* * *

– Дедушка, а дедушка, а ты тоже армии мановением руки поднимал?
– Всяко бывало.
– Не понял.
– Все очень просто. Прилюдно – да, мановением руки. Это торжественно и поэтично, об этом потом в летописях упоминают. А так, для хозяйственных нужд и пальцами пощелкать можно. Сам попробуй.
– Я не умею.
– А чего тут уметь? У тебя вот волосы пепельные, как у всех да Кассаров. И мертвых ты поднимать можешь, как мы. Это в крови. Да и Кассария вокруг – то есть куда уж более? Ну, попробуй.
Зелг неуверенно пощелкал пальцами.
– А заклинания?
– Это чтоб пыль в глаза пускать. Ну, для большего, что ли, плезиру. Скажем, рыкнешь вот эдак: «Восстаньте, мои вассалы!» – так живых со страху кондратий хватит. А на самом деле нужно только в уме держать, чего именно ты этим щелканьем хочешь сказать.
Зелг подумал о том, чтобы восстал из праха… дальше мысль еще не додумалась, а на столике с напитками, бодро пританцовывая, образовалась из осколков разбитая Бургежей чашечка в мелкий синий цветочек. Зелг готов был прозакладывать очень многое на то, что кабы чашка умела улыбаться, то она непременно бы расплылась в счастливой улыбке.
– Ух ты! – восхитился Карлюза. – Чашка!
– Смотри-ка, – одобрил Узандаф. – А мне бы и в голову не пришло. Хозяйственный ты, внучек, хвалю.
– Да оно само как-то вышло.
– Само собой ничего не случается. Это тебе ее просто жалко стало. Ну а теперь попробуй кого-нибудь призвать. Ну, не знаю…
Герцог послушно махнул рукой, и в воздухе замерцало и засеребрилось нечто весьма недовольное.
– Я имею право на личную жизнь?! – возмущенно заявило оно. – В третий раз приступаю к любимой женщине с серьезным предложением руки и сердца, и в третий раз – такой чудовищный конфуз. В первый раз, лет четыреста тому, только-только встал на колени и покраснел, как положено, но тут объявили поход против харцуцуйцев. Вернулся лет пять спустя, бросился в объятия, стал объясняться, но тут выяснилось, что это не совсем моя возлюбленная. Страшный конфуз. К тому же меня заколол ревнивый муж. Спустя столько лет моя первая невеста меня простила и разрешила сделать предложение – что же теперь? В чем проблема?
– Простите великодушно, – смутился Зелг.
– В чем дело, спрашиваю?
– Учусь вызывать усопших.
– Щас как дам в нососопелку, – взвился призрак, – вся наука в голову устремится! Моршанскую звезду покажу! Привидением заделаю! Вина прокляну, чтоб скисли в бульбяксу!
– Чем тебе бульбякса не нравится?! – стал наступать на наглеца Такангор.
– И тебя прокляну!
– Кхм! – кашлянула мумия.
– Ах! Милорд! – засветился призрак. – Какое счастье видеть вас, какое счастье!
– Ты чего мне внука огорчаешь? Явился – поздоровайся и ступай к невесте. Передавай от меня поздравления и пламенный привет.
– А может, я вызову ее сюда, чтобы милорд сам, так сказать, лично, от имени да Кассаров… и подарочек какой-нибудь…
– Нет, ну что же это такое? – огорчился Узандаф. – Раз в жизни решишь забыть, что ты жестокий и коварный некромант и проявить любезность, как тебе тут же начинают усаживаться на голову и свешивать ноги. Думгар, предприми что-нибудь, будь любезен.
– Голубчик, ты все еще хочешь жениться? – уточнил Думгар.
– Да, ваша милость, – произнес призрак гораздо тише и внятнее.
– И не хочешь, чтобы твоя третья попытка завершилась полным фиаско? Вроде того, что тебя затузил недовольный голем?
Привидение согнулось в земном поклоне и в таком положении всосалось в вентиляционный ход.
– Сумасшедший дом, – вздохнул Узандаф, сочувственно хлопая внука по плечу. – Когда выиграешь войну, придется тебе наводить тут порядок.

Всякий существующий порядок приходится непрерывно наводить.
Владислав Гжегорчик


* * *

– И куда это ты собрался на рассвете? С узелочком?
Мунемея была настолько разгневана, что спрашивала почти спокойно.
– На войну, – потупившись, отвечал Милталкон.
– Ну а тесачок мой зачем прихватил?
– Это же и корове ясно: папашин топорик вы братцу всу… вручили. А мне досталось, что осталось.
– А чем я котлеты рубить буду, ты подумал?
– А то, маменька, вы голыми руками котлет не на мясорубите. Да от одного вашего вида капуста сама квасится.
Тут минотавр с ужасом понял, что перегнул палку, и почти шепотом завершил:
– В самом высоком смысле этого слова.

Женщина будет счастлива, если ты скажешь ей, что около нее для тебя останавливается время. Но попробуй сказать ей, что от одного взгляда на нее у тебя останавливаются часы!

