Карл Май: «Через пустыню»

Карл Май
Через пустыню



OCR by Ustas; Spellcheck by Satok
«Карл Май. Собрание сочинений в 12 томах. Том 2»: ТЕРРА‑Книжный клуб; Москва; 2001

ISBN 5-275-00150-9, 5-275-00148-7 Аннотация Роман Карла Мая «Через пустыню» входит в «восточный» цикл и описывает опасные приключения путешественника и его находчивого проводника, наполненные красочным колоритом загадочного Востока. Карл МайЧерез пустыню Глава 1ОПАСНЫЕ ГОНКИ — Верно ли то, сиди Сиди — мой господин (араб.).

, что ты хочешь навеки остаться гяуром Гяур — неверный.

, существом презреннее собаки, отвратительнее крысы, которое пожирает одну только падаль?— Именно так.— Эфенди Эфенди — почтительное обращение к ученому, образованному господину (тур.).

, я ненавижу неверных и желаю всем им одного — попасть после смерти в джехенну Джехенна — ад, преисподняя, геенна (араб.).

, где правит дьявол, но тебя я мог бы спасти от вечной погибели, если ты объявишь себя сторонником Икрар биль Лисан, Священного Свидетельства. Ты такой хороший, такой непохожий на других сиди, которым я служил прежде; поэтому так и быть, я наставлю тебя на путь истинный, желаешь ты или нет…Так говорил Халеф, мой слуга и проводник, с которым я облазил ущелья и расселины Джебель-Орес, а потом спустился к Дра-эль-Хоа, чтобы через Джебель-Тарфои попасть в Седдалу, Крис и Дгаше, откуда через пользующийся дурной славой Шотт-Джерид наш путь шел в Фитнасу и Кбилли Джебель — гора; Джебель-Орес — горный массив в системе Самарского Атласа; Крис, Дгаше, Кбилли — поселки на юге Туниса.

.Странный паренек был этот Халеф — такой низенький, что свободно проходил у меня под мышкой, и к тому же худющий. Про него можно было подумать, что он добрый десяток лет лежал где-нибудь в гербарной папке, между листами промокательной бумаги. Лица его не было видно под тюрбаном, достигавшим более полуметра в поперечнике, а некогда белый бурнус Бурнус — длинная накидка с капюшоном у кочевников.

, ныне ставший грязно-желтым, был сшит явно на другую фигуру.Но, невзирая на его невзрачность, к Халефу следовало относиться почтительно. Он отличался немалым остроумием, храбростью, находчивостью и терпением, и это позволяло ему преодолевать серьезные затруднения в жизни. А так как он, кроме того, говорил на всех диалектах, распространенных между Атласом и дельтой Нила, то можно представить, что он полностью устраивал меня и я считал его скорее другом, чем слугой.Было, правда, у него свойство, временами причинявшее мне неудобство: он был истинным религиозным фанатиком и принял — из верности мне — решение обязательно обратить меня в ислам. Именно теперь он начал одну из своих бесплодных попыток; я с удовольствием рассмеялся бы — так забавно он при этом выглядел.Я ехал на маленьком полудиком берберском жеребце, и ноги мои при этом почти касались земли; он же, напротив, чтобы удобнее было ногам, выбрал старую, тощую, но необычайно рослую кобылу и, сидя на ней, смотрел на меня буквально сверху вниз. В ходе беседы Халеф был крайне оживлен: болтал ногами, жестикулировал тонкими смуглыми ручками и пытался, гримасничая, придать своим словам особое значение. Я же прилагал все старания, чтобы остаться серьезным.Не дождавшись ответа на свои последние слова, он продолжил:— Знаешь ли, сиди, что происходит с гяурами после смерти?— И что же?— После смерти все люди, будь они мусульмане, христиане, иудеи или приверженцы какой другой веры, попадают в барзах.— Так называется состояние между смертью и воскресением?— Да, сиди. Из этого состояния они пробуждаются под звуки труб, потому что наступает эль-Йаум эль-ахар, или по-вашему Судный день, за которым следует эль-Ахирет, загробная жизнь, где в конце концов все разрушается, кроме Божьего престола, эль-Кур, Святого Духа, эр-Рух, скрижали и пера Божественнейшего предопределения.— А больше ничего не существует?— Нет.— А рай и ад?— Сиди, я всегда знал, что ты умен и мудр. Ты сразу же заметил то, что позабыл я, а поэтому мне искренне жаль, что ты хочешь оставаться гяуром. Но клянусь своей бородой, я тебя обращу в истинную веру, хочешь ты того или нет!При этих словах он угрожающе сморщил лоб, подергал за семь волосинок на подбородке, дернул за восемь паутинок справа и за девять пушинок слева от носа (все это вместе у него называлось бородой), взмахнул ногами и так сильно заехал свободной рукой кобыле по шее, словно она и была тем дьяволом, у которого меня предстояло отвоевать.Животное, столь резко выведенное из своей сонливой задумчивости, сделало было попытку рвануться вперед, но сейчас же вспомнило о почтенном возрасте и вновь безмятежно погрузилось в прежнее оцепенение. А Халеф продолжал свою речь:— Да, дженнет Дженнет — рай (араб. ).

