И, весьма возможно, на Белый дом.Дарби не желала встречаться с этим человеком. Все ее мысли были сосредоточены на побеге. Она могла бы указать на того типа в черной кепи, но он ушел полчаса назад. А что могло сделать ФБР? Они могли бы для начала взять этого типа, и что дальше? Обвинить в тунеядстве и попытке устроить засаду? Пытать его и заставить говорить? А возможно, они даже не поверили бы ей.Она не желала иметь дело с ФБР. Не хотела их защиты. Она уже приготовилась к путешествию, и никто в мире не знал бы, куда она едет. Разве что Грей. А может быть, даже и он не узнает.Грей набрал номер Белого дома, и они опять подключились к прослушиванию. Кин включил магнитофон.— Пожалуйста, Флетчера Коула. Это Грей Грентэм из “Вашингтон пост”. Очень срочно. Он подождал.— Почему Коула? — спросил Кин.— Все проходит через него, — пояснил Грей, прикрыв трубку рукой.— Кто это сказал?— Есть информация.Секретарь вернулся с сообщением, что мистер Коул сейчас подойдет. Не кладите трубку. Грей улыбался: адреналин пер вовсю.Наконец раздался голос:— Флетчер Коул.— Алло, мистер Коул! Грей Грентэм из “Пост”. Разговор записывается на пленку. Понимаете?— Да.— Правда ли, что вы дали директиву всему персоналу Белого дома, исключая, конечно. Президента, чтобы вся связь с прессой проходила сначала через вас?— Ничего подобного. Этими делами ведает пресс-секретарь.— Ясно. В утреннем номере мы публикуем материал, который, в целом, подтверждает факты, изложенные в деле о пеликанах. Вы знакомы с ним?— Знаком, — сказал он очень медленно.— Мы подтвердили, что мистер Маттис вложил более четырех миллионов долларов в предвыборную кампанию три года назад.— Четыре миллиона двести тысяч — и все через легальные каналы.— Нам кажется также, что Белый дом вмешался и попытался воспрепятствовать расследованию ФБР дела мистера Маттиса, и мы ждем ваших замечаний, если таковые имеются.— Так это то, что вам кажется, или то, что вы намерены печатать?— Мы пытаемся подтвердить это сейчас.— И кто же, по вашему мнению, подтвердит это для вас?— У нас есть осведомители, мистер Коул.— Несомненно. Белый дом отрицает какое бы то ни было участие в этом расследовании. Президент просил информировать его о состоянии расследования в целом после трагической смерти Розенберга и Дженсена, но ни прямого, ни косвенного участия в данном расследовании Белый дом не принимал. Вам дали неточную информацию.— Считает ли Президент Виктора Маттиса своим другом?— Нет. Они встречались по какому-то случаю и, как я уже сказал, мистер Маттис был крупным вкладчиком, но не является другом Президента.— Он был самым крупным вкладчиком, не так ли?— Я не могу этого утверждать. Еще какие-нибудь замечания?— Нет. Надеюсь, пресс-секретарь доложит об этом завтра утром.Они одновременно положили трубки, и Кин выключил магнитофон.Фельдман вскочил, потирая руки.— Я бы отдал годовой оклад, чтобы очутиться сейчас в Белом доме, — сказал он.— Не правда ли, он был невозмутим? — сказал Грей с восхищением.— Да уж, если можно быть невозмутимым, сидя на раскаленной сковородке. Глава 42 Для человека, привыкшего яростно бросаться вперед и видеть, как перед ним отступают, было весьма трудно скромно войти со шляпой в руке и извиниться за то, что помешал. Он с неестественным смирением прошел через отдел новостей с К. О. Льюисом и двумя агентами в арьергарде. На нем был его обычный мятый плащ свободного покроя с поясом, туго затянутым по центру его короткой коренастой фигуры. Ничего замечательного в нем не было, но его манеры и походка не оставляли сомнений, что это человек, привыкший владеть ситуацией. Одетые в темные плащи, они оба походили на мафиози, сопровождаемых телохранителями. В кишевшем работой отделе новостей стало тихо, когда они быстро проходили через комнату. И хотя в нем не было ничего замечательного и какой бы смиренный вид он на себя ни напускал, но факт оставался фактом: Ф. Дентон Войлс прибыл сюда собственной персоной.Небольшая возбужденная группа редакторов совещалась в маленьком коридорчике перед офисом Фельдмана. Говард Кротхэммер знал Войлса и приветствовал его, когда тот вошел. Они обменялись рукопожатием и заговорили шепотом. Фельдман разговаривал по телефону с мистером Людвигом, издателем, находившимся в Китае. Смит Кин примкнул к беседовавшим и поздоровался за руку с Войлсом и Льюисом. Два агента держались несколько поодаль.Фельдман открыл дверь, заглянул в отдел новостей, увидел Дентона Войлса и жестом пригласил его войти. К. О. Льюис последовал за ним. Они обменялись обычными шутками, пока Смит Кин закрывал дверь, после чего все сели.— Я знаю, что у вас есть надежное подтверждение дела о пеликанах, — сказал Войлс.