— Ты хочешь сказать…
— Я поняла, что его нужно полюбить, понимаешь? Как собаку. Я приказала ему как собаке. Он понял, что я не причиню ему вреда.
— Господи, - произнесла пораженная Ильгет.
— Но не думаю, что это можно применять в массовых масштабах. Просто мы были совершенно безоружны, если бы у нас был хоть один бластер, думаю, ничего бы не помогло. Он убил бы нас из страха…
— Он не может адекватно оценить опасность?
— Конечно, нет. Они очень сильно боятся, дэггеры.
Ильгет замолчала. Как-то не вязалось все это с тем, что она раньше знала о дэггерах - ведь на гибель они шли совершенно спокойно и тупо… Наверное, чужая воля может послать их на смерть. Сейчас же дэггер был свободен и мог решать за себя.
— Гладиатора жалко, - сказала Иволга с горечью, - напиться бы…
Оказалось, что по приказу тэйфина луитрен Иволги был убит, его закололи прямо в клетке, копьями, испугавшись "зверя". Ильгет было очень жаль подругу.
— Что же делать, - тихо сказала она, - зато дети живы.
— Ну хоть что-то…
Детей сразу же вернули матерям-кавурам. Иволга потребовала аудиенции с князем, где объявила, что человеческих жертв, по требованию духов, больше быть не должно. К счастью, и князь, и тэйфин, и весь народ были так потрясены случившимся, и особенно самой встречей со страшным уйгуром, что сразу согласились со всем.
— Ну вот теперь, - сказала Иволга, - начнется настоящая работа.
С утра даже и поесть было некогда. На рассвете прибыла процессия из Сакны ("Растем", - так прокомментировала Иволга сей факт), Сакна лежала километрах в ста от города, следовательно, слухи распространились уже весьма широко.
Больных оказалось восемь человек. К счастью, случаи все были вполне банальные, доступные исцелению либо хотя бы облегчению страданий. Четыре случая местной кожной инфекции, медленно разрушающей организм - викоты, запущенный рак, и мелочи вроде хронического плеврита и радикулита. Ребенку с детским церебральным параличом дали только лекарства, снимающие постоянные спазмы мышц, матери пришлось объяснить, что чуда сейчас сотворить не удастся, может быть, позже… Впрочем, запас чудодейственных лекарств обеспечили почти на год - а там, глядишь, и придет квиринская медицина на Визар. Раковому больному нужна была бы операция, метастазы почти сожрали организм, но что поделаешь, врачей нет, поставили зена-тор с запасом на неделю, с мощными иммуностимуляторами, Т-сывороткой, как знать, может быть, организм все же справится. Иволга честно предупредила родных, что гарантии нет. Дала с собой лекарств - на всякий случай.
Особенно много возни было с кожными больными. Язвы викоты воняли нестерпимо. Их приходилось обмывать в чистой воде, а проточной здесь не достать, Ильгет то и дело бегала на двор, таская воду из колодца, выливая грязную, мутную в сточную яму. Иволга бурчала, что надо бы организовать антивикотный пункт у ручья, там, по крайней мере, обмывать легче. Потом язвы обрабатывали мазью (специально разработанной биологами на Квирине), заклеивали псевдокожей, выдавали больному запас лекарств…
Когда разобрались с делегацией из Сакны, у ворот уже стояла очередь из местных больных, а также желающих получить прогноз погоды, урожая или жизненно важную консультацию, этим квиринки занимались очень неохотно, но отказать людям, привыкшим к определенным функциям тэйфина, было сложно.
В дверь проскользнула Рида, молоденькая девчонка, вылеченная от запущенной викоты и добровольно взявшая на себя функции помощницы новых тэйфи, за что квиринки были ей безмерно благодарны.
— Проницательные, я приготовила для вас утреннюю еду… - она застыла, вопросительно глядя на них. Ильгет поспешно складывала в шкаф рассыпавшиеся коробки с псевдокожей.