– В самом высоком… Хрмм… И что ты собираешься делать? Кстати, на какой войне?
– Так вот же ведь, синим по серому, в «Королевском паникере» указано, что королевские войска осадили замок Кассарию, и тщетно пытается недалекий рогатый быкоподобный главнокомандующий собрать хоть какие-то войска и заставить кучку жалкого сброда защищать их ненавистного господина. Это же они о Такангоре клевещут, маменька. А я подумал, что возьму-ка ваш тесачок да как обрушусь с тыла в самый разгар сражения. То-то радости.
– Особенно мне, – буркнула Мунемея. – Инструмент отдай. Кухонная утварь все-таки, а не оружие. И откуда ты такой выродился, ума не приложу.
– От вас, – заметил Милталкон.
– Весь в братца! Значит, так, слушай меня внимательно, второй раз повторять не буду, а просто скручу в бараний рог и посажу под замок на солому и воду. Я тебя породила, я тебя и воспитаю. Чего бы это тебе ни стоило!
– Маменька, да это уже геноцид какой-то! – в непритворном ужасе вскричал молодой минотавр.
– А тесачок умыкнуть аккурат в тот день, как я собралась всю семью котлетками побаловать? Это и хорошо, конечно, потому что иначе я бы прошляпила твой побег. Погоню бы пришлось организовывать, обед не успела бы приготовить, а питание всухомятку – худшее из зол.
– Кстати, маменька, о котлетках, – выпятил грудь Милталкон, твердо решивший идти до конца. – Это каннибализмом попахивает. Братоубийством и жестокосердием.
– Переведу на сушеные блювабли. И ляпики. Пожизненно.
– Не надо. Про котлеты это я так, в порядке полемики.
– Кольцо в нос вставил, «Королевский паникер» читает, удрать на войну намеревается. Ты бы еще на паялпу заявился, чтоб во всем братцу наследовать.
– А можно? – расцвел наивный минотавр.
– Я тебе покажу, можно! – замахнулась на него Мунемея. – Я тебе сейчас все роги-то и поотшибаю, не надо будет даже на арену выходить. Я тебе так дам, что ты у меня будешь иметь все!
– Вот вы меня пришибете под горячую руку, – рассудительно заметил Милталкон, кружа вокруг разгневанной родительницы, – а кто тогда в тыл ударит?
Мунемея внезапно успокоилась и уселась на валун перед входом в лабиринт. Рассеянно сорвала молодой побег бублихулы и принялась его пережевывать в глубокой задумчивости.
– В тыл-то кто же?..
– Либо твой брат это уже предусмотрел, – спокойно откликнулась минотавриха, – либо я очень сильно в нем ошибаюсь. А ты давай марш на кухню – тесачок на место пристрой, потом наноси воды, потом полей садик и садись изучать труды великого полководца Тапинагорна Однорогого. А то как на войну бежать и кольцо в нос вкручивать, так он брату подражает. А как матери по дому помогать и уроки учить, тут мы сразу самостоятельные и независимые. Куда пошел? Газету матери отдай!

