Сперва меня увидели малыши - они в страхе разбежались. Потом мальчики
постарше и мужчины стали несмело по одному подходить ко мне, разглядывать,
показывать на меня пальцами. Я слышал, как они шептались. Язык их был
похож на тот, на котором говорят племена пустынь и на котором часто
говорят в приграничных землях нашей страны. Я хорошо понимал их. Кое-кто
считал, что я - демон, другие, что я - потерпевший кораблекрушение пират,
кто-то считал, что я - разбойник. Я спросил их:
- Есть ли здесь место, где я могу получить еду и ночлег?
Они все засмеялись. Может мое произношение показалось им варварским?
Потом одна из женщин указала на маленькое здание с белыми стенами, которое
было не такое неказистое, как все остальные. Ветерок донес оттуда запах
пива. Таверна, сообразил я.
Когда я подходил к дверям таверны, вышла женщина и посмотрела на меня.
Она была высока ростом и хороша собой, глаза ее глядели прямо в глаза
собеседнику. Тело у нее было сильным, плечи почти мужской ширины. Секунду
она смотрела на меня, потом с силой захлопнула дверь прямо у меня перед
носом. Я услышал звук задвигаемого засова.
- Подожди! - воскликнул я. - Все, что я прошу - ночлег на одну ночь!
- Не здесь, - ответила она изнутри.
- Где гостеприимство? Что тебя так напугало? Послушай, женщина, я тебя
не обижу!
Молчание. Потом она сказала:
- У тебя пугающее лицо. Лицо убийцы.
- Убийцы? Да нет же, женщина, я не убийца, я просто усталый путник. Да
открой же! Открой!
При всей моей усталости мною овладела ярость. Я поднял свой посох и
воскликнул: - Открой, или я разобью дверь!
Я заколотил в дверь и услышал, как она трещит. Тут я услышал, как
открывается засов. Дверь открылась, она стояла передо мной и совсем не
казалась испуганной. Челюсти ее были сжаты, руки сложены на груди. В ее
глазах пылала ярость ничуть не меньше моей.
Она резко спросила:
- Ты знаешь, во что встала бы новая дверь? По какому праву ты стоишь
здесь и барабанишь?
- Я ищу, где бы переночевать, а люди сказали мне, что тут таверна.
- Так оно и есть. Но я не обязана пускать каждого
встречного-поперечного бродягу с бандитской мордой.
- Ты меня обижаешь, и напрасно. Я не бандит, женщина.
- А почему у тебя в таком случае такое лицо?
Я сказал ей, что прошел долгий путь, и он оставил на мне свой
отпечаток, но я вовсе не бандит. Я вынул из-за пояса несколько кусочков
серебра и показал их.
- Если ты не позволишь мне переночевать здесь, то не продашь ли ты мне
на худой конец кружку пива?
- Входи, - нехотя пригласила она.
Я вошел внутрь. Она закрыла за мной дверь.
Внутри было прохладно и сумрачно. Я протянул ей один из кусочков
серебра, но она отмахнулась:
- Потом, потом. Я совсем не так охоча до твоего серебра, как тебе
кажется. Ты кто, путник? Откуда идешь?
Я думал было назваться вымышленным именем, но для этого не было никакой
причины.
- Я - Гильгамеш, - сказал я, ожидая, что сейчас она расхохочется мне в
лицо, как если бы я сказал "Я Энлиль" или "Я Ан, небесный отец". Но она не
засмеялась.
Она посмотрела на меня пристально и внимательно. Я почувствовал ее
душу, сильную, теплую, добрую. Чуть погодя я спросил:
- Ты обо мне знаешь?
- Все знают имя Гильгамеша.
- А что, Гильгамеш - убийца?
- Он царь в Уруке. У всех царей руки в крови.