— Рида, не поможешь воду вынести? - Иволга подняла корыто за один край. Гэллийка поспешно схватилась за другой.
— Вы не покушаете, о проницательные…
— Покушаем, покушаем, - буркнула Иволга, - давай только свинарник этот уберем, а то аппетита нет.
Ильгет прибрала медикаменты, тщательно вымыла руки, достала чашки и миски. Иволга, войдя, бухнулась за стол. Рида поставила дымящийся глиняный котел с кашей.
— Ну все, шикарно живем, - сказала Иволга, хватаясь за половник, - с утра гляди-ка, уже горяченькое… Мне бы и куска хлеба с молоком за глаза…
— У них тут вкусное молоко, - поддержала Ильгет, - а ты, Рида, чего, не хочешь?
— Я поела, - неловко пробормотала Рида. Ее сильно смущали вечные предложения проницательных сесть за стол и поесть вместе с ними. И вообще… странные они какие-то… на тэйфи не похожи.
Я должна быть им благодарна, напомнила себе Рида. Если бы не они, я выглядела бы сейчас, как яблоко, изъеденное червями.
— Рида, ты на базаре была сегодня?
— Да, - оживилась девушка, - говорят, тэйфин Панторикс предсказывает дождь… - она смутилась, хорошо ли, что назвала Панторикса тэйфином, ведь тэйфин может быть только один, и значит, она усомнилась в праве Проницательных… Но они, похоже, не обратили на это никакого внимания.
— Дождь, значит, предсказывает? - уточнила Иволга.
— Да!
— Точно.
— Да, он сказал, что ровно через четыре малых круга начнется сильная гроза и дождь, ливень, все поля зальет… это к хорошему урожаю. Он это сказал и хромому Найве, и Астрину.
— Спасибо, Рида, - Иволга повернулась к Ильгет и произнесла на линкосе, - ну что, кажется, нам повезло…
Ильгет кивнула.
— Сегодня я поговорю с Гэссом… - она замялась, бросив взгляд на окно, за которым уже собралась очередная толпа.
Боже мой, и вот так - каждый день. Уже забывается, что основная-то их задача - борьба с сагонами. Закроешь глаза - за веками мелькают размякшие викотные язвы, руки, ноги, синие взбухшие вены, орущие больные младенцы… И все это - с утра до вечера.
Как тяжело быть тэйфином. Впрочем, вряд ли больные так ломились к Панториксу. Он и берет за лечение много, да и эффективность во много раз ниже. Викотные к нему вовсе не ходили, ведь эти язвы здесь считаются неизлечимыми.
— Надо идти, Иль, - произнесла Иволга, - надо идти, сама понимаешь. Я с ними тут разберусь.
Ильгет неловко кивнула.
Через час она вышла со двора, закутавшись в дорожный плащ, оставив позади требовательную толпу посетителей. В узде вела молодого серого аганка с диковато блестящими косыми глазами. Выйдя за ворота, поставила ногу в стремя и вскочила на зверя между небольшим еще, юношеским горбиком и круто стоящей шеей. Аганк затрусил мелкой рысью по улицам.
Женщины не ездят верхом. Но чужеземкам - тэйфи все можно. Какая разница, у нас все не как у людей.
