— А ты думаешь, что нет?
Пита с достоинством пожал плечами.
— Ну знаешь, - тихо сказала Ильгет, - я, наверное, тебя неправильно поняла… если ты не хочешь… зачем же ты тогда вообще… ты же сказал, что хочешь быть со мной опять, разве нет? Ты меня обнимал, целовал? Зачем тогда, раз так?
— Я тебя простил, - ерническим передразнивающим тоном ответил Пита, - Я тебе все простил.
— Что - все? - Ильгет уставилась на него непонимающе.
— А ты не знаешь?
— Нет. Правда, нет.
— А ты мне что простила?
Ильгет долго непонимающе смотрела на него.
Он просто уверен, что ему совершенно нечего прощать. То есть… то есть он, получается, был просто идеальным? А как же с тем непреложным фактом, что все-таки он донес на Ильгет? А его любовницы? Но… - Ильгет оборвала себя, - получается, что ты действительно его осуждаешь, вспоминаешь какие-то его грехи. Наверное, это и правда не любовь?
— Ну понимаешь… - сказала она, - мы ведь оба вели себя не идеально, согласись.
— Да нет, ты уверена, что ты-то вела себя идеально..
— Нет, почему… я этого не говорю… конечно, нет.
Тяжелая тоска повисла в воздухе. Тоска охватила Ильгет. Не хотелось продолжать этот разговор… но и уходить… Разговоры с Питой - они вообще интересны. С ним очень интересно было разговаривать. Всегда. Не так, как с Арнисом. С тем скажешь два слова - и хорошее настроение на весь день. Разговоры с Питой - будто наркотик: невозможно оторваться… Правда, они давно уже перешли в выяснения отношений, вот как сейчас. Больше с ним ни о чем говорить нельзя. Тяжело, больно, и все равно невозможно оторваться… Это что - любовь? Кто знает…
— Слушай, - сказала она с трудом, - но если так… если ты думаешь, что у нас ничего не получится, если все так плохо - ну давай тогда… я же тебя не держу.
— То есть ты меня гонишь? - поинтересовался Пита, так, будто хотел поймать ее на слове.
— Я… нет, почему. Нет. Ты сам решай… хочешь - оставайся, хочешь - уходи… тебя все равно выпустят. И если хочешь, я помогу тебе на Квирин перебраться. Или здесь оставайся… ты не думай, это не повлияет. Я хочу только, чтобы ты сам решил - хочешь ты быть со мной, или нет.
— А ты-то сама как? Хочешь?
— Я? Да, - кивнула Ильгет, - я все еще люблю тебя. Да, я хочу, чтобы ты остался. Но с другой стороны, это неважно. Если ты уходишь, то уходи…
— Я не знаю, Ильке, - сказал Пита, - честное слово, не знаю.
Она спустилась к себе, в подвал. Умылась, легла на диван прямо в бикре, подложив под голову мягкую накладку - первый слой брони. Вспомнила, что забыла помолиться - ну да ладно, подумаешь…
Темнота давила, ползла из углов, колола сотнями мелких иголок. Хотелось плакать. Господи, почему, почему все так плохо?
Почему все так непонятно?
Вот что она сделает сейчас… не вставая с дивана, Ильгет вызвала Арниса.
Не повезло - Арнис отключился. Перекрыл канал. Возможно, сейчас на задании или дежурит где-нибудь, отключил посторонние каналы. По службе они с Ильгет сейчас никак контактировать не должны.
Да и хорошо, подумала Ильгет. Это было глупо. Рефлекторное движение - вызвать Арниса, потому что он хороший, потому что когда с ним поговоришь - на душе всегда становится легче. Всегда. Через него будто Бог с тобой разговаривает. Но у нее уже какая-то зависимость от Арниса появляется, так нельзя.
Ведь не будешь же жаловаться ему на отношения с мужем! Это было бы уж совсем…
Может, лучше, если Пита уйдет? Она и сама может уйти. Сказать ему… поговорить по-человечески. Понимаешь, я думаю, что раз у нас все так плохо, то наверное, лучше разойтись… Что здесь особенного?