* * *

В Оружейной палате Зелгу безумно понравилось, несмотря на то что в самой глубине души он продолжал полагать себя пацифистом. Однако же фамильные стальные вороненые доспехи с крылатыми наплечниками, шлем в виде рогатого черепа с черным гребнем, ниспадавшим до лопаток, боевые перчатки, снабженные острыми и длинными когтями и с рукоятью в виде раскрытой руки скелета, не могли оставить его равнодушным. Удивительно было и то, что доспехи пришлись ему как раз впору, и то, что, надев их, он ощутил внезапный прилив сил и храбрости. Но было ли то какое-нибудь особенно хитрое заклятие либо естественное воодушевление, молодой человек уточнять не стал. Довольно и того, что воинственный дух окреп в нем и сегодняшнее сражение уже не представлялось чем-то невозможным и смертельно опасным.
Голем одобрительно хмыкал и окидывал герцога взглядом довольного дедушки, вроде тех, что всем и каждому тычут портретик внука и поясняют, что это вылитый он сам в молодости.
Доктор Дотт шелестел черным кожаным плащом где-то под сводами зала и кокетничал с привидением очаровательной девушки, всем бы прелестной, кабы не торчал у нее из спины мясницкий топор. Впрочем, доктора эти мелочи не смущали.
Из дальнего закутка доносились вздохи и стоны. Зелг решил было, что это страдает какой-то застенчивый местный призрак, не исключено, что и несчастливый соперник Дотта, но тут стон перерос в разочарованное фырчание, и стало очевидным, что это Такангор Топотан пытается примерить на себя особо приглянувшийся панцирь.
– И отчего люди все сплошь такие мелкие? – взвыл несчастный минотавр. – Такой нагрудник пропадает без дела. Пылится в безвестности!
– Сей нагрудник принадлежал известному герою и богатырю Бониксу, истребленному Валтасеем да Кассаром незадолго до смерти последнего, – будничным тоном пояснил Думгар. – Доспех сей был велик даже самому могучему из людей и с тех пор хранится в замке как бесполезный драгоценный трофей.
– Толку с ваших трофеев, – возмущался Такангор. – Вдвое меньше, чем нужно приличному минотавру.
– Минотавру доспехи не нужны, – безапелляционно заявил доктор Дотт, наскучив обществом девушки с топором и спускаясь с горних высей на грешную землю. – Минотавры берут натиском и яростью. Верно? Вот, помню, случилось мне как-то оперировать одного раненого: какая красота, подлинный шедевр. – И доктор плотоядно хихикнул. – Ребра выворочены, сам как расковырянная устричная раковина, хрипит, булькает. Попался минотавру под горячую руку. Ой, ваше высочество, что-то вы побледнели! Вероятно, здесь слишком спертый воздух.
Зелг беспомощно помахал рукой.
– А для красоты? А для солидности? Вон его высочество: без доспехов был пацифист-пацифистом, а теперь просто оторопь берет – так хорош, – защищался Такангор.
Зелг горделиво выпрямился. Ему и самому казалось, что хорош, просто врожденная скромность мешала заявить об этом вслух.
Думгар сдул с места надоеду Дотта и выступил вперед:
– А это, милорд, одно из сокровищ Кассарии, что вкупе с доспехами хранится для передачи наследнику.
И голем вытащил из металлического ящика длинный, круто изогнутый лук, щедро украшенный костью и серебром.
– Раритетный Лук Яростной Тещи. Без промаха бьет в цель, которую вы себе наметили. Имеет бонус стрельбы по особо подвижным целям.
– Яростной Тещи? – переспросил Зелг шепотом.
– Оная теща, согласно старинному семейному преданию, застрелила из него непочтительного зятя…
– Не столько застрелила, сколько нанесла непоправимый ущерб, несовместимый с жизнью и честью, – снова встрял доктор. – А у вас, милорд, положительно наблюдается аллергическая реакция на спертый и затхлый воздух. Ну, ничего. Завтра весь день проведете под открытым небом, на коне, среди людей. Разомнетесь, повеселеете. Опять же, природа вокруг.
Думгар снова сдунул надоеду в дальний угол и невозмутимо продолжил:
– …не имея никаких навыков в стрельбе из лука, а исключительно силой мысли и искреннего желания… Милорд Топотан, чем вы все время грохочете?
– Вашими драгоценными бесполезными трофеями, – буркнул недовольный Такангор. – Экипируюсь, понимаешь. А то на мне из доспехов одни только серебряные подковы. Если мама узнают, что я на поле битвы сунулся без нагрудничка, то голову мне оторвут. И завоевание мира придется отложить на неопределенный срок.
– Подождите, – сказал Думгар. – Что же вы не читаете пояснения? Вы упорно роетесь в разделе «Поверженные люди», а что вы хотите тут отыскать? Отправляйтесь в правый сектор к «Истребленным циклопам», «Павшим великанам» и обязательно загляните в раздел «Разное». Там складывали добычу, привезенную из незапланированных набегов, благодарственные подношения и взятки. Порядок, милорд, во всем должен быть порядок и смысл. И обращайтесь с вещами аккуратно, это все уникальные экземпляры.
– Да тут на целую армию хватит.
– Поразительная наивность! – отозвался голем. – Оружие и доспехи для воинских соединений, выступающих под знаменами его высочества, хранятся в арсенале. А это личная собственность мессира да Кассар, и каждая единица хранения должна быть учтена, переписана и передана грядущим поколениям.

1. То, что хранится достаточно долго, можно выбросить.
2. Как только вы что-то выбросите, оно вам понадобится.
«Правила взаимозависимости Ричарда»

Такангор остолбенел.
Зелг тоже почувствовал, что как-то не слишком много прав имеет на фамильные доспехи.
Карлюза сиротливо попытался пристроить на место шлем в виде волчьей головы, под который мог бы спрятаться целиком. Из-под кучи вещей выползла та самая прозрачная барышня с топором в спине и указала троглодиту на эльфийскую, почти невесомую кольчугу, сплетенную из лунного серебра.
– Мне бы еще с дыркой для хвоста, – пролепетал тот. – К тому же господин Думгар непреклонный есть.
Почтет за разбазаривание вверенных ему ценностей, и все. Сдохнет Карлюза в оружейной.
– Да не обращайте вы внимания, – успокоил их Дотт. – Это он так, по привычке. Пока мы тут бесхозные сидели, наш славный домоправитель успел получить образование по переписке. Защитил диссертацию по теме «Финансы и имущество: сохранение и приумножение ваших фамильных сокровищ». Диплом горгульского университета в Кисякисах.
– Солидный диплом, – согласился молодой герцог.
– И мажордом у вас тоже солидный, – ухмыльнулся доктор. – Только его иногда заносит. Помоги полководцу с амуницией, истукан каменный!
– Сию минуту, – отвечал слегка пристыженный Думгар. – Я, кажется, знаю, что можно предложить милорду Топотану. Вот он!
И голем, вытащив на середину зала огромный сундук, извлек из него дивной красоты панцирь, наручи и поножи, сработанные в расчете на великана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49