Ильгет все еще с любопытством поглядывала вокруг. Всего месяц они здесь, еще надоесть не успело. Можно сколько угодно читать о бронзовой культуре, однако видеть ее своими глазами - дело совсем иное. И даже никаких особенно ярких проявлений, просто - вот старуха прошла, вся покрытая, с головы до ног, некрашеной тканью (крашеные - только у знати), крючковатый нос висит, как клюв, вон играют у забора трое совершенно голых ребятишек лет трех-пяти (на Квирине такой вот ребятенок - уже вполне серьезная личность, ученик, а здесь их даже одевать не удосуживаются). И домишки эти покосившиеся, и глиняные горшки на плетнях… Ильгет миновала городскую площадь, чуть придерживая аганка - здесь всегда толпился народ, может, что-нибудь новенькое удастся услышать. Впрочем, хорошо, что теперь Рида слушает и выбалтывает квиринкам все городские сплетни. В центре площади высился идол Нинная Акоса, Ильгет чуть отвернулась, в общем-то, она нейтрально относилась ко всяческим народным верованиям, но этот их Верховный Дух уж очень неприятен стал в последнее время. Ниннай Акос, вырезанный из дерева, покрытый крашенными охрой орнаментами, с орлиным носом и типичным гэллийским лицом, наверное, привел бы в восторг квиринских этнографов… впрочем, здесь наверняка уже были экспедиции.
Вскоре Ильгет выехала за пределы города и пустила аганка по каменистой дороге ровной, размашистой рысью.
Часа через два она миновала рощу Стер, в которой, по слухам, водились упыри, поднялась на небольшое каменное плато и спешилась. Медленно прошла вдоль скальной гряды, держа аганка в поводу. Остановилась у зарослей дикого винограда, оплетшего скалу. Активировала серв на запястье и произнесла негромко.
— Спеши же, охотник усталый, в тобою покинутый дом.
И услышала знакомый веселый голос.
— Цветок распускается алый под черным кипящим котлом.
Заросли раздвинулись, и среди зелени появилось довольно сияющее черноглазое лицо - Гэсс.
— Ара, Иль! Заждался уже. Тоска смертная.
— Ох уж, - сказала Иль, привязывая аганка, - тоска тебе… поработал бы там за нас, сам бы в лес запросился.
Она вслед за товарищем нырнула в темно-зеленые заросли, нагнув голову, вошла в подземную небольшую пещерку.
— Как там жизнь-то у вас? - спросил Гэсс, - садись вот сюда… жрать хочешь?
— Да как тебе сказать… давай чего-нибудь. Сиккарга есть?
— Все есть.
Гэсс поставил перед ней баночку консервов.
— Сейчас чай разогрею.
Он включил портативную кухню.
— Ой, как вкусно… здешняя еда… она, знаешь, на один раз поесть - конечно, интересно, даже очень. А вот постоянно…
Ильгет с аппетитом поглощала нежную сливочную ванильную массу.
— Рассказывай давай. А то у меня тут, сама понимаешь, все общество - это птички. С утра выйдешь, чирикают - аж в ушах звенит.
— Я расскажу, Гэсс, только вот что сначала… Тут, говорят, через четыре дня гроза ожидается с сильным ливнем.
— Да? Откуда такие сведения? Впрочем, сейчас свяжусь с ребятами, проверю…
— Проверь, и вот что - нам нужно, чтобы никакого ливня не было. И грозы.
— Ясно, - произнес Гэсс, - операция "Старый осел". Ну ладно, ландер на месте, тучу распылить - никаких проблем. Если будут изменения, сообщите…
— Сообщим, не беспокойся. У нас сыворотка антивикотная кончается.
— И у меня не так много. Я тебе сегодня всю отдам и на орбиту сообщу. Ты у меня заночуешь сегодня?
— Да ты с ума сошел, Гэсс… Иволгу там сожрут эти больные с потрохами.
— Ну вот, - заныл Гэсс, - я-то думал, хоть пообщаемся… скучно же.
— От скуки не умирают, - резонно заметила Ильгет, - ну пару часов я могу у тебя остаться…
— Ну и то… ладно. Рассказывай, что там у вас в городе.
Через два часа Ильгет попрощалась с Гэссом и выехала на дорогу, с двумя огромными переметными сумками, прицепленными за горбом аганка.
Крупные яркие звезды, приятно мерцающие сквозь атмосферу, заполонили небо неровной сыпью. Ночью ехать опасно, но Ильгет - тэйфи, ей можно все, за пазухой коты уютно лежал бластер. Почему бы и не пострелять молниями… Если только дэггер встретится, но и на этот случай есть спикулы. Да и не летают здесь дэггеры открыто. Пока еще.