Но ему плохо. И лучше ли будет, если Ильгет его бросит? Ведь наверняка нет… Надо попытаться сделать хоть что-то. Семья. Это важно. Надо попытаться спасти, восстановить что-то. Он сейчас неадекватен, это ясно. Он взвинчен… он был под влиянием сингов, под влиянием сагона.
А лучше ли будет ей? Ведь придется одной… всегда одной. Тоскливо и холодно… У них венчанный брак. И даже если… даже если каким-то чудом это можно решить - все равно, кому она, Ильгет, нужна? Нужна ли она, вот например, Арнису? Ведь не факт. Иволга там что-то говорила… ну что ж, может, он испытывал к ней какие-то чувства, почему бы и нет? Но теперь, конечно же, все это прошло. Они просто друзья. Можно ли вообще любить ее - что она из себя представляет? Не красавица, не настоящая женщина вообще… недоразумение какое-то ходячее. Любят не таких. Любят красивых, уверенных в себе, следящих за собой.. тех, кто сам себя любит.
Если бы Арнис в самом деле относился к ней, как к женщине, он давно бы как-то выдал себя. Ну хоть как-то. Но они просто друзья, в том-то и дело.
Ей всегда придется возвращаться в пустую холодную квартиру, ложиться спать - в одиночестве.
Но тем не менее, если Пита не захочет с ней жить…
Но у него сложно что-то понять. Он то ли хочет, то ли нет. Если хочет - то зачем это ерничество, ехидство, злоба? Почему бы не отнестись к ней хотя бы доброжелательно? Наверное, он обижается на нее…
Но за что?
Темнота внезапно сгустилась. Сгустилась и словно заблестела впереди. Сердце бешено колотилось, на лбу выступила испарина. Не в силах лежать, Ильгет вскочила… села на диване, опершись руками…
"Встань. Иди".
Страх - это сам Страх пришел к ней. Ничего не соображая, Ильгет поднялась. Ступила вперед…
Не было больше темноты. Дивана, маленькой комнаты. Ничего этого не было. Перед ней - знакомое лицо. Белые слепые глаза.
— Здравствуй, Ильгет.
— Ты же мертв… - пролепетала она.
— Мы бессмертны, - пояснил сагон, - не волнуйся… я не трону тебя. Я просто хотел поговорить с тобой.
— О чем?
— О чем ты хочешь… о том, что волнует тебя. Не беспокойся… я не стану требовать от тебя ничего.
Вокруг клубился будто белесый туман. Ильгет не чувствовала тела. Не было холода, тепла, притяжения. Тело будто колыхалось в непонятном нечто…
— Меня зовут Хэйрион, - представился сагон.
— Ты… лишен тела, - поняла Ильгет.
— Да, мне придется потратить какое-то время на восстановление тела. Но ничего, мы поговорим с тобой и так.
— Но я не хочу с тобой говорить…
— Неправда, - сказал Хэйрион, - ты хочешь.
И действительно - Ильгет почувствовала, что хочет говорить. Эта беседа одновременно пугала и затягивала. Манила. Как выяснения отношений с Питой.
— Не забывай, я чувствую тебя… я читаю каждую твою мысль.
— Что тебе от меня нужно?
— Мне? Ничего. Просто я хочу быть с тобой… О чем ты размышляла? О муже? Ну давай подумаем вместе, Ильгет…
— Ты уже как-то говорил про мою духовную возвышенность и прочее…
— Да нет, я не об этом. Эта возвышенность налагает на тебя, Ильгет, определенные требования. Я понимаю, что тебе сейчас больно и обидно. Да, он обидел тебя… и знаешь чем? Ты уверена, что он виноват перед тобой… Что он тебя предал, а потом воевал на стороне… хм… на нашей стороне. Что он вел себя безобразно, но ты все равно его любишь и прощаешь, разве не так?