— Есть, — сказал Фельдман. — Почему бы вам вместе с мистером Льюисом не прочитать черновик статьи? Все бы стало ясно. Мы собираемся опубликовать ее через час, и репортер, мистер Грентэм, дает вам возможность прокомментировать.— Я ценю это.Фельдман взял копию черновика и протянул Войлсу, который осторожно ее принял. Льюис наклонился к нему, и они тут же стали читать.— Мы выйдем, — сказал Фельдман. — Можете не торопиться.Они с Кином вышли из офиса и прикрыли дверь. Агенты подошли ближе.Фельдман и Кин прошли через отдел новостей к двери конференц-зала. В холле стояли два здоровенных охранника. Когда редакторы вошли. Грей и Дарби были одни.— Тебе нужно позвонить в “Уайт и Блазевич”, — сказал Фельдман.— Я ждал тебя.Они собрали разбросанные бумаги. Кротхэммер на минутку вышел, и Кин подал телефон Дарби. Грей набрал номер.— Марта Вельмано, пожалуйста, — попросил Грей. — Да, это Грей Грентэм из “Вашингтон пост”. Мне нужно поговорить с ним. Это срочно.— Минутку, — сказала секретарша. В следующий момент к телефону подошла другая секретарша.— Офис мистера Вельмано.Грей опять назвался и попросил к телефону босса.— Он на совещании, — сказала она.— И я тоже, — ответил Грей. — Сходите туда, скажите ему, кто я и что его фотография будет на первой странице газеты в ближайшем номере.— Хорошо, сэр.Через несколько секунд раздался голос Вельмано:— Слушаю. В чем дело?Грей представился в третий раз и объяснил, что их разговор записывается на пленку.— Знаю, — огрызнулся Вельмано.— Сегодня утром мы огласим дело, касающееся вашего клиента, Виктора Маттиса, и его участия в убийстве судей Розенберга и Дженсена.— Прекрасно! А мы будем преследовать вас в судебном порядке в течение последующих двадцати лет. Вы не в своем уме, приятель. “Пост” подчиняется нам.— Да, сэр. Не забывайте, что я вас записываю.— Можешь себе записывать! Тебя притянут как ответчика. Это будет чудесно! Виктор Маттис завладеет газетой “Вашингтон пост”! Невероятно!Грей недоверчиво покачал головой в сторону Дарби. Редакторы улыбались, глядя в пол. Становилось довольно забавно.— Итак, сэр, вы уже слышали о деле пеликанов? У нас есть копия.Последовало молчание. Затем послышалось отдаленное хрипение, похожее на последний вздох издыхающего пса. И вновь молчание.— Алло, мистер Вельмано! Вы слушаете?— Да.— Кроме того, у нас есть копия записки, которую вы послали Симзу Вейкфилду, датированной 28 сентября, где вы предполагаете, что положение вашего клиента значительно улучшится, если Розенберг и Дженсен будут устранены из суда. Мы имеем источник, который говорит, что эта мысль была результатом исследований, проведенных человеком по кличке Эйнштейн, сидящим, как я надеюсь, в библиотеке на шестом этаже.Опять молчание. Грей продолжал:— Статья уже готова к печати, но я хочу дать вам шанс прокомментировать события. Итак, вы будете комментировать, мистер Вельмано?— У меня болит голова.— Хорошо. Что еще?— Вы обнародуете записку слово в слово?— Непременно.— И поместите мою фотографию?— Да, ту, старую, на слушании в Сенате.— Сукин сын!— Благодарю вас. Что еще?— Как я понял, вы выжидали до пяти часов. Если бы вы позвонили часом раньше, мы смогли бы успеть в суд, чтобы положить всему этому конец и остановить проклятый процесс.— Совершенно верно, сэр. Так было задумано.— Сукин сын!!— Хорошо!— Но вы ведь не хотите погубить людей, не правда ли? — Голос его вдруг стал жалким и заплетающимся. Поистине трогательная забота! Грей дважды напоминал ему про магнитофон, но Вельмано был слишком потрясен, чтобы помнить об этом.— О нет, сэр! Что еще?— Скажите Джексону Фельдману, что в девять утра мы подадим в суд, как только откроется здание суда.— Передам. Вы отрицаете, что написали записку?— Разумеется.— И отрицаете существование этой записки?— Это фальшивка.— Судебного дела не будет, мистер Вельмано. Думаю, что и вы знаете это. Молчание. Затем опять:— Сукин сын!Щелкнул рычаг, и они некоторое время слушали его замирающий звук. Они с недоверчивыми улыбками смотрели друг на друга.— Дарби, вы не хотите стать журналисткой? — спросил Смит Кин.— Конечно, это забавно, — ответила она, — но вчера меня дважды чуть не схватили за горло. Так что, благодарю покорно.Фельдман встал и указал на магнитофон.— Я не собираюсь это использовать.— А мне понравилось то место, где говорится о погубленных людях. И угрозы о возбуждении против нас деда, — сказал Грей.— Не стоит. Грей. Статья и так займет всю первую страницу. Может, пригодится для другого раза. В дверь постучали. Это был Кротхэммер.— Войлс хочет тебя видеть, — сказал он Фельдману.— Приведи его сюда.