» – зло подумал Марк.
– Для меня это была прекрасная возможность посмотреть, послушать и узнать кое-что новое. Он сообщил мне, что поиск идеальной актрисы для Констанции слишком затянулся. Они искали ее очень долго, но когда он взглянул на меня, то понял, что нашел ее. Естественно, мне придется надеть светлый парик...
– Это потому, что он любит блондинок?
– Нет... – удивленно ответила Нелл. – Просто Констанция Чаттерлей была блондинкой.
– Да-да, конечно. – Марк с трудом заставил себя вернуться к основной проблеме разговора. – И кроме того, что вы удачно завербовались, вам больше нечего сообщить?
– Но ведь это только начало, не так ли?
– Будьте, пожалуйста, очень осторожны. Это не...
– Я прекрасно знаю, что это такое, суперинтендант, и я постараюсь, не раскрывая своих карт, собрать для вас как можно больше информации, хотя... – В этот момент он почувствовал в ее голосе игривую веселость, которую он не мог не оценить в такой ситуации, – должна вам заметить, что начинать в данной ситуации именно с этого крайне рискованно. Ну ладно, я вам позвоню потом.
Прошло пять дней. Нелл позвонила в пятницу вечером, и ему очень не понравился ее голос.
– Все классно, дело в шляпе. Как было сказано, мы «свернули» это гиблое дело в пять часов утра.
– Ну и как все прошло?
Ее голос был настолько взволнованным, что ему показалось, он даже чувствует, как она дрожит.
– Как-как? Прошло, и все.
«У нее явно сдают нервы, – решил Марк. – Слишком уж отчаянный голос. Что бы она там ни говорила, ясно одно – все закончилось не так уж хорошо».
– Где вы сейчас?
– Дома.
– Я буду через двадцать минут.
– Как вам угодно.
Она выглядела так, как он и предполагал: уголки рта опущены, глаза грустные, а лицо бледное. Хотя оно могло быть таким потому, что на нем не было косметики. Интуиция, а вместе с ней и огромный жизненный опыт сразу подсказали ему, что пора бить тревогу. Он почувствовал, что сейчас может быть срыв.
– Хотите кофе или, может быть, чего-нибудь выпьете?
– Кофе, пожалуйста.
Он быстро сбросил свой «Бербери», кинул его на край дивана, а сам сел на другой. Она вернулась с двумя чашками и, протянув ему одну из них, села напротив в позе йога. На ней были только джинсы и майка, в которой она обычно ходила дома, ноги босые. Волосы аккуратно собраны сверху в узел и закреплены булавкой-шпилькой.
– Итак... – начала она, сделав большой глоток кофе, – вам, наверное, не терпится услышать мой отчет. – Она даже не скрывала сарказма. – Студия находится в заброшенном помещении бывшего магазина, предназначенного для сноса, на южном берегу реки напротив Гринвича. Это место планировалось для постройки нового здания, но деньги неожиданно кончились, и работы по сносу здания приостановились. Верхние этажи почти все разрушены, студия работает внизу.
Мы проработали там с понедельника до четверга. Сроки очень сжатые, потому что они считают, что время – это не просто деньги, это деньги вдвойне. Но надо отдать должное, все было уже заранее подготовлено для пробных съемок. Билл Майерс всегда знает, чего он хочет. Секс. Только секс. Как можно больше секса. Все показывается не просто крупным планом, а даже с гипертрофированным увеличением. В фильме так много секса, что он переплюнул все прежние творения Тони. Съемочная группа подобрана просто идеально, Билл работает с ней уже много лет. У всех рот на замке, никто лишнего не болтает. Было ли это потому, что первые два с половиной дня на съемках присутствовал Тони, который тщательно следил за всеми, или нет, я не знаю. И вот в пятницу мы поехали на контрольные съемки, и как вы думаете, куда?
Он сразу почувствовал что-то неладное в ее голосе.
– Думаю, в Уилтшир. В дом Доминициана.
Она на мгновение замолкла и замерла с открытым ртом, но потом, придя в себя, разочарованно спросила:
– Откуда вы знаете?
– В ряде порнографических фильмов, изъятых в прошлом месяце в одном магазине, были обнаружены кое-какие детали, совпадающие с интерьером дома Резо Доминициана.
И вполне логично предположить, что они использовали бы для съемок вполне безопасное место, где нет лишних глаз. Тем более все съемки в предыдущих фильмах производились в закрытых помещениях.
Она с подозрением посмотрела ему в глаза, но, не заметив ничего особенного, расслабилась и сказала:
– Да, все так и было. Съемки проводились только за закрытыми дверями. Мы сняли пару сцен внутри и одну возле небольшого мраморного храма, который я помнила еще по тому уик-энду. Я везла Клиффорда в коляске... Это была, пожалуй, самая долгая сцена. Его играл один из электриков, которого предварительно с головы до ног закутали в плед. Еще одну сцену сняли в самом храме. Я все время была как на иголках, потому что в отличие от других прекрасно знала, где мы находимся. Но вы сказали мне, что Доминициан все еще находится за границей, поэтому я держалась.
