После чего с пугающей легкостью прочитал страницу сложнейшего текста, комментируя отрывки с точностью специалиста.
Две страницы остались тайной, их не смог расшифровать никто.
Сведя в одно целое полученные сведения, разобравшись с непонятными моментами и учитывая, что все части были написаны в разное время, разными существами – о чем неоспоримо свидетельствовал стилевой разнобой и сохранность письмен, – узнали не так уж и много. Хотя и не мало.
«Весьма вероятно, – писал рийский летописец, – что, потерпев сокрушительное поражение и столкнувшись с противником, равным либо превосходящим по силе, Проклятый король может скрыться в своем мире и разрушить врата, ведущие в Бэхитехвальд, дабы не допустить преследования со стороны такого врага. И ежели случится на вашем веку узнать о том, что не существует более Смеющейся Статуи в Бангасоанской пустыне, что в руинах лежит Болотный храм, что рухнула Черная башня, – сие означает: Галеас Генсен спасается бегством впервые в жизни.
К великой печали моей, мне не дожить уже до такого светлого дня, но своим долгом почитаю сообщить тому смельчаку, что разыщет Книгу Закона и сумеет прочитать сии строки, что Тотис, в мудрости своей предвидя хитрость врага, основал врата неразрушимые. Они ведут в Бэхитехвальд, и тот, кому суждено их найти, найдет их непременно».
«Не имея сил закрыть врата, возведенные Тотисом, король Бэхитехвальда поставил возле них семь стражей, одного ключника и одного хранителя. А посему те смельчаки, что решатся преследовать его в исконных пределах, должны явиться к вратам вдевятером. И будут среди них семь стражей, один ключник и один хранитель», – сообщала страница, написанная на языке чин.
«Когда девять рыцарей соберутся вместе и возродят орден кельмотов-смертников, когда прочитают они в должном порядке девять страниц, то тайное станет явным, а пустота заполнится смыслом» – так утверждал Мадарьяга вслед за жанивашским хранителем.
– Ну, тут более или менее ясно, – сказал Узандаф. – Когда мы сможем прочесть две оставшиеся страницы, то все чистые листы заполнятся. Сам частенько баловался такими заклинаниями. Простенькое, но действует безотказно.
«Ищи хранителя, иди к хранителю, найди хранителя», – бесконечно повторял бангасоанский автор, исписав этой фразой круглый лист.
«Ты не можешь отказаться от своего предназначения. Книга Закона не просит и не предлагает, а лишь утверждает очевидное. Во что бы ты ни верил: в Тотиса или духов огня, в неизбежность судьбы либо свободу выбора, – тебе и именно тебе предстоит завершить дело, начатое нами во времена, когда Бэхитехвальд впервые проявился в мире Ниакроха и забрал с собою несметное число жизней и невинных душ. Голоса тысяч умерших заклинают тебя…»
– Это нечестно, – сказал Зелг. – У меня были свои планы. Воспоминания хотел написать, потом монографию. Занавески в спальне поменять, в конце концов.
– Привыкай, – утешил его Мадарьяга. – Быть надеждой и опорой мира – не так уж и плохо, если вдуматься. Попадешь во все учебники истории. Многие чего только не делают, чтобы прославиться, а ты – раз и готово! Это тебе не хухры-мухры, а блестящая карьера.
– Карьера – это то, что нужно, – пробасил Такангор. – Без карьеры мне никак. Лабиринт стоит неотремонтированный, и если маменька узнают, что я за это время не совершил хотя бы кучу подвигов и героических деяний, то устроят мне такую головомойку, что Генсен покажется добрее дедушки.
– Так, стоп, – осенило Мадарьягу. – Это что же такое выходит? Я тоже избранный? Ну знаете, так нечестно, у меня были свои планы…
– Есмь рыцарственное создание? – обрадовался Карлюза. – Мечты свершились!
– Хоть кто-то порадуется, – вздохнул Дотт. – Эх, говорил же мне папа: не слушай маму, иди, сынок, в ювелиры. Женщины их любят, а из проблем – одни грабители, да и те нечасто. Рецепты до добра не доведут! Как накаркал! Меня, конечно, никто не спрашивает, но второй раз встречаться с Генсеном мне как-то не улыбается.
– Это наш долг, – мягко напомнил грифон.
– Я протестую! Какой долг? Перед кем долг? Пришли: «Здравствуйте, вы нам должны; а вы не знали? Какая досада!» – и умыли руки, а я теперь крутись как уж на сковородке. Да я, может, жениться хотел… Отстань, – обернулся призрак к своей безголовой подружке, которая от счастья пустилась было в пляс. – Теперь уже не хочу, настроение не то.
– И где искать двух оставшихся? – растерянно спросил Зелг.
– Сами отыщутся, – ворчливо ответил Мадарьяга. – Можешь вообще никуда не ходить и ничего не делать, а столкнешься с ними нос к носу. Колесо, видишь ли, завертелось.
– Какое колесо?
– Судьбы, – ответил Узандаф. – Даже и не знаю, что тебе сказать, внучек. Ну что, поздравляю. И… соболезную. Эй, ты куда?
– В обморок, – пояснил Дотт, доставая бамбузяку из своих неисчерпаемых запасов. – Вы бы поосторожнее с ним. Пацифист все-таки.