Грей быстро встал, а Дарби отошла к окну. Солнце уже садилось, наступали сумерки. Усилилось уличное движение. Не видно было никаких признаков Хромого и банды его сообщников, но, несомненно, они были там и ждали, под прикрытием темноты, в надежде на последнюю попытку убить ее, и неважно, с какой целью — из предосторожности или из мести. Грей сказал, что у него есть план, как выйти из здания без перестрелки после того, как все закончится. Но он не стал вдаваться в детали.Вошли Войлс и К. О. Льюис. Фельдман представил их Грею Грентэму и Дарби Шоу. Войлс, улыбаясь, подошел к ней и оглядел с головы до ног.— Итак, это та самая особа, которая запустила колесо? — сказал он, делая попытку изобразить восхищение, но этого не получилось.Она сразу же почувствовала к нему презрение.— Я думала, что его запустил Маттис, — холодно отпарировала она. Он отвернулся и снял свой потертый плащ.— Присядем? — профессиональным тоном спросил он.Они уселись вокруг стола: Войлс, Льюис, Фельдман, Кин, Грентэм и Кротхэммер. Дарби осталась у окна.— У меня есть некоторые замечания, так, для протокола, — сказал Войлс, беря у Льюиса лист бумаги. Грей приготовился делать пометки.— Во-первых, ровно две недели назад мы получили копию дела о пеликанах и в тот же день представили его на рассмотрение в Белый дом. Оно было лично передано заместителем директора, К. О. Льюисом, мистеру Флетчеру Коулу, который получил его вместе с нашими ежедневными докладными для Белого дома. На этом совещании присутствовал специальный агент Эрик Ист. Мы считали, что дело вызовет достаточно вопросов, чтобы за него взяться, но за него не брались в течение шести дней, пока мистер Гэвин Верхик, юрисконсульт директора по особым делам, не был найден убитым в Новом Орлеане. В это время ФБР немедленно начало тщательное расследование по делу Виктора Маттиса. Четыреста наших агентов из двадцати семи отделов приняли участие в этом расследовании, потратив на это более одиннадцати тысяч часов, опросив более 600 человек и объездив пять иностранных государств. В настоящее время расследование продолжается в полную силу. Мы надеемся, что Виктор Маттис будет главным обвиняемым в убийствах судей Розенберга и Дженсена, и сейчас мы пытаемся выяснить место его пребывания. Войлс сложил бумагу и передал ее обратно Льюису.— Что вы предполагаете делать, если найдете Маттиса? — спросил Грентэм.— Арестую его.— У вас имеется ордер?— Скоро будет.— Есть какие-нибудь предположения о том, где он может находиться?— Откровенно говоря, нет. Мы неделю пытались выявить его, но безуспешно.— А Белый дом не препятствовал вашему расследованию по делу Маттиса?— Если вы выключите магнитофон, мы обсудим этот вопрос, идет?Грей взглянул на главного редактора.— Идет, — сказал Фельдман.Войлс пристально посмотрел на Фельдмана, затем на Кинга, затем на Кротхэммера, затем на Грентэма.— Запись выключена, верно? Вы не будете это использовать ни при каких обстоятельствах. Понятно?Они кивнули в знак согласия и внимательно слушали. И Дарби тоже.Войлс недоверчиво взглянул на Льюиса.— Двенадцать дней тому назад в Овальном кабинете Президент Соединенных Штатов попросил меня исключить Виктора Маттиса из списка подозреваемых. Или, говоря его словами, попросил меня отступиться.— Он объяснил причину? — спросил Грентэм.— Он сказал, что это существенно подорвало бы его репутацию и могло бы серьезно повредить ему на перевыборах. Он считал, что дело о пеликанах само по себе не имело большого значения, но если бы оно стало предметом расследования, то об этом узнала бы пресса и тогда пострадала бы его политическая репутация.Кротхэммер слушал с открытым ртом. Кин — уставясь в стол. Фельдман ловил каждое слово.— Это достоверно? — спросил Грей.— Я записал разговор на пленку. Она у меня с собой, но я не позволю ее прослушать, пока Президент не изменит своего мнения.Наступило длительное молчание. Они восхищались этим коротышкой: подумать только — сделал запись у Президента!Фельдман откашлялся.— Вы только что видели статью. С того времени, как ФБР получило письмо и до начала расследования, была задержка. Этому в статье должно быть дано объяснение.— У вас есть мое заявление. Этого достаточно.— Кто убил Гэвина Верхика? — спросил Грей.— Я не буду обсуждать детали расследования.— Но вы знаете?— Кое-какие предположения имеются. Но это все, что я могу сказать.Грей оглядел сидящих за столом. Было ясно, что Войлс не скажет сейчас больше ничего, и все-таки у всех как-то спало напряжение. Редакторы переваривали услышанное.Войлс распустил галстук и расслабился.— Это не для записи, конечно, но все-таки, каким образом ваши парни докопались до Моргана, этого убитого юриста?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49