Тот, кто хотел новое платье, уже позаботился об этом, и к Сочельнику платья сшиты, отглажены и отправлены заказчикам. Но предполагалось, что это Рождество я буду справлять как замужняя женщина. У меня полно вопросов, на которые нет ответов. Что случилось с Джоном? Я до сих пор не могу нормально спать с того момента, как он объявился у нашей двери. Если бы я только могла понять, почему он меня бросил, то смогла бы продолжать жить дальше спокойно.Большинство моих друзей пытаются не поднимать эту тему. Наверное, потому что они не хотят смущать меня, но я подозреваю, что они уверены, что есть во мне некий изъян, нечто, из-за чего я сама привлекаю к себе несчастья. Я заслуживаю всего, что произошло со мной. Я своими собственными руками сучу нить своей жизни, и только мне под силу распутать этот клубок.Меня вызывали на допрос в полицию, которая, воспользовавшись всем позором моего положения, добавила мне страхов. Что если они думают, что я знала что-то о делах Джона? Я пригласила единственного адвоката, которого знаю лично, – мужа Арабел, Чарли Дрескена. Он подтвердил мои опасения и сказал, что будет на допросе вместе со мной, и что мне следует держать его в курсе хода следствия. «Тебе не стоит скрываться», – сказал он мне. Возможно, это правда, но почему это единственное, чего мне на самом деле сейчас хочется?Полицейские не рассказали Чарли всех подробностей противозаконных дел Джона, но упомянули, что они были очень серьезными. Полицейские запросили у меня подробный список всех вещей, которые когда-либо Джон мне дарил. Они также потребовали расписание нашей светской жизни, включая времена и места, настолько подробно, насколько я смогу вспомнить. Для меня это не составило никакого труда, потому что с каждого нашего выхода я оставляла какие-нибудь вещицы на память: программка с выступления сестер Макгуайр накануне Нового года; меню из ресторанов; спичечные коробки; нацарапанные на фирменных салфетках стихотворения; даже засушенные розы, сорванные в садике в Монтоке в тот самый день, когда мы впервые занимались с ним любовью. Как невыносимо мне смотреть на все эти вещи.Пока полицейские сопоставляли все полученные сведения, я начала свое собственное расследование. Образ одного человека неотступно преследовал меня на протяжении нескольких последних месяцев. Я часто посещала и полюбила мать Джона, миссис О'Киф, и она в свою очередь привыкла ждать моего прихода. Даже несмотря на то, что она не могла говорить, она была полна сил и отдавала себе отчет во всем, что происходит вокруг нее. Я беспокоилась за нее в выходные. Джон Тальбот все еще в тюрьме, но я сомневаюсь, что ей известно, что с ним стряслось.Когда я иду от железнодорожной станции к входу в «Кридмор», то раздумываю, что буду рассказывать миссис О'Киф. Сегодня в приемной работает уже знакомая мне медсестра, но когда я здороваюсь с ней, вместо того, чтобы помахать мне в знак приветствия рукой, как она обычно делает, она спрашивает:– Чем могу помочь?Меня осеняет мысль, что я всегда приходила сюда вместе с Джоном, поэтому, возможно, она не узнает меня, когда я пришла одна.– Могу я повидать миссис О'Киф?На ее лице вместо дружелюбия появляется обеспокоенность:– Разве никто не сказал вам?– Что? – Мое сердце замирает.– Она умерла.– Когда?– Минутку, я только проверю. – Она просматривает регистрационный журнал. – Сильвия О'Киф умерла шестого ноября.Я не говорю ни слова медсестре, а просто разворачиваюсь к двери. Но прежде чем я смогу уйти, мне необходимо выяснить одну вещь.– Извините, что отвлекаю вас, – поворачиваясь на сто восемьдесят градусов, говорю я. – Но… она была одна?Медсестра протягивает руку и гладит меня по плечу:– Нет, ее славный сын был с ней рядом, когда она умерла.Шестое ноября? Почему Джон не сказал мне, что его мать умерла? Каким надо быть человеком, чтобы скрывать такое?