Глава 17

– Ваше высочество! Ваше высочество, прошу в тронный зал! К вам делегация амазонок!
– Амазонок?!
– Кто такие амазонки? – заинтересовался король Юлейн, с которым в этот послеобеденный час Зелг изучал свежие газеты.

Если существуют домашние хозяйки, значит, где-то должны быть и дикие.
В. Тенин

– Это такие дикие женщины, сир, которые водятся преимущественно на природе – в лесах и полях, сами охотятся и воюют и совершенно отказываются выходить замуж, – коротко пояснил Думгар.
– Какие благородные добрые женщины! – восхитился король. – Их обязательно надо поощрить!
– А какое отношение мы имеем к амазонкам? – спросил Зелг.
– Пока – никакого, – встрял вездесущий Дотт. – Но среди них попадаются такие хорошенькие!
Главный ценитель женской красоты оказался прав. Три величественные воительницы, с достоинством ожидавшие аудиенции в огромном тронном зале, более походили на трех богинь, сошедших с горних высей, скорее ради каприза, нежели из-за реальных проблем.
Многоног-дворецкий лично проследил за тем, чтобы дамам были предоставлены самые удобные и красивые кресла, и сам собственными щупальцами расставил на низеньком столике кувшины с драгоценными винами, блюда с фруктами и легкой закуской, а также вазы со сладостями и десертами. Девы поотнекивались для приличия, но спустя какое-то время уплетали угощение за обе щеки.
Утвердившись на своем внушающем страх и почтение троне, Зелг не без интереса принялся разглядывать гостий. Те в свою очередь внимательно разглядывали герцога и его разношерстную свиту.
Одна из амазонок отличалась чрезмерно развитой мускулатурой и высоким ростом. Ее белокурые косы спадали до середины спины из-под шлема, украшенного по бокам золотыми перепончатыми крыльями. За спиной висели драгоценные ножны с мечом, который она отказалась вручить при входе в тронный зал даже Думгару; а голос у нее был звучный и громкий, как у боевой трубы. При этом фигура ее наводила на воспоминания о поэмах, в которых воспевали богинь-воительниц; а светящиеся нездешним огнем глаза можно было без всякого стеснения сравнивать со звездами.
Две другие были изящнее, женственнее, но, вероятно, возмутились бы, узнав, что к ним применяют подобное определение. Девы были вооружены луками и копьями, за голенищами кожаных сапожек прятались клинки длинных ножей, а их доспехи вполне могли получить первое место на выставке кованых изделий. Все три девы были молоды, хороши собою, горды, сильны, достойны звания «Символ плодородия года» – и чрезвычайно напуганы.
– Я Анарлет – вождь племени амазонок, – сообщила старшая, самая могучая и прекрасная. – А это мои сестры: верховная жрица великой богини Адриэн – Таризан и прорицательница Барта. Мы пришли к тебе просить о помощи и защите, как только услышали, что ты смог победить исчадие мрака Галеаса Проклятого. Наш враг не менее силен и могуществен, и вот уже долгие годы мы теряем своих храбрых сестер в неравной борьбе с супостатом, который послан нам гневающейся Адриэн. Мы не знаем, чем не угодили нашей великой богине, но Барта, наша прорицательница, имела видение, которое явно указывает на тебя. Только ты можешь спасти нас от жестокого врага, который уничтожает наше племя с достойным иного применения упорством и последовательностью.
– В пещерном храме великой воительницы Адриэн устроил свое логово огромный паук, – продолжила Таризан дрогнувшим голосом. – Никому, кто пытался изгнать его оттуда, не удалось уйти живым.
– Я слышал, что амазонки – великие воительницы, – осторожно начал Зелг. – Я не слишком представляю себе того обидчика, который смог бы избежать их мести.
Прорицательница Барта выступила вперед, выпятив грудь такого размера, что потрясенный доктор Дотт шлепнулся из-под потолка к ее ногам.
– Мы пытались изгнать паука своими силами, но за то время, что мы с ним враждуем, в храме бесследно исчезла треть нашего племени. Мы скорбим о наших сестрах, но понимаем, что дальнейшие жертвы будут бесполезными. Мне было видение, что мы должны обратиться за помощью к величайшему герою нашего времени, и, когда почтовые ястребы доставили нам свежие номера «Королевского паникера», «Усыпальницы» и журнала «Сильный пол» и «Твое счастье», мы поняли, что наш спаситель готов помочь нам, нужно только призвать его.
– Мы не знаем, чем прогневили Адриэн, – молвила Таризан, – но мы жаждем исполнить ее волю и вновь заслужить ее благосклонность.
– Это весьма похвально, – буркнул Зелг, – только я тут при чем? Тем более что я совсем не люблю пауков. А они меня. Вы пытались поймать его каким-нибудь изощренным способом?
– Сколько раз, – воскликнула Анарлет, – мы ставили хитроумные капканы и ловушки, но он ни разу не попадался в них. Зато сколько ловушек он с успехом расставил против нас! А наши бедные доверчивые сестры платили жизнью за свои ошибки. Помоги нам, великий некромант. И ты станешь владельцем сокровищ, о которых могут только мечтать иные правители.