и джехенна должны оставаться, иначе куда же отправятся святые и проклятые? Прежде, конечно, воскресшие должны перейти через мост Сират, который ведет через пруд Ханд. Этот мост так узок, словно лезвие хорошо отточенного ножа.— Ты еще кое-что позабыл.— Что?— Ты не сказал о явлении Дедджела Дедджел — персонаж религиозного фольклора, аналогичный Антихристу.

.— Ты прав, сиди. Ты знаешь Коран и все святые книги и не хочешь обратиться к истинному учению! Но не печалься: я сделаю из тебя правоверного мусульманина! Итак, перед Страшным судом появится Дедджел, которого гяуры называют Антихристом, не правда ли, эфенди?— При этом перед каждым человеком раскроется Книга, в которой записаны его добрые и плохие поступки. Затем придет хисаб — время проверки человеческих деяний. Он продлится свыше пятидесяти тысяч лет. Для добрых это время пролетит в одно мгновение, а злым, наоборот, покажется вечностью. Это время хукма — взвешивания всех человеческих дел.— А что будет потом?— Потом вынесут приговор. Люди, у которых окажется больше хороших дел, попадут в рай, неверующие грешники — в ад, а грешные мусульмане будут наказаны лишь на короткое время.— Итак, сиди, ты видишь, что ждет тебя, даже если ты совершишь больше добрых дел, чем дурных. Однако ты будешь спасен, ты должен пойти со мной в дженнет, потому что я обращу тебя на путь истинный, хочешь ты или нет!И опять он при этом так энергично заболтал ногами, что дряхлая кобыла удивленно насторожила уши и в недоумении скосила на всадника глаза.— А что ожидает меня в вашем аду? — спросил я его.— В джехенне пылает вечный огонь; там струятся такие зловонные ручьи, что обреченный, несмотря на жгучую жажду, не может напиться из них; там растут ужасные деревья, и среди них — чудовищное дерево заккум, на ветвях которого висят головы дьяволов.— Брррр!— Да, сиди, это жутко! Правит джехенной падший ангел Табек. В аду семь отделений, к которым ведут семь дверей. В первом отделении, джехеннем, грешники-мусульмане осуждены каяться так долго, пока не очистятся; лаза, второе отделение, предназначено для христиан; хотама, третье, — для иудеев; зайр, четвертое, — для сабейцев Май подразумевает под ними мандеев, поклонников сабеизма, соединяющего в себе черты христианства и древневавилонских верований.

; закар, пятое, — для магов и огнепоклонников, а гехим, шестое, — для всех поклоняющихся идолам и фетишам. Но седьмое отделение, зоавит (его называют еще дерк-асфал), самое глубокое, самое ужасное. Оно заполнено притворщиками. Во всех этих отделениях злые духи тянут осужденных через огненные потоки да еще заставляют их есть головы чертей с дерева заккум, а потом эти головы разрывают грешникам внутренности. О, эфенди, обратись в веру Пророка, чтобы тебя очень ненадолго заключили в джехенну.Я покачал головой и сказал:— Тогда я попаду в наш ад, столь же ужасный.— Не верь этому, сиди! Клянусь Пророком и всеми халифами, ты попадешь в рай.Я уже не раз старался его попыткам обратить меня в свою веру противопоставить свои. Правда, я был убежден в их бесполезности, но очи представлялись мне единственным средством заставить замолчать Халефа. И теперь я применил это оружие.— Так оставь мне мою веру, как я оставляю тебе твою! Он пробурчал что-то под нос, а потом сказал ворчливо:— Но я все же буду стремиться тебя обратить в истинную веру, хочешь ты того или нет. Если однажды я чего-то пожелаю, то буду настаивать на этом, потому что я хаджи, совершивший паломничество в Мекку — Халеф Омар бен Хаджи Абулаббас ибн Хаджи Дауд аль-Госсара!— Значит, ты сын Абулаббаса, сына Дауда аль-Госсара?— Да.— И оба они были паломниками?— Да.— И ты тоже хаджи? Хаджи — человек, совершивший паломничество в Мекку (хадж).

— Да.— Значит, все вы были в Мекке и видели священную Каабу? Кааба — храм в Мекке, главное мусульманское святилище.

