– Должно подойти.
– Панцербулл Марк-Два, модернизированный. Производство «Крутишен гайкен Борзиг». Первая мануфактура отца и сыновей Лемельзенов, – прочитал Такангор надпись на пожелтевшем от времени ярлычке. – Высококачественные магические и нестандартные доспехи на заказ. Берем заказы у неуравновешенных, обидчивых, вспыльчивых и смертельно опасных клиентов. Только в этом году: рекламная акция! К каждому комплекту доспехов в подарок набор фигурных пряников «Выдающиеся тираны современности»!

Реклама – это тонкое искусство убеждать покупателя, что он всю жизнь мечтал о вещи, которую видит впервые в жизни.

– Новехонькие. Конфискованы прямо с наковаленки во время знаменитого люлячакского погрома, – лучась гордостью, сообщил Думгар.
– А где же пряники? – строго вопросил Такангор.

* * *

Фрагмент из исторического труда Мотиссимуса Мулариканского «Щит и меч», датированного 11978 годом от сотворения Ниакроха.

Славная то была битва.
Не зря с таким восторгом вспоминают о ней одни участники, с изумлением – другие и с содроганием – все прочие.
Не зря теперь, пять веков спустя, ее подробно изучают не только в высших военных заведениях и на исторических факультетах университетов всех цивилизованных стран, но также и в детских питомниках и яслях.
О ней слагают сказки, легенды, эпосы, песни, баллады и научные труды. К этим трудам пишут комментарии, а затем комментарии к комментариям.
Приличный человек не может надеяться на то, что дама сердца отдастся ему со всем пылом страсти, если внезапно проведает, что он не помнит, на какой минуте сражения великий некромант махнул рукой в направлении своего правого фланга, а также – с какой целью. И упаси вас боже предположить, что это у него разыгрался насморк вследствие аллергии на спертый воздух или нетопырей и он просто доставал носовой платок.
Стада разъяренных минотавров, забыв о правилах приличия, этике и морали, затопчут всякого невежду, кто осмелится сказать, что не знает имени Такангора Топотана.
Дикие троглодиты растащат вас на запчасти в сырых и темных пещерах Сэнгерая, когда вы не вспомните, что увенчанный неувядающей славой Карлюза Гогарикс носил прозвище Агигопс.
Разгневанный голем обрушит на вас все, что может обрушить разгневанный голем (ох, как много он может обрушить, уж поверьте), если вы, паче чаяния, не назовете девиз на штандарте детского истребительного батальона скелетов, который многое сделал для того, чтобы переломить ход великого сражения у стен Кассарии.
Ни один футачик не возьмется передать ваше послание, если вы подтвердите, что вам безразлично, в каком почтовом отделении работал грифон Крифиан до своего вступления в ряды кассарийской армии.
Вас никогда не изберут членом клуба «Хмельной кентавр», пусть даже вы способны выпить три порции «Грез ундины в устье ручья при полной луне» и не потерять устойчивость, если вы не помните полный текст боевого гимна роты «Пучеглазых бестий» – «Ни дня без коварства».
Не едать вам сочных свиньи отбивных во всем Ниакрохе, если вы не подняли первый тост за великих хряков Бумсика и Хрюмсика.
И уж точно вам не подадут кувшина с освежающей бульбяксой в таверне «На посошок», если станет известно, что вы не восхищаетесь бессмертным подвигом хлебопекарной роты и не назвали своего первенца в честь самого отважного из трактирщиков и булочников.
Но даже если все вышеперечисленные ужасы не произвели на вас должного впечатления, все равно читайте внимательно и хорошенько запоминайте.
Ведь пути всевышние неисповедимы, и однажды вы можете столкнуться на узенькой дорожке с мадам Мунемеей Топотан. А на этот случай лучше выучить назубок нашу историю, потому что, как утверждают знающие существа, даже если вы ухитритесь снова собрать в одном месте детский истребительный батальон, полк «Великая Тякюсения», кассарийского некроманта и его непобедимого голема, Такангора и Карлюзу Агигопса, доктора Дотта, неотразимого в черном халате, Птусика, Крифиана и Бургежу, ополчение Виззла и самих Бумсика и Хрюмсика, – даже они все не спасут вас от ее гнева, если вы ошибетесь в фактах или датах. Прислушайтесь к мнению героев.