– Он в Брюсселе.
– Да, было видно, что за усадьбой в его отсутствие следит Тони, потому что он все время распоряжался и ему даже звонили. Должно быть, это был очень серьезный и секретный разговор, потому что он не воспользовался тем телефоном, который был у него в кармане, а пошел наверх за слугой, сообщившим ему о звонке. Значит, это был разговор, требующий конфиденциальности и не предназначенный для чужих ушей. Вернувшись, он сказал, что его срочно вызывают, и оставил вместо себя Билла. – Она на секунду замолчала. – Вместе с Синди. – Заметив удивление в глазах Марка, Нелл покачала головой. – Да... в течение всей этой недели она была там вместе со съемочной группой. Ну, короче, это был последний раз, когда мы видели Тони в Уилтшире. А сегодня во второй половине дня, когда мы вернулись в Лондон, он появился только для того, чтобы расплатиться с актерами и техниками. Платил только наличными. По тысяче фунтов. Судя по его внешнему виду, для него это было, наверное, целое состояние. – Она с пренебрежением усмехнулась. – Он не удивился, когда я с возмущением отказалась от этих денег, и предложил мне остаться у него для съемок еще нескольких фильмов. Думаю, я закатила ему хорошее представление. А Билл был, наоборот, очень счастлив. Он сказал, что я прирожденная актриса. – У нее на лице появилась таинственная улыбка. – Но я не считаю, что съемки принесли мне хоть какую-то пользу, я не вынесла оттуда ничего для себя нового. Либо они не знают, как все это делается, либо просто не осмеливаются посоветовать что-либо... Я склоняюсь к последнему. Все было слишком просто и прямолинейно. Они знают, что делают запрещенную законом работу и получают за это большие деньги, а остальное уже не их дело. Рынок большой, все разойдется. А для съемочной группы это не более чем работа, которую надо делать, чтобы получать деньги. Не больше. Ко мне они все-таки проявили кое-какой интерес, потому что я была новенькой и они хотели проверить меня на прочность: выдержу ли я и справлюсь ли со своей ролью. Но в большинстве своем они не склонны совать нос в чужие дела. И чужим не позволяют этого делать. Я немало с ними болтала о всякой чепухе, рассказывала о Штатах, но от них не получила практически никакой информации. Они плели мне всякие сказки о проблемах проституток, которые я в основном уже не раз слышала раньше, но ни разу никто не предупредил другого, чтобы тот не рассказал лишнего, никто ни разу не бросил предупреждающий взгляд, и я не смогла нащупать ни одного подводного камня, за который можно было бы зацепиться. – Нелл вздохнула. Чувствовалось, что это был вздох из глубины души. – Все оказалось впустую.
Она была явно разочарована, огорчена и морально разбита. Он поставил чашку на кофейный столик, встал и пересел к ней.
– Нет, вы не правы, это была не пустая трата времени, – не согласился он. – Вы подтвердили наличие связи между Доминицианом и Панаколисом. Теперь мы знаем, что они все еще используют этот дом в качестве базы для съемок.
– Но мы же не получили никаких явных улик... Мы не знаем, где и как они снимают эти фильмы для педофилов, кто их делает. Я потратила целую неделю, чтобы хоть что-то разузнать, но так ничего и не узнала!
– Я потратил месяцы... это дело расследуется уже два года, и был уже на грани отчаяния... Но ведь так нельзя, здесь чувства не должны играть главную роль. За полтора часа дела расследуются только в кино.
– Я тоже так считаю. – Ее голос выдавал обратное мнение.
– Я же не жалуюсь.
– Но у вас есть полное право на это...
– Нет, нету. Работа в полиции – это большой, часто медленный, кропотливый труд, в процессе которого постоянно приходится решать всевозможные проблемы, анализировать улики, отбирать из них наиболее достоверные, пока не наткнешься на что-нибудь стоящее. Мы имеем дело с очень хорошо организованной и опасной бандой. Мы уверены, что, где и как снимаются эти фильмы, знают только те, кто принимает в них участие, но мы не имеем ни малейшего представления, где эти люди находятся. Тела располагаются зачастую на расстоянии двухсот миль друг от друга. Это значит, что члены банды разбросаны по всей стране и, когда складывается подходящая ситуация, они выбирают жертву и действуют. В их деятельности случаются и короткие интервалы, но чаще всего между каждым из таких случаев проходит много времени. После очередного убийства дети и родители становятся более осторожными. Тот звонок, о котором вы упоминали, наверное, имел какое-то отношение к деятельности банды... а может, и нет, не знаю. Наблюдение за Панаколисом продолжается, но он не совершил пока ничего подозрительного или незаконного, он никуда не ездит и ни с кем не вступает в контакт. У нас фотографии, позднее вы сможете их увидеть. На них могут оказаться еще какие-нибудь знакомые вам лица.
