Или боятся, что брат из-под земли достанет? Хоть герольдом всех оповещай, что не только не станет искать, а еще и сам вынесет пару-тройку увесистых коробов с имуществом.
Чтоб сестренка, не дай-то Бог, не вернулась за забытой впопыхах безделкой.
Пока Фафут тосковал из-за своих проблем, государство пыталось решить свои.
– Люди снова вспомнили о том, что магия, а особенно некромантия, может нести смертельную угрозу, может в любой момент вмешаться в судьбу каждого человека, разрушить его жизнь или просто отобрать ее. И кто знает, является ли смерть самым страшным из того, что ждет человека, попавшего в лапы черных колдунов? Поговаривают, что Сегуга не просто погиб, но сделался рабом, ничтожнейшим из ничтожных, в обители герцогов да Кассар. А ведь он был ловкачом, счастливчиком. Удачу кормил с руки. Что же тогда ждет простого человека, которому случится вызвать гнев некроманта? И всем известно, что они мстительны, злопамятны и жестоки. Могут рассвирепеть из-за какого-нибудь пустяка.
Сделав это сообщение, граф да Унара остановился, чтобы перевести дух и дать королю возможность осмыслить сказанное. В своей пламенной речи он «забыл» упомянуть, что слухи сии распространились по всему Булли-Толли не без его деятельного участия. Тексты писали, конечно, простые исполнители, и они же подбирали персон, сеющих смуту, но идея целиком и полностью принадлежала начальнику Тайной Службы.
– Вот куда нужно обратить взоры наших бунтовщиков, – снова заговорил главный казначей. – Пусть огнем и мечом искоренят ересь некромантии, пусть очистят Тиронгу от внутренних врагов. А имущество некромантов пойдет, естественно, в королевскую казну. Граф позаботится о том, чтобы невежественные крестьяне не уничтожили бесценные предметы, которые и по сей день хранятся в замке да Кассар.
– Хорошо, в общих чертах я все понимаю. Но не станут же люди выступать в поход, чтобы отомстить за исчезновение, пусть даже злую смерть какого-то вора. Какие лозунги вы можете предложить по такому поводу?
– Помилуйте, ваше величество. Вор – это так, к слову. У нас есть серьезная, вполне основательная причина. Как вы отнесетесь к сообщению о том, что в замке да Кассар собирают армию? Прошу заметить, не простую армию, а состоящую из подземных жителей, коварных и жестоких троглодитов, притом усиленную специальными отрядами минотавров. Представляете, какая мощь скапливается в руках одного человека? И прямо на подступах к столице.
– Только этого нам не хватало! – всплеснул руками Юлейн. – А что, это правда?
– В какой-то мере. Об этом пишут во всех солидных газетах.

Все, что пишут в газетах – абсолютная правда. За исключением тех редких происшествий, которые вам доводилось наблюдать лично.
Эрвин Кнолл

Король подумал, что кого-кого, а минотавров он на дух не переносит. Слышать спокойно не может об этих тупых рогатых тварях. После позавчерашней паялпы особенно. Но все-таки связываться с родственниками-некромантами не хотелось.
– Вы же сами только что говорили об опасностях, подстерегающих всякого, кто ввяжется в распрю с чародеями! – воскликнул окончательно запутавшийся Юлейн. – Если мы не можем воевать с простым противником, то как же вы собираетесь победить Кассаров? Помнится, мне читали перед сном летописи – там говорилось, что они просто поставили на уши всю Тиронгу, когда дошло до дела.
– А вот тут нам и повезло, – буквально расцвел маркиз. – Боги любят ваше королевское величество и всячески пекутся о вашем благополучии. Ваш кузен Зелг – единственный и последний из своей семьи. На нем кривая ветвь Кассаров, уродующая ваше генеалогическое древо, пресекается. К тому же – и это главное – он единственный в своем колдовском роду не постигал тайны черной магии. Десять лет изучал математику и медицину в трех университетах, а в некромантии разбирается так же, как новорожденный младенец. Это будет победоносный поход, государь, и о нем станут слагать песни и легенды. А несколько веков спустя вашим далеким потомкам будут читать на ночь истории о том, как великий король Юлейн Благодушный совершил подвиг во имя своей страны, пренебрег кровными узами во имя долга и чести и навсегда очистил Тиронгу от скверны. И возможно, там, в этих летописях, вас будут называть не Благодушным, а Благочестивым. Или Благородным. Или Непобедимым.
– Давайте остановимся на Непобедимом, – постановил король. – Мне кажется, это звучит просто, серьезно и убедительно.