Глава 12

Достоверно известно, что в ту минуту, когда генерал да Галармон пытался добиться личной встречи с его величеством Юлейном Благодушным, дабы объяснить последнему неизбежность разгрома королевской тиронгайской армии; когда от казарм, расквартированных в Булли-Толли, уже спешили кавалеристы с пикинерами по двое на коне; когда граф да Унара отдавал последние распоряжения главному бурмасингеру Фафуту, в кассарийском замке были готовы к выступлению.
Дорабатывались последние штрихи: Альгерс застегивал ремешки на шлеме Такангора; Бургежа – с полной котомкой письменных принадлежностей за спиной – затачивал сорок седьмой карандаш; мадам Мумеза прихорашивалась перед зеркалом; князь Мадарьяга запасался выпивкой на длинную ночь в тылу врага, памятуя о том, что закуска его ждет в неограниченных количествах.
Дотт трогательно прощался с девицей с топором в спине; с девицей с петлей на шее; с благообразной дамой, которая держала отсеченную голову в руках и все время нервно поправляла на ней завитые локоны; с печальной бледно-зеленой утопленницей в венке из водяных лилий и еще тремя или четырьмя дамами сердца попроще и поскучнее.
Думгар уже выступил на отведенные ему позиции, чтобы не торопиться и не затоптать ненароком своих же в горячке наступления.
Кентавры жизнеутверждающе допивали бочонок бульбяксы, утверждая, что перед боем всем копытным положено по традиционной антиспотыкательной кружке на копыто.
Гописса говорил речь хлебопекарной роте; Птусик и Крифиан кружили в разведке над замковым шпилем; детский истребительный батальон скелетов ругался из-за того, кто будет нести штандарт и знамя. Полк «Beликая Тякюсения» построился у замковых ворот. Бумсик и Хрюмсик жалобно похрюкивали, предчувствуя, что вот-вот и можно будет пошалить и порезвиться, и никак не могли понять, отчего эта желанная минута еще не наступила.
Карлюза, поминутно поднимая падающее забрало на шлеме, уточнял у всех и каждого, неужели-таки нет – не производят во всем Ниакрохе кольчужные береты с ушками.
Зелг тренировался совершать величественное мановение рукой.
Такангор отдавал многоногу шеф-повару последние указания:
– Будет подано три знака сигнальными светлячками. Сразу после второго, голубчик, и поднеси мне полное блюдо блюваблей. Самых отборных, слышишь меня. И свеженьких.
Покинув страдающих дам на полувздохе, доктор Дотт коршуном ринулся к минотавру:
– Ты будешь есть блювабли?! Перед сражением?! Безропотный многоног закрутил щупальца гордиевыми узлами в немом крике.
– Поднеси как раз после вторых сигнальных светлячков, – втолковывал Такангор. – А аккурат после третьих сунь их мне под нос, понял?! И сам сразу посторонись.
– Да что с тобой? – заволновалось привидение.
– Тихо! – рявкнул минотавр. – Это мое секретное оружие. Ну что, все готовы?
– Все, – откликнулся Иоффа.
– Тогда по местам.
– Ваше высочество! Будете ли вы говорить напутственную речь своим войскам?
– Знаете что, генерал, – улыбнулся Зелг, – войска поведете вы, а я буду всего только первым и, обещаю, самым отважным из ваших подчиненных. Поэтому речь говорить вам.
– Слушаюсь, ваше высочество!
Такангор выпрямился, набрал полную грудь воздуха и произнес:
– Господа! Свобода и честь – самое главное сокровище, потому что их нельзя отнять, их можно только потерять. Но мы – мы не потеряем. Король хочет отобрать у вас землю Кассарии. Великие воины говорят, что можно отобрать землю, на которой мы живем, но нельзя отобрать землю, в которой нас похоронят! Не бойтесь смерти! Раз в жизни через это нужно пройти! Эту речь, – пояснил честный Такангор, – я еще в детстве вычитал в трудах великого полководца древности Тапинагорна Однорогого и с тех пор мечтал ее произнести перед большим количеством слушателей. Спасибо за внимание. А теперь – полная тишина. Подать первый сигнал!
Шустрый нетопырь метнулся к ближайшему болоту, и спустя несколько мгновений в черное безлунное небо взмыл сверкающий шар: то летели плотной толпою самые крупные и яркие светлячки, каких только смогли отыскать лешие во владениях да Кассара.
Повинуясь этому сигналу, отряд летучих мышей и только-только прибывшее из соседнего леса подразделение мороков в количестве трех единиц бесшумно понеслись в сторону вражеских войск.
С едва слышным скрипом опустился подъемный мост, и некто невидимый распахнул ворота во всю ширь, выпуская передовые отряды Кассарии.
В первой шеренге упруго шагал огромный минотавр в шикарном черном панцире, на котором некий устрашающего вида демон разинул пасть, и в сверкающем шлеме, украшенном затейливой чеканкой и черной эмалью. Свой боевой топор он нес на плечах, и свет неярких звезд отражался от широкого лезвия. Впереди трусили Бумсик и Хрюмсик, крутя хвостиками и пятаками в нетерпении. Рядом семенил многоног с блюдом, под крышкой которого до поры до времени таились необъяснимые секретные блювабли.
