Прочь от меня!Это несколько их встряхнуло. Она была в ярости, и ее несло. Может, они переборщили?— Я провожу вас вниз, — сказал человек из охраны.— Я знаю, где выход. Странно, что у вас, шутников, еще есть клиенты. — Она пятилась назад. Ее лицо покраснело, но не от гнева. Это был страх. — У меня юристы в четырех штатах, и ко мне нигде еще так не относились! — кричала она. Она была уже в середине вестибюля. — В прошлом году я израсходовала полмиллиона на услуги юристов и еще миллион собираюсь заплатить в следующем году, но вы, идиоты, не получите оттуда ни гроша! — Чем ближе она подходила к лифту, тем громче она кричала. Это невменяемая женщина. Они смотрели ей вслед, пока двери лифта не открылись и она не уехала. * * * Грей прохаживался вдоль кровати, держа телефон и ожидая, когда ответит Кин Смит. Дарби лежала растянувшись, с закрытыми глазами.Грей остановился.— Алло, Смит! Хочу тут уточнить у тебя кое-что по-быстрому.— Где ты? — спросил Кин.— В отеле. Посмотри газеты шесть или семь дней назад. Мне нужен некролог на Куртиса Д. Моргана.— Кто это?— Гарсиа.— Гарсиа! Что случилось с Гарсиа?— Он, по-видимому, умер. Застрелен группой грабителей.— Вспоминаю. Мы выпускали статью неделю назад о молодом юристе, которого ограбили и застрелили.— Кажется, он. Ты можешь проверить это для меня? Мне нужны имя и адрес его жены, если они у нас есть.— Как ты его нашел?— Это длинная история. Мы попытаемся сегодня вечером поговорить с его вдовой.— Гарсиа мертв! Это, малыш, странно.— Более чем странно. Парень что-то знал, и они уложили его.— Ты-то хоть в безопасности?— Кто знает?— А где девушка?— Со мной.— А что, если они следят за его домом?Грей об этом не подумал.— Мы должны использовать этот шанс. Я перезвоню тебе через пятнадцать минут.Он положил телефон на пол и сел в старинное кресло-качалку. На столе стояло теплое пиво, и он сделал большой глоток. Он смотрел на нее. Она лежала, закрыв рукор глаза, в джинсах и легком свитере. Небрежно сброшенное платье лежало в углу. Туфли на каблучках валялись в разных местах.— Ты в порядке? — мягко спросил он.— Да.Она была умницей, и ему нравилось это в женщине. Конечно, она уже почти юрист, а на юридическом факультете должны учить сообразительности. Он потягивал пиво, с удовольствием глядя на ту часть, что была в джинсах. Он наслаждался редкой возможностью незаметно любоваться ею.— Разглядываешь? — спросила она.— Да.— Секс сейчас меньше всего меня занимает.— Тогда почему ты о нем говоришь?— Чувствую, как ты пожираешь глазами мой красный педикюр.— Верно.— У меня болит голова. Просто раскалывается.— Твоя работа стоила этого. Тебе что-нибудь принести?— Да. Билет на Ямайку, в один конец.— Можешь лететь вечером. Сейчас отвезу тебя в аэропорт.Она убрала руку с лица и стала интенсивно тереть виски.— Прости, что я заплакала. Он одним глотком допил пиво.— Ты заслужила это право.Она была в слезах, когда выходила из лифта. Он ждал ее, как в родильном доме отец ждет появления на свет новорожденного, разве что с кольтом 38-го калибра в кармане пиджака — с 38-м, о котором она ничего не знала.— И что ты теперь думаешь о профессии репортера по расследованию? — спросил он.— Уж лучше работать на живодерне.— Ну, если быть искренним, не каждый день случается столько событий. Порой весь день просто сижу за столом и делаю сотни звонков бюрократам, которые не дают объяснений.— Звучит потрясающе. Вот бы завтра так.Он сбросил туфли и поставил ноги на кровать. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Несколько минут они молчали.— А ты знаешь, что Луизиану называют штатом пеликанов? — спросила она, не открывая глаз.— Нет. Я этого не знал.— Звучит как насмешка, ведь коричневые пеликаны почти полностью исчезли в начале шестидесятых.— Что с ними случилось?— Пестициды. Они питаются исключительно рыбой, а рыба живет в речной воде, полной хлоруглеводородов, содержащихся в пестицидах. Дожди смывают пестициды с почвы в маленькие ручейки, которые в конце концов впадают в Миссисипи. Когда пеликаны в Луизиане едят рыбу, они получают дозу ДДТ и другие химикаты, которые накапливаются в жировых тканях птиц. Смерть редко наступает сразу, но в периоды стресса, например, голода или плохой погоды, пеликаны, орлы и бакланы используют свой жировой резерв и могут буквально отравиться собственным жиром. Если они остаются в живых, они обычно неспособны к размножению. Скорлупа их яиц становится настолько тонкой и хрупкой, что трескается при высиживании. Ты это знал?— Откуда я мог это знать?— К концу шестидесятых Луизиана начала завозить коричневых пеликанов из Южной Флориды, и с годами популяция понемногу росла. Но птицы до сих пор в большой опасности. Сорок лет назад их насчитывались тысячи. Сейчас в кипарисовом болоте, которое Маттис хочет уничтожить, живут всего несколько десятков пеликанов.