Глава 4

А теперь вернемся немного назад, дабы привести хронологию хотя бы в относительный порядок.
Итак, на Малые Пегасики надвигалась гроза.
Мадам Горгарога полетела в свое благоустроенное гнездо; циклоп Прикопс поспешно уносил в пещеру горшки с нежными растениями, которым могла повредить повышенная влажность воздуха; у лабиринта Эфулернов две молодые минотаврихи снимали с веревок вещи, вывешенные для просушки. А дедушка Атентаров устраивался под навесом на берегу маленького пруда с золотыми рыбками, чтобы всласть налюбоваться дождинками, которые уже начали падать на зеркальную гладь воды. Он был неисправимым романтиком, хотя принимал участие в двенадцати военных кампаниях в качестве наемника. Ребятня обожала его рассказы о подвигах непобедимой тяжелой пехоты минотавров и почтительно просила подержаться за огромную, потемневшую от времени булаву.
Тяжелая сверкающая капля скатилась по щеке бронзовой, в зеленой патине, статуи кентавра, которая одиноко стояла у входа в заброшенный храм. И казалось, что кентавр тоскует по недостижимым лесным чащам, крутым горным склонам и безбрежному желтому морю степей. По свободе, что не дана изваянию, ноги которого кандалами обвивает густой плющ. Кентавр давно уже врос в землю, и никто не знал, отчего он стоит тут, в тишине и забвении, у древнего святилища Горгонид.
Крылатая кобыла, задумчиво жующая виноградную гроздь, на секунду отвлеклась от своего занятия и уставилась влажными глазами на козлоногого сатира, который подрабатывал сторожем при винограднике. Сатир рьяно относился к своим обязанностям, ибо то, что списывалось на усушку и утруску – то бишь истребление несносными копытными, охотно употреблял сам. И как легкий десерт, и для производства бульбяксы высочайшего качества, чистой, будто слеза младенца, которому еще рано пить горячительные напитки и который не может смириться с такой вопиющей несправедливостью. Впрочем, крылатые лошади сатира нисколько не боялись и рассматривали его крики, вопли, подпрыгивания и гневное топотание как некое диковинное представление.
Но вот лошадь фыркнула, запрядала ушами, несколько раз переступила с ноги на ногу и наконец, расправив великолепные серые в яблоках крылья, неохотно оторвалась от земли. Сатир даже застыл на месте от удивления. Неужели он сделал нечто такое, что испугало упрямого вредителя? Он растерянно повертел головой и тут же испытал одновременно облегчение и разочарование. Облегчение оттого, что все было в порядке вещей, а разочарование оттого, что не он выиграл сию великую битву.
У темного зева старинного лабиринта стоял, выпрямившись во весь свой великанский рост, могучий минотавр. Он тревожно всхрапывал и втягивал носом воздух. В носу сверкало толстое золотое кольцо.
Бурно вздымалась покрытая медно-рыжей шерстью грудь, весело сверкали миндалевидные глаза цвета спелого граната. В руках минотавр держал увесистый рулон свежей прессы.
Сатир окинул красавца тоскующим взглядом: некоторым повезло родиться наследниками славного рода, да еще и выглядеть при этом, будто выставочный образец своего вида. А ведь чем он так хорош, если вдуматься? Те же копыта, те же уши, тот же мохнатый торс. Разве что рога побольше да хвост подлиннее. Козлоногий изогнулся, заглядывая себе за спину, покрутил коротким пухлым хвостиком: вполне эротично. Но дамы почему-то вздыхают не о нем.
Минотавр вступил в пору цветущей молодости, но, невзирая на юный возраст, был существом степенным, обстоятельным и рассудительным. И потому с нескрываемым интересом изучал газету – раздел новостей и рубрику «Для тех, кто хочет сделать карьеру».
Был бы тут его младший братец – горячий, нетерпеливый и темпераментный, он бы кинулся изучать конкурсы и специальные предложения для самых доверчивых.
– Такангор! Сынок, почта пришла?
При первых звуках этого трубного голоса какая-то замечтавшаяся ворона сперва подпрыгнула ошалело на ветке, а затем рванула вверх и вбок, унося ноги и крылья подальше от греха.
– Пришла, – лаконично ответил минотавр.
– А «Королевский паникер»?
– Пришел.
– А «Траво-Ядные новости»?
– Тоже.
– Ты даже не посмотрел.
– Посмотрел.
– Я не слышала шелеста страниц.
– Я и так вижу.
– А дырки в стенах тоже видишь? Когда ты займешься ремонтом? Лабиринт скоро вообще развалится, но тебе и дела нет. Почему я должна обо всем просить дважды? Да, «Траво-Ядные» новости пришли?
И из лабиринта важно выступила Мунемея.
Когда боги создавали Мунемею, они пребывали приблизительно в том же состоянии духа, как и при сотворении океана или тверди земной; изобретении грома и молний и внедрении закона всемирного тяготения. А еще у нее оказались неожиданно голубые глаза, и она была единственной дамой в округе, кто с таким непринужденным изяществом носил новомодную замшевую мини-юбку о дыркой для хвоста. Кто-то сказал по поводу мини-юбок, что это торжество надежды над самокритичностью. Это не наш случай.
Критиковать Мунемею решился бы только тот, кто презирает классическую красоту и великолепие идеальных пропорций. Либо самоубийца, которому не хватает духу, чтобы самостоятельно осуществить свой замысел.
– Стены прохудились, кирпичи выпадают, всюду дыры размером с небольшого циклопа – приличному прохожему и заблудиться негде.
И в качестве самого весомого аргумента Мунемея предъявила сыну здоровенный замшелый булыжник.
– Я рожден не для ремонта, а для битвы, – недовольно забурчал минотавр. – Вы мне сами, помнится, на совершеннолетие подарили папин боевой топорик. Топорик, а не молоток или гвоздодер какой-нибудь. Слезу еще так трогательно смахнули платочком.

