей.
Пыталась посещать разные кружки: вязания, шитья, танцев, театральный, тен
ниса. Однажды меня целый год держали в баскетбольной школе. Это было наст
оящее чудо. У меня открылся какой-то необычный талант Ч попадать в корзи
ну издалека. Должно быть, из-за этого меня и держали целый год, ведь я не под
ходила для баскетбола ни ростом, ни телосложением, но я была непредсказу
ема и часто забивала этот необходимый гол неожиданно для всех. Впрочем, и
для себя самой.
А через год нас привезли в парк сдавать спортивные нормы. Я никогда не был
а в этом парке. Нам предстоял бег на три километра. Через несколько минут п
осле старта я отстала от всех и вскоре потеряла дорогу. Какая-то добрая же
нщина помогла мне вернуться домой.
А через два дня мне сообщили об отчислении из баскетбольной школы. Я отпр
авилась на берег реки и долго рыдала, глядя на серебристую воду, перелива
ющуюся в закатных лучах солнца. Над рекой кружились чайки. Они кружились
низко, почти касаясь крыльями блестящей поверхности, дрались из-за пойм
анных рыбешек и орали друг на друга, словно вороны...
Непредсказуемость была моим единственным положительным качеством. Но
объяснить его было невозможно. Ведь не скажешь: «Возьмите меня в вашу игр
у, со мной иногда происходят чудеса».
Однажды в конце лета к нам во двор пришла наша классная руководительница
. Она искала кого-нибудь из детей, чтобы послать на районный конкурс рисун
ков на асфальте. Все дети были на дачах или в пионерских лагерях. Только я
слонялась одна по двору, потому что меня вернули из лагеря раньше срока. Я
заболела ангиной. Классная руководительница попросила меня принять уч
астие в конкурсе. Я сказала ей, что не умею рисовать. Вера Петровна убедила
, что для школы главное Ч не победа, а участие, и мы поехали с ней к райкому
партии.
Там уже собралось много детей на огромной асфальтированной площади, рас
черченной на ровные квадраты с номерами. Мне выдали цветные мелки и отве
ли на мой квадрат. Когда-то давно папин друг научил меня рисовать оленя. Е
ще я умела рисовать облака. Хотя вряд ли они были для меня рисунками. Я опу
стилась на колени и нарисовала оленя в облаках.
Через час мне сообщили, что я победила, вручили диплом и куклу и отправили
на городской конкурс рисунков на асфальте. Там я вновь нарисовала оленя
в облаках и опять заняла первое место.
Через неделю начался учебный год, а мне пришло письмо из художественной
школы. В письме предлагали сдать экзамен и, если он пройдет успешно, начат
ь учиться. Мне исполнилось одиннадцать лет. По мнению директора школы, эт
о был подходящий возраст для начала обучения в художественной школе.
Я печально прочла письмо. Мне очень не хотелось вновь рыдать на берегу ре
ки и слушать скандалы чаек, похожих на ворон, но я была послушным ребенком
. На экзамен нужно было представить несколько рисунков, но все, что у меня
было Ч облака без оленей или олени без облаков, либо то и другое вместе. Ч
ерез месяц я вновь рыдала на берегу реки и думала, что, когда вырасту, моя ж
изнь будет гораздо лучше. Я почему-то была убеждена, что жизнь взрослых на
много лучше, чем жизнь детей. Может быть, оттого, что в моем детском мире вз
рослые всегда распоряжались, принимали решения и могли делать, что им за
хочется. Или не делать того, что не захочется. Так мне казалось.
Кроме того, взрослым не нужно было большую часть времени проводить с дет
ьми. А это было для меня огромным плюсом.
Я мечтала, став взрослой, путешествовать по разным городам. Если будет пл
охо в одном, перееду в другой или третий. Я верила, что обязательно найду э
тот чудесный город, где буду счастлива...
И еще я верила, что в этом городе встречу мужчину. Очень доброго и очень си
льного. Мужчину, который защитит меня от всего мира, потому что очень полю
бит и не сможет без меня жить. Я думала, что он будет так любить меня, так боя
ться потерять меня, что никогда никому не позволит причинить мне боль. Те
перь мне уже даже трудно вспомнить, когда впервые я начала мечтать об это
м городе и об этом мужчине.
Я не представляла себе, как будут выглядеть мужчина и город моей мечты. Не
т, не совсем так. Город я иногда видела. Облака на закате были порой похожи
на город. Розово-красные облака громоздились друг над другом и были похо
жи на загадочные здания, словно там, на небе, жил еще один город и над ним то
же заходило солнце.
Иногда я видела города во сне. Я никогда не бродила по их улицам, но всегда
летала над крышами, пытаясь рассмотреть извилистые улицы и маленьких лю
дей, которые шли по ним. Во сне я всегда была счастлива.
Как будет выглядеть мужчина, который полюбит так, что не сможет жить без м
еня, я не знала... Знала только: он будет намного старше, будет очень далек от
детства и совсем не похож на мальчишку...
Известно, что жизнь движется, несмотря ни на что, и годы идут один за други
м. Сначала медленно, очень медленно, а потом все быстрее, словно поезд, кот
орый раскачивается, долго набирает ход, и вот его уже невозможно останов
ить Ч так стремительно он несется.
Мои трудности и недостатки не мешали расти и хорошо учиться. Я без труда з
аканчивала школу и размышляла, в какой институт поступить. Окружающие во
спринимали меня взрослым человеком. По крайней мере, так я выглядела. На с
амом деле я по-прежнему оставалась несчастным беззащитным ребенком. А в
едь в действительности человек именно такой, каким он себя чувствует, а н
е такой, каким выглядит.