— Не знаю…
Все это звучало как-то… нехорошо. Получается, что она о себе слишком высокого мнения, а о Пите - плохого, и еще утверждает, что любит его. Но разве так любят?
Но ведь он действительно совершил эти поступки? Да, она уже не считает их плохими… она согласна, что Пита действовал под влиянием обстоятельств…
— Но пойми, что он думает то же самое. Ведь я-то знаю! Он считает, что ты виновата перед ним, но даже и не думаешь извиняться…
— Но я даже не знаю, в чем я виновата!
— Но согласись, что в семейных проблемах всегда виноваты двое? Ведь не бывает так, чтобы один был ангелом, а второй… - сагон усмехнулся, став вдруг до боли похожим на кого-то очень знакомого.
— Да, согласна… я вела себя не лучшим образом… но…
— Вот именно - но… у тебя всегда это "но". Ильгет, а что если вообще во всем происшедшем - вина в основном твоя?
— Может быть, - прошептала она, чувствуя внутри - да, так, собственно, оно и есть.
Она была готова к тому, чтобы ощутить вину.
— Я согласна, - сказала Ильгет, - наверное, я виновата… мне плохо только от того, что я не понимаю - в чем… что я делала не так…
— Разве ты любила его когда-нибудь?
— Да… я…мне кажется, что любила…
— Ты любила в основном себя.
— Я была обижена на него… часто… сначала из-за его матери… и из-за того, что он все время требовал от меня… очень много… секса и всего… Мне это было слишком, но я не могла отказывать…
— А слишком было именно потому, что ты не любила его. Разве ты посвящала все свои силы, время, себя - этой любви? Тогда что же это за любовь?
— Да… я не все посвящала…
— И даже сейчас ты все еще думаешь, что все-таки он виноват больше… но если ты постоянно думаешь о его вине, о своих обидах - о какой любви может идти речь?
— Но тогда, - Ильгет начала плакать, - тогда мне надо уйти.. наверное…
— То есть ты выжала человека как тряпку и вышвырнула… Подумай, хорошо ли это.
— Нет…
Плохо все. Все плохо. Жить с Питой - плохо. Уйти - тоже плохо, даже еще хуже. Она виновата во всем, но как это исправить?
— Но если у меня не хватает любви, что я должна сделать?
— Я же говорил тебе… ты и мне не хотела довериться до конца. Как и мужу. Ты ни за кем не способна идти до конца. Любить… Ты можешь только захватить человека в сеть и манипулировать им…
— О Господи, да разве я хотела этого…
Ильгет плакала, обхватив голову руками… Она была уверена, что сагон говорит правду. Да, он читает в душах.
Такой человек, как она, не должен жить. Просто не должен… Ей надо умереть. Она чудовище… Сагон укоризненно молчал, глядя на нее.
— Теперь ты плачешь, - сказал он, - а почему? Себя ведь жаль…
Да, ей жаль себя… она еще и саможалением занимается. Вместо того, чтобы пожалеть свою жертву - Питу…
Господи, - она уже привыкла так говорить, когда все становилось совсем плохо, - сделай же Ты хоть что-нибудь! Вытащи меня отсюда… пожалуйста. Господи!
…тупой удар. Всем телом. Ильгет тяжело, прерывисто дышит. Она лежит на полу возле дивана.
Это был сон?
Все мокрое. Голова, ладони… и кажется, биофильтр надо менять, он уже ощущается неприятно. Она с трудом поднялась, побрела в туалет.
Тошнит, и во рту мерзкий кислотный привкус.
Сагонская атака, вот что это было, поняла Ильгет. Господи, какая глупость, я еще слушала его.
"Сагон всегда неправ. Если сагон прав, см. пункт первый".
— Неужели это надо рассказывать? - с трудом спросила она, - все? Это обязательно?
Дэцин опустил глаза.
— Изложи. В письменной форме.
— Господи, - Ильгет коснулась висков пальцами, - неужели это необходимо? Да зачем? Кому?