Грей задумался. Она долго молчала.— Какой сегодня день? — спросила она, не открывая глаз.— Понедельник.— Сегодня неделя, как я уехала из Нового Орлеана. Томас и Верхик обедали вместе две недели назад. Именно в тот роковой момент было передано дело о пеликанах.— А завтра будет три недели, как были убиты Розенберг и Дженсен.— А я была рядовой невинной студенткой юридического факультета, не совала нос в чужие дела, имела восхитительный роман со своим профессором. Наверное, те дни навсегда миновали.“Юридический факультет и профессор, возможно, и миновали”, — подумал он.— Какие у тебя планы?— Никаких. Просто хочу выбраться из этой проклятой заварухи живой. Убегу куда-нибудь и скроюсь на несколько месяцев, может быть, на несколько лет. У меня достаточно денег, хватит надолго. Когда настанет день, когда не надо будет все время оглядываться, если, конечно, он настанет, тогда, может, вернусь.— На юридический факультет?— Вряд ли. Право меня больше не привлекает.— Почему ты хотела стать юристом?— Идеализм. И деньги. Думала, смогу изменить мир, и мне еще за это заплатят.— Но юристов уже и так, как собак нерезаных. Какого черта эти умненькие школьники все еще идут на юридические факультеты?— Ясно почему. Алчность. Хотят иметь “БМВ” и золотые кредитные карточки. Если ты поступил на хороший юридический факультет, попал в десять процентов сильнейших выпускников и получил место в большой фирме, то через каких-то несколько лет будешь получать шестизначную цифру, и со временем она будет только расти. Это гарантировано. К тридцати пяти ты станешь компаньоном и будешь получать, по меньшей мере, двести тысяч в год. Некоторые получают намного больше.— А остальные девяносто процентов?— С ними дело обстоит хуже. Им достаются объедки.— Большинство юристов, которых я знаю, ненавидят свою работу. Они предпочли бы заниматься чем-нибудь другим.— Но не могут бросить из-за денег. Даже никудышный юрист в маленькой конторе после десяти лет практики зарабатывает сто тысяч в год. Он может ненавидеть свою работу, но где еще он получит столько денег?— Не люблю юристов.— А от репортеров, конечно, все в восторге. Замечено неплохо.Грей взглянул на часы, затем взял телефон. Он набрал номер Кина. Кин прочел ему некролог и статью в “Пост” о бессмысленном уличном убийстве молодого юриста. Грей по ходу делал заметки.— Еще кое-что, — сказал Кин. — Фельдман очень беспокоится о твоей безопасности. Сегодня у себя в офисе он ждал новостей о тебе и напустил в штаны, не получив ничего. Постарайся все-таки доложить ему до полудня завтра. Ты понял?— Постараюсь.— Постараться недостаточно. Грей. Мы тут все очень нервничаем.— Что “Таймс”, сосут из пальца?— Сейчас меня не волнует “Таймс”. Меня больше волнуете вы оба, ты и девушка.— С нами все в порядке. Все прекрасно. Что у тебя еще?— За последние три часа для тебя поступило три сообщения от человека по имени Клив. Говорит, что он полицейский. Ты его знаешь?— Да.— Так вот, он хочет встретиться с тобой вечером. Говорит, это срочно.— Я позвоню ему позже.— Хорошо. Смотрите, детки, поосторожнее там. Мы будем здесь допоздна, так что звони.Грей опустил трубку и посмотрел на свои записи. Было почти семь часов.— Я поеду встречусь с миссис Морган. Хочу, чтобы ты оставалась здесь.Она села между подушками и обхватила колени.— Лучше, я тоже пойду.— А что, если за домом следят? — спросил он.— С какой стати они станут следить за домом? Он мертв.— Может, они насторожились после того, как сегодня появился загадочный клиент и искал его. Даже мертвый он привлекает внимание.Минуту она думала над этим.— Нет, я еду.— Это слишком рискованно, Дарби.— Не говори мне ничего про риск. Двенадцать дней я хожу по краю пропасти и еще жива. Это будет несложно.Он ждал ее у двери.— Кстати, где я проведу ночь сегодня?— В отеле Джефферсон.— У тебя есть номер телефона?— А как ты думаешь?— Да, глупый вопрос. * * * Частный реактивный самолет с Эдвином Снеллером на борту приземлился в Национальном аэропорту в Вашингтоне в начале восьмого. Он был рад, что покинул Нью-Йорк. Он провел там шесть дней, мечась по своему номеру в “Плазе”. Почти целую неделю его люди проверяли отели, следили за аэропортами, ходили по улицам, и они прекрасно понимали, что зря тратят время, но приказ есть приказ. Им было сказано оставаться там, пока что-нибудь не произойдет, что позволит им действовать дальше. Глупо пытаться найти девчонку на Манхэттене, но вдруг она допустит ошибку, например, позвонит по телефону или воспользуется пластиковой кредитной карточкой, так что ее можно будет вычислить, и тогда они будут на месте.