В жизни я вполне соответствовала сказке Андерсена «Гадкий утенок», пото
му что к семнадцати годам из неуклюжей толстоватой девочки превратилас
ь в красивую девушку. Мужчины заглядывались на меня, пытались завести ра
зговор, но гадкий утенок, живущий во мне, сгорал от смущения и требовал нем
едленно уединиться и не отвечать взаимностью.
В начале десятого класса у меня наконец появилась подруга в настоящем см
ысле этого слова. Развитая не по годам девушка, имеющая большой успех у па
рней. Теперь я понимаю, что была, несомненно, очень интересна ей, как редка
я находка археологу, ведущему раскопки древних стоянок людей, или как Ма
угли Ч ученым. Моя подруга с энтузиазмом прочла мне курс лекций на тему, о
ткуда берутся дети, как должны одеваться девушки в соответствии с соврем
енной модой и как должны завлекать парней. Она взялась защищать меня в шк
ольных скандалах и делала это так нагло и виртуозно, что у меня дух захват
ывало. Я была невероятно благодарна ей за это и часами напролет слушала е
е наставления. Она наверняка чувствовала себя рядом со мной суперчелове
ком. Впрочем, для меня она несомненно таковой и являлась. Еще Стелла Ч так
звали мою наставницу Ч аккуратно собирала мои стихи, которые я писала н
а чем попало и о которых тут же забывала. Стелла говорила, что продаст их з
адорого, когда я стану знаменитой поэтессой.
Она таскала меня на танцы и постоянно твердила, что я писаная красавица.

Однажды на одной из таких вечеринок Стелла познакомила меня с другом сво
его очередного возлюбленного. Парень был лет на десять старше нас, работ
ал токарем, а в свободное время перепродавал на рынке джинсы и другую мод
ную одежду. Он стал серьезно ухаживать за мной и очень сожалел, что мне еще
не исполнилось восемнадцати лет. Я не понимала почему. Ведь до восемнадц
ати оставалось всего три месяца.
Он был очень внимателен ко мне, брал с собой на вечеринки в компании своих
приятелей и никому не позволял относиться ко мне небрежно. Тем более Ч с
меяться надо мной. Однажды один из его пьяных дружков спросил, глядя на ме
ня, зачем он возится с этой малолетней жидовкой. Олег взял со стола бутылк
у и без слов запустил ее в голову своему приятелю.
После этого я поняла, что полюбила Олега на всю жизнь. Но главное Ч я счит
ала, что и он тоже полюбил меня на всю жизнь. Мы никогда не говорили об этом,
но мне и не требовалось слов.
Взрослая жизнь действительно оказалась в тысячу раз лучше, чем детская.
Я оказалась права.
Примерно через неделю после случая с бутылкой Олег предложил мне пойти с
ним на рынок, надев предварительно джинсы, партией которых он собирался
торговать в тот день. Я с радостью согласилась быть манекеном. Теперь это
называется моделью. За три часа Олег распродал почти все джинсы.
В следующее воскресенье я рекламировала модный французский комбинезон
. Это был день моего рождения. Мне наконец исполнилось восемнадцать.
Было раннее утро. Только что прошел легкий дождик, оставив на асфальте ма
ленькие лужицы. Парни и девчата степенно ходили вдоль торговых рядов, лу
згали семечки, прицениваясь к модной одежде, разложенной на сумках и газ
етах. Торговля шла бойко. К полудню остался всего один комбинезон.
Олег ушел ненадолго, а вскоре вернулся с букетом белых роз. Поцеловал мен
я в губы, крепко прижал к себе, поздравил с днем рождения. Мне очень хотело
сь, чтобы он сказал, что любит меня, но он почему-то не сказал. Я решила: вече
ром скажет обязательно. Впрочем, это была единственная малость, которая
слегка омрачала мое счастье.
Олег был высокий и сильный. Он восхищался моей фигурой в комбинезоне. Гов
орил, что я очень красивая. И если заверения Стеллы вызывали во мне сомнен
ия, то Олегу я верила безоглядно.
Я смотрела на него, и мне хотелось подарить ему весь мир. Солнце, и небо, и зв
езды, и даже трогательные едва заметные остатки лужиц. Я начала мысленно
сочинять стихи об этом и старательно запоминать сочиненные строчки, пот
ому что Стеллы с карандашом и бумагой наготове рядом не было, как вдруг к н
ам подошел молодой милиционер, велел собрать оставшийся товар и пройти с
ним в отделение.
Сначала мне не было страшно Ч ведь Олег крепко держал меня за руку и шепт
ал, что все будет хорошо. И потом, я ведь не торговала, а просто была манекен
ом.
В отделении милиции, расположенном тут же, на территории рынка, было шумн
о и многолюдно. Мы вошли в комнату, где сидели такие же фарцовщики с вещами
, как Олег. Через несколько минут милиционер, который задержал нас, предло
жил мне пройти с ним. Одной, без Олега...
Дальше мои воспоминания похожи на вспышки. Словно я находилась в темном
помещении, где периодически зажигали ослепительный свет, от которого ло
мило глаза. Молодой милиционер долго вел меня по коридору, и наконец мы во
шли в небольшую комнату с длинным столом, деревянными ободранными стуль
ями и кипами старых газет, разбросанных по полу.
Милиционер был кудрявый, с голубыми прозрачными глазами и красными рука
ми. Я и сейчас вижу его шершавые руки, похожие на клешни рака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33