Аганк медленно ступал по каменистой белой дороге, кремни блестели в свете двух лун, красноватого Агрида и таинственно-молочной Феары. Все вокруг затянул ночной непроницаемый мрак, небо и землю, только звездная россыпь, да две луны, да дорога, уходящая в гору, светились во тьме. Ильгет казалось, что едет она по этой дороге, среди ночной тишины, прямо к звездам, а может быть, она уже в Пространстве скачет на сером коньке-горбунке, и этот ветер, ласково касающийся волос - невидимый звездный ветер.
Благодарю тебя, Господи, подумала Ильгет, за то, что Ты создал все эти миры, и звезды, и вот эту дорогу, и за то, что Ты дал мне счастье видеть все это, и вдыхать ночной тревожный воздух, и знать, что в конце пути я встречу Иволгу.
Она вспомнила об Арнисе. Как-то он сейчас?
Арнису сейчас наверняка приходится нелегко. И так будет еще долго. Господи, какую же ношу он на себя взвалил! Он уже работает на подземной биофабрике. Подумать-то страшно. Как вспомнишь эту фабрику - но Ильгет там работала через двое суток, все же была возможность отдыхать, уходить, забывать об этом кошмаре. А у Арниса не будет даже возможности увидеть солнце, как и у всех пленных, рабов, сосланных под землю. Долго там не живут, но Арнис - выживет. Если только не случится чего-нибудь из ряда вон выходящего, он выживет. Он здоровый, крепкий и молодой. Господь на его стороне. Но Боже мой, как ему, наверное, сейчас тяжело.
А что там у Питы? Конечно, у него все благополучно, беспокоиться не стоит. И все равно не по себе как-то… хотелось бы увидеть его сейчас. Ильгет вспомнила терранскую песенку, переведенную Иволгой: "Как я люблю глубину твоих ласковых глаз, как я хочу к ним прижаться сейчас губами"… Да. Прижаться бы. И плевать на все эти скандалы, разногласия - какая же это мелочь, подумать только. "Темная ночь разделяет, любимая, нас, и тревожная черная степь пролегла между нами". Как все точно…
Аганк вдруг остановился, коротко фыркнул, попытался встать на дыбы, Ильгет удержала его поводом. Выхватила из-за пазухи бластер, сдерживая животное одной левой рукой. Да, в кустах вроде шорох какой-то… Ильгет внимательно осмотрелась по сторонам.
Глаза. Откуда-то сверху - два круглых зеленоватых, фосфорически светящихся в темноте глаза. Мистек, местная большая кошка. Может и прыгнуть сверху. Ильгет переставила указатель энергии на единицу, вытянув руку, прицелилась, выстрелила, тонкий луч пронзил темноту. Все, что я могу для тебя сделать - попытаться лишь парализовать, не убить. Раздался глухой шорох и стук. Через пару часов хищник сможет подняться, если, конечно, не растерзают свои собратья, воспользовавшись беспомощностью. Ильгет тронула повод, аганк поскакал вперед резвой рысью…
Миновали перевал. Там, внизу, раскинулась Агрена. Ярнийский или, тем более, квиринский город светился бы во тьме, как центр Галактики, но визарское поселение было совершенно темным, лишь кое-где тусклыми огоньками просвечивали факелы и костры.
Пита, подумала Ильгет. Все же, как он там? Как хорошо знать, что тебя кто-то ждет. Что у тебя там, вдали, не пустой дом, а свой, родной человек. Единственный, если подумать, родной человек на свете. Ну мама еще, но с мамой тоже все очень сложно. И это все равно не то. Конечно, друзья - но у друзей своя жизнь, это другое. А у них с Питой жизнь на двоих одна.
Сейчас хорошо помнилось первое время их любви, и вспоминались его руки, глаза, лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67