- Я убил демона в лесу, это верно. Я убил Небесного Быка, когда богиня
выпустила его на волю, чтобы разрушить город. Я отбирал и другие жизни,
когда это было нужно, только тогда. А ты закрыла передо мной двери, словно
я разбойник с большой дороги.
- Да, но Гильгамеш ли ты? Ты просишь меня поверить в невероятное,
странник!
- А почему ты сомневаешься в моих словах? - спросил я.
Она медленно сказала:
- Если ты и впрямь Гильгамеш из Урука - а по твоему росту, по твоим
манерам я полагаю, что это может быть и правдой, - почему же щеки твои
запали и исхудали, лицо твое столь измучено, и весь ты задубел от жары,
холода и ветра? Разве это царская жизнь? И одет ты в грязные тряпки. Разве
это одеяние царей?
- Я долгое время скитаюсь, - ответил я. - По Эламу на севере, в земле,
именуемой Ури, в пустынях, я перешел через гору, называемую Машу. Я и
кажусь тебе потрепанным и уставшим, потому что долог мой путь. И все-таки
я Гильгамеш.
Она покачала головой.
- Гильгамеш - царь. Цари владеют миром. А ты человек, которому горе
проело кишки и печаль изгрызла сердце. Это нетрудно заметить.
- Я все-таки Гильгамеш, - ответил я.
В ней была сила и теплота, и я рассказал ей, почему я отправился
бродить. За кружкой пива я рассказал ей про Энкиду, моего брата, моего
друга, которого я так любил, который гнался за диким козлом пустынь и
пантерой степей. Я рассказал ей, как мы жили бок о бок, как мы охотились
вместе, как вместе боролись и пировали, как пережили вместе столько
опасных приключений. Я рассказал ей, как он заболел, как он умер. Я
рассказал ей, как я скорбел по нему.
- Его смерть лежит на мне тяжким грузом, - сказал я. - Это была самая
большая потеря. Как могу я быть в мире с миром и с самим собой? Мой друг,
которого я любил, превратился в глину и прах!
- Твой друг умер. Ты уже оплакал его, теперь забудь о нем. Никто не
скорбит так, как ты.
- Ты не понимаешь.
- Тогда объясни мне, - сказала она и снова налила мне пива.
Прежде чем заговорить, я сделал глоток пенящегося сладкого напитка.
- Его смерть поселила во мне страх моей собственной смерти. И вот,
боясь смерти, я блуждаю из страны в страну.
- Нам всем предстоит умереть, Гильгамеш.
- Вот это я только и слышу, снова и снова. От женщины-скорпиона в
горах, от бога Уту на небесах, теперь еще и от тебя. Неужели это так?
Неужели я должен лечь, как Энкиду, чтобы никогда-никогда больше не
подняться?
- Такова наша доля, - сказала она спокойно.
Я чувствовал, как во мне нарастает горячий гнев. Сколько раз я слышал
эти слова: такова наша доля, такова наша доля, такова наша доля - эти
слова начинали звучать у меня в ушах как блеянье овцы. Что же, я один
решил бросить вызов смерти?
- Нет! - закричал я. - Я это не приму! Я буду ходить по земле, пока не
узнаю способа избежать смерти!
Хозяйка таверны подошла ко мне и стояла, глядя на меня сверху вниз. И
снова я почувствовал ее силу и нежность. В этой женщине чувствовалось
присутствие богини, в ней была великая материнская сила. Она мягко
сказала:
- Гильгамеш, куда ты бежишь? Гильгамеш, ты никогда не найдешь той
вечной жизни, которую ищешь. Как ты не можешь этого понять? Когда боги
создавали человека, они тогда же создали и смерть. Смерть они выделили для
нас, а жизнь приберегли для себя.
- Нет, - пробормотал я. - Нет и нет.