— Нет, Дауд аль-Госсара не был.— А-а-а! И несмотря на это, ты называешь его хаджи?— Да, потому что он был им. Он жил в Джебель-Шуршуле и еще юношей отправился в паломничество. Он счастливо преодолел эль-Джуф, который называют Утробой пустыни, но потом заболел и должен был вернуться к источнику Траса. Там он женился и умер, едва увидев своего сына Абулаббаса. Разве нельзя его называть хаджи?— Хм! Но Абулаббас-то был в Мекке?— Нет.— И он тоже хаджи?— Да. Он начал паломничество и дошел до равнины Адмар, где вынужден был остановиться.— Почему?— Он увидел Амаре, жемчужину Джунета, и полюбил ее, Амаре стала его женой и родила ему Халефа Омара, которого ты видишь перед собой. Потом он умер. Разве он не был хаджи?— Хм! Но ты-то сам был в Мекке?— Нет.— И тем не менее ты называешь себя паломником!— Да. Когда моя мать умерла, я стал паломником. Я шел к восходу, я шел к полудню и полуночи, я изучил все оазисы в пустынях и все деревушки в Египте; я еще не был в Мекке, но когда-нибудь я увижу ее. Разве я не хаджи?— Хм! Вообще-то я считал, что только тот, кто был в Мекке, может называться хаджи!— Сиди, — спросил он вполголоса, — ты никому не скажешь о том, что я еще не был в Мекке?— Я только тогда заговорю об этом, когда ты снова станешь обращать меня в ислам; в других случаях я буду молчать… Но смотри-ка, не следы ли это на песке?Мы уже давно свернули в Вади-Тарфои Вади — сухие русла рек в пустыне, достигают подчас сотен километров.

и теперь оказались в том месте, где пустынный ветер перегонял песок через высокий скальный порог. На песке отчетливо различались следы.— Здесь прошли люди, — беспечно сказал Халеф.— Значит, нам надо спешиться, чтобы изучить следы.Он вопросительно посмотрел на меня.— Сиди, это не обязательно. Достаточно знать, что здесь проехали люди. Почему ты хочешь изучить следы?— Всегда полезно знать, что за люди побывали здесь до нас.— Если ты станешь изучать все попавшиеся следы, то и за два месяца не доедешь до Седдады. Какое тебе дело до людей, проехавших перед нами?— Я бывал в дальних странах, где много дичи и где часто жизнь зависит от того, насколько тщательно рассмотришь все следы и узнаешь, кого можно повстречать на пути врага или друга.— Здесь ты не встретишь никаких врагов, эфенди.— Ты в этом уверен?Я слез с жеребца и различил следы трех животных: одного верблюда и двух лошадей. Верблюд был верховым — это я определил по изящным отпечаткам его ног. Внимательно присмотревшись, я поразился своеобразию следов, которые позволили предположить, что одна из лошадей страдает «петушиным шагом». Это усилило мои подозрения: я ведь находился в стране, столь изобилующей лошадьми, что животное, имеющее подобный недостаток, никогда не, отдают под седло. Значит, хозяин лошади либо был очень беден, либо вообще не являлся арабом.Халеф улыбнулся, глядя, как тщательно я изучаю песок, а когда я выпрямился, спросил:— И что же ты увидел, сиди?— Здесь прошли две лошади и один верблюд.— Аллах, благослови твои глаза! Я увидел то же самое, не покидая седла… Ты хочешь стать талебом Талеб — ученый (араб.).

, а совершаешь поступки, над которыми будет смеяться простой погонщик ослов. Чему же поможет то сокровище знаний, которое ты здесь отыскал?— Я думаю, что три всадника проехали здесь часа четыре назад.— Кто придал тебе столько мудрости? Вы, люди Белад-эр-Рум Белад-эр-Рум — Европа (араб.).

, очень странные!При этих словах он скорчил гримасу, выражавшую глубочайшее сострадание. Я молча продолжал путь.Мы проехали по тропе около часа, пока невольно не придержали лошадей там, где вади делал поворот и огибал скальный выступ.На выступе за песчаной дюной сидели три грифа. При нашем появлении они с резкими криками поднялись в воздух.— Эль-бюдж Эль-бюдж — бородач, хищная птица-падальщик (араб.).

, — сказал Халеф. — Он появляется возле падали.— Наверное, там издохло животное, — ответил я, следуя за ним.Халеф быстро погнал свою лошадь вперед, так что я отстал. Едва он достиг дюны, как резко остановился. Крик ужаса сорвался с его губ.— Машалла! Машалла — междометие, выражающее восторг или удивление.

Что это такое? Не человек ли здесь лежит, сиди?Я подтвердил. Это действительно был человек, точнее — труп, на который и слетелись грифы для своей отвратительной тризны. Я быстро опустился на колени. Одежду на мертвеце уже разодрали птичьи когти. Этот несчастный не мог умереть давно — прикоснувшись к телу, я почувствовал, что оно еще хранит тепло.— Аллах керим! Боже милостивый! (араб.).

Сиди, этот человек умер естественной смертью? — спросил Халеф.— Нет. Разве ты не видишь рану на шее и дырку в затылке? Он убит. Давай обыщем его одежду.Халеф стал помогать мне. Мы ничего не нашли, пока мой взгляд не упал на руку убитого. Я заметил простенькое обручальное кольцо и снял его. По внутреннему ободу кольца мелкими буквами, но очень отчетливо было выгравировано по-французски: «Е. П. 15 июля 1830».— Что ты нашел? — спросил Халеф.— Этот человек не араб.— А кто же?— Француз.— Франк, христианин? Откуда ты это узнал?— По кольцу.— Но почему ты считаешь этого мертвеца французом? Точно так же он мог быть инглис Инглис, ингли — англичанин, англичане (араб.).

или немей Немей, немче — немец, немцы (араб.).

, к которым ты и сам принадлежишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50