– Я в этом очень сомневаюсь.– Ее не обрадовала такая перспектива.
– Почему для вас было так важно найти эти неопровержимые доказательства?
– Но ведь в этом-то и было все дело, не так ли? Ведь вы прекрасно знаете, что я даже думать спокойно не могу о сексуально замученных детях. – Она встала. – Еще кофе?
Он знал, что задел ее за живое, поэтому добавил:
– У меня есть другая идея. Намного лучше. Вам надо немного поднять настроение. Почему бы мне не пригласить вас пообедать?
– О нет, спасибо. – Эти слова были сказаны таким же безнадежным тоном, как и то, что вся эта затея оказалась бесполезным и ненужным делом.
– Не надо рассматривать эту временную неудачу как крушение всех надежд. Просто не повезло, вот и все, поэтому надо переходить к следующему этапу.
– Но я так надеялась, что у меня хоть что-нибудь получится, – с таким отчаянием сказала она, что ему вдруг искренне захотелось ее обнять и прижать к себе, успокоить и утешить... Он знал, что это невозможно...
– Вы зря заточили себя в этот замок отчаяния и безысходности. Вам сейчас надо отогреться, хорошо поесть и повеселиться, не говоря уже о нескольких бокалах хорошего вина.
– Я же сказала нет! Спасибо! – «Спасибо» было сказано так, как будто это была подачка.
Ее категоричный отказ только подлил масла в тлеющий огонь его собственного раздражения и досады.
– Черт, вы ведете себя слишком круто. Что же мне остается делать? Становиться вашим клиентом? Да вы вообще способны хоть на какое-то чувство?
Он увидел, как в ее глазах вспыхнули молнии, губы сжались в узкую линию и рука резко метнулась к его щеке. Но пощечины не прозвучало, потому что он успел перехватить руку и сжать с такой силой, что Нелл заскрипела зубами, чтобы не закричать от боли. Но это не помешало ей попробовать повторить попытку другой рукой, что также не увенчалось успехом. Они стояли и смотрели друг на друга так, что от скрестившихся взглядов летели во все стороны искры, как от закаленной стали, и резко поднималась температура сердца и души. Она была у него в руках, безнадежно отчаявшаяся, слабая, но яростно-непослушная и безжалостная, как медуза Горгона, готовая убить своим взглядом, если бы это было возможно.
– Вы все еще будете продолжать строить из себя обиженную? И говорить мне, что не можете смириться с неудачей? Я, честно говоря, думал, что у вас более сильный характер. Я уже говорил вам, что это настоящая, реальная, невыдуманная жизнь, а не крутой детективный фильм для красивой актрисы. Да, это настоящая жизнь, и случается, что ее нельзя контролировать. А вам, видите ли, надо контролировать все, не так ли?
Она все еще пыталась освободиться, дергаясь из стороны в сторону, с побелевшим от ярости лицом и стиснутыми зубами. Но все было бесполезно. Его руки оказались необычайно сильными, и он сжал их вокруг ее кистей, как наручники.
– Вы же не робот! Если бы вы были роботом, то ничего бы не чувствовали и не переживали из-за подобной неудачи. Почему вы не можете себе позволить хоть на минутку расслабиться?
Она прошипела сквозь стиснутые зубы:
– Я сама предложила помощь, но больше я вам ничего не должна! Единственное, что я чувствую, так это сожаление по поводу того, что у меня не получилось все так, как было задумано.
– Разве я говорил вам, что вы сделали что-то плохо? Вы хотите достичь слишком многого за столь короткий срок!
Нелл вновь сделала попытку освободить руки и снова неудачно. Марк увидел, что у нее в глазах скользнула паника страха, и понял, что она теряет над собой контроль. Он же, наоборот, был предельно собран...
– Обратитесь к своему разуму, к образованию и интеллигентности, – резко бросил он, – к вашему хваленому благоразумию и здравому смыслу. Разве вы способны на то, чтобы рассказать абсолютно безразличному и незнакомому вам человеку о преступлении, причастность к которому могла бы упрятать вас за решетку на долгие годы? Мы имеем дело с очень страшными и опасными людьми с извращенными садистскими наклонностями, вымещающими свою злобу на детях, насилуя их, убивая и вешая!.. Вы порезвились с ними на съемочной площадке и думали, что они сразу поведают вам все свои секреты, не так ли? Откуда такая уверенность в собственной исключительности?
Нелл собралась с силами и, резко рванувшись, наконец высвободила одну руку. Стараясь сохранить спокойное выражение лица, но абсолютно не контролируя свой голос, она с яростью произнесла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64