- Такова наша доля. Забудь о своих поисках. Живи как следует, живи,
пока живой. Пусть твой живот будет набит вкусными яствами. Веселись день и
ночь. Пой и танцуй, веселись и ликуй. Отбрось эти тряпки и пусть одеяния
твои будут чисты и нарядны. Вымой волосы, тело, всегда будь свежим, чистым
и ясным. Люби и лелей малышку, что держит тебя за руку, люби и лелей жену,
что радуется твоим объятиям. Это ведь тоже наша доля, Гильгамеш. И это
единственный правильный путь: живи радуясь, пока у тебя еще есть жизнь.
Прекрати свои поиски.
- Не могу успокоиться, - сказал я.
- Сегодня ты успокоишься и отдохнешь.
Она заставила меня подняться. Она была такая высокая, что почти
доходила мне до груди.
- Меня зовут Сидури, - сказала она. - Я тихо живу у моря, и иногда
странники приходят в мою таверну. Я привечаю их, любезна и ласкова с ними,
ибо таково мое предназначение на земле. Что мне делать, как не привечать
усталых путников? Пойдем со мной, Гильгамеш.
Она выкупала меня и подрезала мне волосы и бороду, приготовила мне еду
из ячменя и тушеного мяса, а вместо пива мы пили вино чистого золотого
оттенка. Потом она уложила меня на своем ложе, растирала и гладила меня до
тех пор, пока не осталось ни следа от моей усталости. Я провел ночь в ее
объятиях. Давно никто не держал меня так в объятиях. Ее тело было теплым,
грудь полной, кожа - нежной. Я потерялся в ней. Иногда так хорошо потерять
себя таким образом. Еще до зари я проснулся, и почувствовал -
беспокойство, хотя возле меня была Сидури. Я сказал ей, что должен идти. И
опять она сказала ласково, с нежным упреком:
- Гильгамеш, Гильгамеш, куда же ты бежишь?
- Я хочу пойти в Дильмун, говорить с Зиусудрой.
- Он тебе не поможет.
- Я все равно пойду.
- Переезд через море сложен и труден.
- Не сомневаюсь. Скажи только, как туда попасть.
- Почему ты думаешь, что найдешь Зиусудру, даже если попадешь в
Дильмун?
Я ответил ей:
- Потому что я царь Гильгамеш. Он примет меня. Он поможет мне.
- Да не существует твоего Зиусудра, - сказал Сидури.
С грубым смехом я ей ответил:
- Хочешь, чтобы я этому поверил? Сами боги наградили его бесконечной
жизнью и послали его жить здесь, в Дильмуне. Уж это-то я знаю. Почему ты
хочешь меня отговорить, Сидури?
Она произнесла какой-то мурлычущий звук и придвинулась ко мне поближе.
- Останься со мной, Гильгамеш! Живи себе тихо у моря и состаришься в
мире и покое.
Я улыбнулся. Я приласкал ее и попросил:
- Расскажи мне, как добраться до Дильмуна.
Она вздохнула. И через минуту ответила:
- Есть такой лодочник, зовут его Сурсунабу, который служит Зиусудре и
жрецам его. Он каждый месяц приезжает на наш берег, чтобы купить особые
припасы. Мне кажется, он будет здесь через день-два. Когда он приедет, я
попрошу его взять тебя в Дильмун. Может он и возьмет.
Еще три дня я был в таверне Сидури у берегов теплого зеленого моря. Она
ухаживала за мной, как за малым ребенком. Временами я думал, что такая
жизнь на самом деле не так уж и плоха - не думать о завтрашнем дне, живя
только ради удовольствий дня сегодняшнего. Что обещал нам завтрашний день,
кроме тьмы и смерти? На самом деле я конечно не верил, что смог бы так
жить. Не верила и Сидури. На четвертый день, когда я еще спал, она подошла
ко мне и прошептала:
- Проснись, Гильгамеш! Лодочник Сурсунабу приехал из Дильмуна. Встань,
оденься, пойдем со мной на пристань просить его, чтобы он тебя перевез.

33
Дильмун! Святой остров! Рай богов!