Легче всего обходит ловушки тот, кто умеет их расставлять.
Публий Сир

– Так он что, какой-то особенный – ваш паук? – недоверчиво уточнил Зелг, который не мог уяснить себе масштаб проблемы.
– Похоже, эта тварь использует чары, парализующие волю и разум. Ничем иным я не могу объяснить его неуязвимость. Ведь мы посылали против него самых опытных воинов.
И, видя колебания некроманта, Анарлет весьма своевременно заметила:
– Понимаем, что ты занятой чародей и что просьбы о помощи и щедрые предложения сыплются на тебя со всех сторон. Однако благодарность амазонок превзойдет самые смелые ожидания. Мы предлагаем тебе отряд наших самых храбрых и сильных сестер, которые будут до конца помогать тебе в твоем важном деле и никогда не покинут и не предадут тебя. Слово амазонок крепче стали, спроси кого хочешь. А чтобы перевесить возможные сомнения, колебания и убедительные доводы других просителей, мы принесли тебе небольшой задаток. – И дева царственным жестом указала на огромный сундук, который Зелг по ошибке посчитал собственной мебелью.
– Сокровища? – оживился Думгар, покидая свое место за спиной у повелителя. – Дайте-ка я посмотрю, что там?
– Дары, достойные украсить сокровищницу любого властителя, – отвечала Барта несколько неувереннее, чем ей бы того хотелось. Впрочем, фигура Думгара внушала невольное почтение и трепет, и даже самые сильные натуры ничего не могли поделать с непроизвольной реакцией на первое впечатление.
Приподняв пальцем крышку сундука (амазонки восторженно переглянулись), голем одобрительно похмыкал:
– Я вижу тут как минимум три бесценных предмета, необходимых в хозяйстве некроманта. И несколько украшений, заслуживающих внимания королевских особ. Мессир Зелг благодарит вас за дары, храбрые дамы.
– Я? А, да, конечно, спасибо, спасибо, спасибо, – спохватился Зелг, давая себе слово непременно научиться говорить так же весомо и значимо, как и домоправитель. – Спасибо, – добавил он, если кому-то еще было неясно.
– Мы тут формируем череполк «Великая Тякюсения», – сообщил минотавр, не давая герцогу вклиниться со следующей фразой. – После сражения с тварями Бэхитехвальда он сильно поредел, а многие ветераны были отпущены милордом да Кассаром на покой, который заслужили беспримерной отвагой и героизмом. Так вот, не могли бы вы…
– Могли бы, – быстро ответила догадливая Таризан. – Там, в храме, нашли последний приют многие наши сестры, что при жизни считались лучшими бойцами. И мы не будем против, если мессир да Кассар даст им вторую жизнь. Думаю, они и сами изъявили бы свое согласие сражаться под знаменами столь прославленных военачальников, как милорд Зелг и милорд Такангор, да еще и на благо всего племени.
Анарлет и Барта изумленно воззрились на жрицу, но та выпятила подбородок, что означало крайнюю степень решительности, и подвела итог:
– На празднике в честь дня Великой Охоты Адриэн я объявлю, что тебе, Барта, было видение и что сие есть жертва, положенная на алтарь нашей богини. Что?! – грозно переспросила она.
С Таризан никто никогда не спорил, вот и теперь Барта насупилась, но покорно подтвердила:
– Видение, большое такое, яркое видение. Ни с чем не спутаешь.
– Вот это мужской разговор! – похвалил Такангор. Анарлет опустила голову, и ее щеки покрылись легким румянцем.
– На что спорим, доктор, – зашептал Мадарьяга, – что у амазонок нелюбовь к мужчинам не распространяется на минотавров мужского пола?
– Чего тут спорить, тут подглядывать надо, – отмахнулся Дотт. – Чтоб не пропустить кульминационной сцены. А как ты думаешь, у джентльмена элегантного возраста и с прекрасной фигурой есть какие-то шансы?
– У меня? – уточнил вампир.
– У меня!
– А где ты видел у себя фигуру?
– Ну, это я фигурально выражаясь…
– Боюсь, друг мой, на сей раз нам придется удовлетвориться ролью незримых наблюдателей.
– Лучше, чем ничего.
– Постойте, постойте, – замахал руками вконец растерявшийся Зелг. – Мы что, согласились исполнить их просьбу?
– Да, – отвечал честный Думгар. – Мы согласились, что вы, милорд, им поможете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49