Минотавр был настолько высок и могуч, что его рога, перед битвой покрытые красным лаком, находились на одном уровне с рогами, которыми был украшен шлем кассарийского некроманта. Зелг ехал верхом на могучем боевом коне знаменитой амарифской породы, с двуручным мечом Узандафа поперек седла и черным знаменем Кассарии в руке и при всей своей скромности понимал, что выглядит весьма импозантно в вороненых доспехах, тяжелом темно-лиловом плаще, старинном черепе-шлеме и, что немаловажно для создания имиджа, с такой армией за спиной.
По левую руку от герцога шли три диковинных существа, покрытые чешуей, но с серебристо-пепельной шерстью на загривке, остроухие, с ярко-желтыми, светящимися в темноте глазами, более всего похожие на помесь великана, волка и крокодила, – кассарийские оборотни Иоффа, Раван и Салим. Рядом с ними важно плыл кожаный халат, в котором все лично заинтересованные могли обнаружить бесстрашного доктора Дотта.
Справа от Такангора находился Альгерс, которого вполне можно было принять в ночи за закованную в железо башню. На согнутой левой руке титан нес знаменитый Кричащий Щит, а в правой – булаву.
Полк «Великая Тякюсения» шел за предводителями, тихо стуча костями при каждом шаге. Барабанщики крепко держали свои палочки, дожидаясь сигнала; знаменосец еще не развернул знамени с вышитым на нем девизом «Жить вредно».
Детский истребительный батальон бежал следом, таща штандарт с надписью «В ребенка стрелять и король не посмеет».
Сзади двигались медлительные отряды тяжелой пехоты – дендроидов, кобольдов и гномов.
Правый фланг защищали кентавры, а левый уже занял Думгар и диверсионный отряд в составе Ианиды и Мумезы. Их тылы должна была прикрывать хлебопекарная рота под командованием Гописсы. Туда же отправили и Карлюзу на маленьком ослике, невзирая на протесты первого и при полной поддержке второго.
Над ними плавно парили орды нетопырей, предводительствуемые Крифианом и тремя офицерами-мороками.
Когда в ночном небе запылал второй сигнальный шар, на сей раз образованный толпой синих светлячков, его непременно должны были заметить гвардейские караулы, которые предусмотрительный Ангус да Галармон расставил по всему периметру военного лагеря, ожидая от неприятеля любых сюрпризов в эту последнюю ночь перед новолунием, когда силы Тьмы, как известно, сильнее всего.
Дело было вовсе не в суевериях: просто генерал и сам воспользовался бы таким беспроигрышным вариантом, дабы посеять панику в рядах противника. И потому гвардейцам был отдан строжайший приказ бдить и глаз не сводить с замка и ближней рощи, куда каждый час высылать конные разъезды; и особое внимание уделять широкой равнине, которая словно и была при сотворении мира задумана как арена для грядущих сражений. Равнина носила жизнерадостное название Приют Мертвецов, и генерал принял все меры, чтобы она не оправдала этого названия в отношении его армии.
Он вывел на левый фланг баллисты и катапульты, расположив их таким образом, чтобы они могли простреливать всю территорию равнины. Он удвоил охрану возле метательных орудий. Посадил на гауптвахту офицера, которого застал на краю рощицы любующимся тихой и теплой ночью. Вдрызг разругался с графом да Унара, который отказывался верить в серьезность предстоящего столкновения.
Он даже рискнул прервать сладкий сон его величества Юлейна, рискуя карьерой во имя долга.
Справедливости ради нужно сказать, что Ангус да Галармон был хорошим противником, достойным и «правильным», как часто потом говорил Такангор. Беда генерала заключалась в том, что он был одинок в своих опасениях, а также в том, что даже он, со всей своей предусмотрительностью и осторожностью, не мог предвидеть многие события.

Война состоит из непредусмотренных событий.
Наполеон I

Итак, сигнальные светлячки синего цвета взмыли ввысь в тот момент, когда армия Кассарии уже достигла середины равнины. Как бы тихо ни передвигались войска, их уже должны были обнаружить разведчики или караульные, тем более что сияющий в небе шар беспощадно высветил это грозное море, этот вал нападающих, но некому было доложить Галармону об атаке.
Князь Мадарьяга не зря назывался Королем Ночи.
Это была его стихия, его вотчина, в каком-то смысле его верная и покорная раба. Могущественный в дневное время, ночью он становился несокрушимым, недостижимым для остальных существ. Волки и летучие мыши, крысы и змеи, ненастье и туманы, жизнь и смерть были беспрекословно подчинены ему в эту пору. Красноглазый веселый хищник на легких цыпочках, без шума и пыли смахнул гвардейские караулы и теперь поджидал у рощицы конный разъезд, потягивая из серебряной фляжки коктейль, замешенный на драконьей крови. Его острые уши поворачивались, чутко ловя каждый звук. Он слышал, как сотрясается земля под тяжкой поступью Думгара, и готовился встретить голема, чтобы проводить его к метательным орудиям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49