Ах, какие сказочные истории рассказывают о Дильмуне все те, чье дело
рассказывать истории и сказки: арфисты, жрецы, сказатели на рынках. Лежит
Дильмун на юге, там нет ни болезней, ни смерти, там все чистое, яркое и
блестящее, там ворон не каркает, а волк не пожирает ягненка. Это жилище
богов: там жил Энки. Нинхурсаг жила там. Вместе они рожали богов и богинь.
Уту всегда улыбается, глядя на Дильмун. Цветы цветут круглый год. Вода в
Дильмуне слаще всех в мире.
Я был там. И я расскажу, какой Дильмун на самом деле.
Это воистину рай. Но рай земной чудесное место, но не без недостатков.
И у него есть своя доля обычных забот. Бывают там дни, когда солнце не
светит. Бывают дни, когда дуют сильные ветры. В Дильмуне человек может и
заболеть, и умереть, и мыши там живут, и они грызут мешки с ячменем, и
мошки кусаются. Там есть нищие, и люди, родившиеся без ног или слепыми. Но
все же это хорошее место. Воздух там горячий и влажный, что для нас
странно, потому что в наших землях горячее время года - очень сухое, и
воздух никогда не несет с собой влаги. Но в Дильмуне воздух влажен все
время, хотя дожди идут редко. Зимой ветер дует с севера и переносится
легче. Это маленький остров, но очень плодородный, на нем много воды,
богатые рощи финиковых пальм. Дома побелены, крыши плоские. Все
процветает.
Великое благо Дильмуна в том, что он стоит в Море Восходящего Солнца.
Они живут торговлей, и живут неплохо. Корабли Дильмуна ходят не только в
те города, что стоят по берегам Двух Рек, но и гораздо дальше - в Мелухху,
Макан и прочие царства, еще более отдаленные, о которых мы в Уруке не
слышали. Через рынки Дильмуна проходит медь маканских шахт, золото
Мелуххи, сырая необработанная древесина отдаленного востока, слоновая
кость и лапис-лазурь из Элама, гранат из далеких земель; а еще все товары,
что выделываются во всех царствах Земли, наша медная и бронзовая посуда и
наши изысканные драгоценности. Я видел в лавках Дильмуна тонкий и гладкий
зеленый камень, который приходит из страны, расположенной и вовсе за краем
земли. Никто не знает, как она называется, но знают, что камень берется
оттуда, и там его выкапывают из-под земли демоны с желтой кожей. Все на
свете, все, что встречается в этом мире и в других неведомых мирах,
проходит через Дильмун и создает его богатство. Если богатство и есть
отличительная черта рая, тогда Дильмун и есть рай. Я могу понять, почему
Энлиль послал Зиусудру в Дильмун в качестве вечной награды. Торговцы
заключают лихие сделки и живут в роскошных дворцах, В один прекрасный
день, как мне думается, какой-нибудь царь, который не понимает, как важен
Дильмун как морской порт для всей мировой торговли, обрушится на него, как
лев, и перережет всех этих лоснящихся купцов, чтобы разграбить сокровища
их складов, что трещат от товаров по швам. Это будет черный день для
Дильмуна. Но пока такой день не пришел, Дильмун останется местом, где
жизнь добра к людям, и простой народ может жить по-царски.
Правду сказать, я недолго был в Дильмуне. Я обнаружил, что Дильмун -
это не обиталище Зиусудры, хотя Зиусудра и впрямь существовал, хотя он
оказался совсем не таким Зиусудрой, каким я его представлял по сказкам и
песням. Это я узнал от лодочника Сурсунабу. Это было первое, что я узнал о
Зиусудре, прежде чем покинуть эти благословенные острова.
Лодочник был худой, жилистый старик, на голове длинные волосы были
собраны в пучок. На нем был клок коричневой ткани на бедрах, и кожа у него
от загара была как дубленая шкура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44