С героями трудно чистить картошку.
Лешек Кумор

– Я его тебе дарила не для того, чтобы ты бездельничал, а на память об отце. Твой папа был уважаемым минотавром и известной личностью. Люди его боялись как огня; почтительные легенды слагали. Да пока он был жив, ни одна живая душа в лабиринт сунуться не осмеливалась, а теперь все время бледные тени по углам шастают. Нитки всюду протянуты… Девица какая-то у порога топчется. Я ее спрашиваю: кто такая? А она отвечает – Ариадна. Будто это что-то объясняет.
У меня вас шестеро, и обо всем я должна сама думать. Мечтала – вот ты вырастешь, станешь пользу приносить, по хозяйству помогать. Как же, дождешься! Я кого давеча просила в подземелье порычать и погрохотать, чтобы нагнать страху?
Такангор протестующе мотнул головой, тускло блестящий рог врезался в стену, и часть каменно-кирпичной кладки рухнула ему под копыта, вздымая тучу желтой пыли. Мунемея уперла руки в бока и выжидательно уставилась на сына.
Минотавр виновато поднял из образовавшейся кучи кирпич и попытался пристроить его на место.
– А чтобы не делать из лабиринта проходной двор, нужно было яблони сажать не на каждом повороте, а только у входа и в центре.
Мунемея всплеснула руками:
– Что ты говоришь? Отец хотел, чтобы наш дом был похож на сад, а не на тюрьму для особо опасных минотавров. Это высокая эстетика! Это новое слово в искусстве дизайна.
– Я про новое слово не знаю, – сказал Такангор, провожая печальным взглядом выпавший обратно кирпичик. – И я тоже за эстетику, потому что она мне ничего плохого не сделала. Но сорт можно было выбрать с умом? Чем плох Красный Налив? И витамины, – принялся он загибать пальцы, – и глаза от него кровью наливаются. То есть для здоровья полезно, и создает нужный имидж.
А папенька что посадили? Весенний Припев? Он же сладкий до невозможности, люди его обожают, вот и лезут, как мухи на мед. Пока я в подземелье рычал и цепями гремел, они стену дополнительно в двух местах разобрали, чтобы было удобнее лазить. Вот кирпичи еще воруют. Я сегодня на рассвете застал троих за этим занятием, так они мне перечить начали: дескать, этот лабиринт есть пережиток темного и стыдного прошлого и его вообще нужно разрушить как символ недоверия между людьми и минотаврами. Говорят, желаем, чтобы ваша жизнь проходила на глазах у нашего общества, а то вдруг вы за этими неприступными стенами замышляете против нас что-то нехорошее?
Ну как в воду глядели. Во народ! Никакими словами не убедишь, только действием. Чему их жизнь учит?
Мунемея аккуратно собрала кирпичи и сложила их у стены стопочкой.
– Кстати, о жизни. Что это за мода – вставлять кольцо в нос? Твой отец уже женатым был, детей имел, семь войн прошел, а такого себе не позволял. Нигде колец не носил, не то что на лице.
– А вам бы, мама, только к чему-нибудь придраться, – обиженно прогудел Такангор. – Если, конечно, дело меня касается. Почему-то Бакандора вы никогда не ругаете, балуете его, все позволяете. Вот я посмотрю, как вы с ним намаетесь, когда он вырастет.
Мунемея гневно вскинула голову, и это было огромной ошибкой. Теперь ее рог, еще более грозный, чем у сына, вонзился в многострадальную стену. Раздался грохот, и куча камней и кирпичей у стены увеличилась чуть ли не втрое.
– У Бакандора, кроме нас, никого нет, – сказала минотавриха. – Кто его еще побалует, если не родная мать?
– Ой, мама, осторожнее! – вскрикнул Такангор. – Это же дедушкина любимая бублихула. Вы ее совсем камнями завалили и даже не предпринимаете ничего. А она, между прочим, тоже эстетика и часть интерьера. Вьется красиво, причудливо, и цветочки у нее милые-милые.
– Не люблю я эту бублихулу, – фыркнула Мунемея. – И ты весь в деда, такой же бездеятельный мечтатель и эгоист. Какой толк в этом плюще? В нем теперь обосновались несметные полчища комаров, и камень она взламывает этими своими щупальцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49