— Ильгет, мы все делаем то же самое. Пойми, каждый из нас точно так же встречается с сагоном и слышит те же гадости… самое мерзкое, самое неприятное… то, что ты скрываешь от всех. Может, и похуже, чем у тебя… Тебе еще повезло, что он нашел тебя только один раз…
— От чего это зависит? Ведь он, наверное, постоянно следит за мной… оттуда?
— Да. Это зависит, видимо, от твоего состояния…
Ильгет подумала. В каком состоянии она пребывала всю акцию? Напряженно-собранном. Она умирала от страха - за себя, за Арниса, за друзей, переживала о родных, страдала от непонимания Нелы, но ни разу, ни разу она не впала в уныние, в расслабленность… А что случилось вчера? Неужели напряжение ослабло, и лишь поэтому… Да, но напряжение ослабло вот уже несколько дней как. Вчера… был этот разговор с Питой.
Самое главное - есть чувство, что и Пита, и сагон в чем-то правы. Может быть, не во всем. Но… такое чувство есть. Она действительно во многом виновата. Это вроде покаяния. Когда ты осознаешь свою вину и понимаешь, как жить иначе. Вот только сейчас она не понимает, как жить иначе. И если ее вина - такая, как говорил сагон, то… практически она виновата уже в том, что существует. Ей легче просто исчезнуть с лица земли. Комок подкатил к горлу. И слезы…
— Ильгет, перестань, - жестко сказал Дэцин, - пойми, все точно в таком же положении. Тебе придется это сделать. Понимаешь? Это нужно для аналитиков. Анализируя каждое высказывание сагонов, содержание всех этих разговоров, они смогут понять их психологию, основы тактики… Даже если эти разговоры касаются твоей личной или даже, допустим, интимной жизни. Ты не представляешь, Ильгет, что иногда бывает… Пойми, это прочитаю я, потому что обязан, и прочитают аналитики, которые не знают тебя лично, и обязаны сохранять тайну. Под страхом тюремного заключения. Больше никто.
— Я не из-за этого, Дэцин… я сделаю все, конечно. Я напишу.
— Вот и хорошо, - заключил командир, - постарайся до вечера закончить отчет. Ну и… чтобы тебя немного порадовать - через неделю назначен отлет.
Глава 6. Когда дом превращается в клетку.
Назад летели совсем не так.
Все были молчаливы. Устали. Иногда собирались по-прежнему в каюте Дэцина, пили - теперь уже разрешалось немного алкоголя, немного разговаривали.
Почти не вспоминали об Андорине. Лишь ощущался сквозняк на том месте, где он был. Это было так, как будто вырвали кусок жизни - и теперь предстояло жить без него. И этот кусок казался непропорционально большим. Огромным. Ильгет теперь тоже казалось, что Анри играл огромную роль в ее жизни, и что без него будет - очень трудно. Лишь однажды Гэсс взял гитару и попробовал сыграть то, что совсем недавно пел Андорин.
Так восславим дар смерти
Бессмертной душой
Это предохранитель на нашей природе
От смертных грехов…
Он не допел, бросил гитару. И больше об этом старались не вспоминать. Ильгет все смотрела на Дэцина и думала - ведь это ему придется сообщать невесте Анри… матери…
Пита с семьей и мама Ильгет со своим другом летели на другом корабле, на транспортнике, Ильгет радовалась этому. Родственники были со всем этим несовместимы. Не было бы сил сейчас общаться с ними, смотреть им в глаза… И без того усталость слишком давила. Вот с Арнисом - с тем было легко. Он все понимал. Ему самому было не лучше сейчас. Они часто сидели вдвоем на палубе, глядя на звезды. Арнис клал руку на плечи Ильгет, и это было не страшно, не было в этом ничего плохого. Они просто молчали рядом.
— Знаешь, - как-то сказала Ильгет, - я думала, что человеческая психика в принципе не приспособлена для таких нагрузок… но оказывается, ничего… можно жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67