Она не сделала ни одной ошибки вплоть до сегодняшнего дня, в два тридцать, когда ей понадобились деньги, и она воспользовалась счетом. Они знали, что так случится, особенно если она намеревалась покинуть страну и боялась пользоваться пластиковой кредитной карточкой. На каком-то этапе ей понадобятся наличные, и она вынуждена будет перевести их телеграфом, так как банк находился в Новом Орлеане, а ее там не было. Клиент Снеллера имел восьмипроцентную долю в банке; двенадцать миллионов долларов не такая уж большая доля, но этого достаточно, чтобы заставить колеса крутиться. В три с минутами ему позвонили из Фрипорта.Они не ожидали, что она объявится в Вашингтоне. Это умная девочка, она бежит от неприятностей, а не ищет их. И чего уж они совсем не ожидали, так это того, что она свяжется с репортером. Это не приходило им в голову, а теперь казалось так логично. Ситуация была более чем критическая.Пятнадцать тысяч были переведены с ее счета на его счет, и вот Снеллер опять за работой. С ним были двое. Еще один частный реактивный самолет был на пути из Майами. Он незамедлительно попросил выделить ему еще десять человек. Если им и придется поработать, то быстро. Нельзя терять ни секунды.Снеллер был настроен не очень оптимистично. Когда Хамел был в их команде, все казалось выполнимым. Он убил Розенберга и Дженсена так чисто, а затем исчез, не оставив никаких следов. А теперь он мертв, получив пулю в лоб из-за какой-то маленькой недотроги-студентки. * * * Дом Морганов находился в уютном предместье в Александрии.Район был богатый, население преимущественно молодое, в каждом дворике двухколесные и трехколесные велосипеды.На дорожке у дома стояли три машины. На одной был номер штата Огайо. Грей позвонил в дверь и окинул взглядом улицу. Ничего подозрительного.Пожилой человек слегка приоткрыл дверь.— Да? — мягко сказал он.— Я Грей Грентэм из “Вашингтон пост”, а это моя ассистентка — Сара Джэкобс.Дарби постаралась улыбнуться. Грей продолжал:— Мы хотели бы поговорить с миссис Морган.— Не думаю, что это возможно.— Пожалуйста. Это очень важно. Он внимательно посмотрел на них.— Подождите минутку.Закрыл дверь и исчез. Дом был с узким деревянным крыльцом, над которым была небольшая веранда. Они стояли в темноте, и их не было видно с улицы. Мимо медленно проехала машина. Дверь открылась.— Я Том Купчек, ее отец. Она не хочет говорить. Грей понимающе кивнул.— Это займет не более пяти минут, я обещаю. Он поднялся на крыльцо и закрыл за собой дверь.— Вы, наверное, плохо слышите. Я сказал, она не хочет говорить.— Я слышал, мистер Купчек. И уважаю ее право на частную жизнь. Я знаю, через что ей пришлось пройти.— Это с какого же времени вы, репортеры, стали уважать право людей на частную жизнь?Мистера Купчека, очевидно, было очень легко вывести из равновесия. Еще чуть-чуть, и он взорвется.Грей сохранял спокойствие. Дарби слегка подалась назад. На ее долю за этот день выпало и так слишком много скандалов.— Ее муж три раза звонил мне перед смертью. Я говорил с ним по телефону, и я не верю, что это случайное убийство, совершенное уличными грабителями.— Он мертв. Моя дочь расстроена. Она не хочет говорить. А теперь выматывайтесь отсюда.— Мистер Купчек, — теплым тоном сказала Дарби. — У нас есть основания полагать, что ваш зять был свидетелем высокоорганизованной преступной деятельности.Услышав это, старик слегка поутих и уставился на Дарби:— Правда? Что ж, вы ведь не можете расспросить об этом его. А моя дочь ничего не знает. У нее был тяжелый день, и сейчас она приняла лекарство. Уходите.— А завтра мы сможем ее увидеть? — спросила Дарби.— Вряд ли. Но можете позвонить. Грей протянул ему визитную карточку:— Если она захочет говорить, позвоните по номеру на обратной стороне карточки. Я остановился в отеле. А завтра около полудня я позвоню сам.— Да, сначала позвоните. А сейчас уходите. Вы уже и так расстроили ее.— Простите, — сказал Грей.Они спустились с крыльца. Мистер Купчек открыл дверь и продолжал смотреть им вслед. Грей оглянулся.— Какие-нибудь другие репортеры звонили или заходили к вам?— Целая куча звонила на следующий день после то-то, как его убили. Хотели разной там информации. Хамы!— А за последние несколько дней никого?— Никого. Уходите.— Кто-нибудь из “Нью-Йорк таймс”?— Нет. — И он захлопнул дверь.Они поспешили к машине, припаркованной через четыре дома вниз по улице. На улице не было ни одной машины. Грей попетлял среди коротких улиц предместья и покинул район. Он все время посматривал в зеркало, пока не убедился, что хвоста нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49