Сегодня первый день моего возвращения на работу после рождественских каникул. Во время обеденного перерыва я встречаюсь с Чарли Дрескеном рядом с полицейским участком на Шестьдесят седьмой улице. Когда мы входим в участок, Чарли говорит что-то офицеру, сидящему за конторкой. Потом я иду за ним в маленький кабинет, где нас любезно приветствует приятный детектив – итальянец примерно папиного возраста, на его груди приколота карточка с его именем: «М. Каселла». Я начинаю свой рассказ о том, что ходила к миссис О'Киф. Ему уже известно о ее смерти.– Мисс Сартори, как долго вы были знакомы с Джоном Тальботом?– Год.– Вам известно только одно его имя?– А что, есть другие? – в смятении спрашиваю я.– Он использовал пять вымышленных фамилий, но имя всегда оставалось Джон. О'Баннон, Харрис, Эктон, Филдинг и Джексон – вот его фамилии. Словно в детективе, не так ли? – улыбается следователь, но мне совсем не до улыбок. – Хм. Он сказал вам свое настоящее имя.Я не реагирую на замечание детектива, но меня обжигает осознание того, что правдой, которой Джон поделился со мной, было только его имя.– Он жил с вами? – сухо спрашивает детектив.– Мы были помолвлены. Я жила со своей семьей и, кажется, так и проживу до конца жизни, – говорю я ему невинным тоном, чтобы дать ему понять, что никто не смеет меня подозревать в чем-либо, даже если я совсем не умею разбираться в мужчинах.– Вам знакомо имя Пегги Мэнни?– Нет.– Это дочь Сильвии О'Киф. Она не поддерживала отношений с собственной матерью, что было превосходной ситуацией для Джона Тальбота, как вы его называете, чтобы втереться в доверие к миссис О'Киф и завладеть ее деньгами.Я вспоминаю тот день, когда Джон сказал мне, что он – единственный ребенок.– Мистер Тальбот провел несколько последних лет, проматывая состояние миссис О'Киф.– Что?– Джон Тальбот – мошенник, мисс Сартори. Он зарабатывал себе на жизнь тем, что мы называем «кражей по договоренности». Он втирался к людям в доверие и очень скоро начинал с ними какое-нибудь дело. Они ссужали его деньгами, а он использовал их, чтобы вложить в очередное авантюрное предприятие, которое в это время созревало в его голове. Если что-то шло не так, он скрывался. Эта схема работала долгое время, потому что большинству людям слишком стыдно признаваться, что их надули, то есть что они стали жертвами мошенничества.– Вы полагаете, что он мог воровать деньги у собственной матери?Мне в это не верится, потому что я видела, как близки они были. Он любил ее.– Она не была его матерью.– Что? Что же правда из того, что мне известно о Джоне Тальботе?– Тальбот нашел ее в церкви, можете себе представить? Пришел в приход святого Антония, что в Вудбери, и окрутил ее. Она была превосходной жертвой – богатая, одинокая, не поддерживающая отношений с дочерью, нуждающаяся в дружеском общении – поэтому он очаровал ее, сделал себя частью ее жизни. Более или менее она привязалась к нему. Через некоторое время он убедил ее позволить ему распоряжаться ее деньгами. Когда она заболела, он определил ее в «Кридмор». Насколько нам известно, он никогда не наносил ей телесных повреждений, но, надо признать, он хорошо «промыл» ей мозги. Все свои делишки он стал проворачивать в ее доме в Вудбери.– Но он ведь жил в отеле «Карлайл».– Несомненно, он иногда объявлялся там, если у него были какие-то дела в центре города. Угадайте, кто платил за этот номер? Сильвия О'Киф. Вот почему мы просили вас составить список его подарков, потому что есть вероятность, что эти вещи также принадлежат миссис О'Киф. Пегги Мэнни составила список пропавших драгоценностей своей матери.Детектив Каселла протягивает мне список, а я передаю его Чарли. Меня словно ударили, и я закрываю лицо руками.– Понимаю, в это трудно поверить, – пожимает плечами детектив.– Если бы миссис О'Киф не умерла и была возможность и дальше пользоваться ее деньгами, то он был бы богат и счастлив.– И женился бы на мне, – тихо говорю я.– Вам повезло. Как и остальным девушкам, которых ему почти удалось обмануть. Например, Аманде Паркер.– Она-то какое отношение имеет к этому делу?– Тальбот и ее окрутил. Он хотел, чтобы ее отец ссудил его деньгами на строительство домов, которым он собирался заняться. Расследование привело нас на Лонг-Айленд, где сейчас идет застройка…– Джим Лоурел? – тихо спрашиваю я.– Откуда вы знаете Джима Лоурела?– Предполагалось, что Джон купит у него землю в районе застройки. Он сказал, что будет строить для нас дом.– Этому не суждено было случиться. Джим Лоурел прекрасно разбирается в делах. Тальбот сказал ему, что он партнер Дэниела Паркера, и сперва Лоурел подумывал о совместном с ним предприятии. Но потом он понял, что дело не чисто. Тальбот брал у вас какие-либо вещи или деньги?– Почти все мои сбережения. Семь с половиной тысяч долларов.Детектив делает пометку в своем блокноте.– Вам известно, что Джон Тальбот был рядом с миссис О'Киф, когда она умирала? – спрашиваю его я.– Это меньшее из того, на что он способен.– Я думаю, что он был искренне к ней привязан и прекрасно о ней заботился.Детектив качает головой так, словно не может поверить в то, какая же я идиотка.– Мы нашли у него целый склад вещей, множество коробок из магазина «Б. Олтман». Вы работаете там, я прав?– Да. Приглашенные отправляли подарки на адрес магазина.– Так значит, эти вещи… – Детектив протягивает мне еще один список, который я быстро просматриваю.– Да, это подарки на свадьбу. Все они были упакованы и отправлены в Хантингтон к Джону, откуда он должен был перевезти их в наш новый дом.– Итак, эти вещи не были украдены и должны быть возвращены вам.– Мне они не нужны.– Вам решать, но только после того, как мы их вам вернем. По закону мы не можем распоряжаться этими вещами, потому что они принадлежат вам. Вы здесь не единственная, чьи вещи находятся под нашим арестом.Он делает какие-то пометки, а потом смотрит на меня. За все это время он впервые посмотрел на меня дружелюбно.– Возьмите эти вещи. Он задолжал вам.Потом он задает мне еще несколько вопросов, по большей части о тех местах, в которых мы бывали с Джоном.– Дочь миссис О'Киф хочет знать еще кое-что. Дарил ли вам Тальбот платиновое кольцо с бриллиантом в два карата?– В день нашей помолвки.Как бы мне хотелось, чтобы детектив никогда не произносил следующих слов:– Вам следует вернуть его. Оно было украдено у миссис О'Киф и по закону принадлежит ее дочери. Я думаю, не нужно дальнейших пояснений.Чарли кивает мне.– Все в порядке, – гладя меня по руке, говорит он.Я открываю сумочку и передаю детективу кольцо, которое я сохранила в маленькой коробочке. Потом встаю, чтобы уйти.– Если вы нам еще понадобитесь… – начинает детектив.– Позвоните в мою контору.Чарли протягивает мистеру Каселле свою визитную карточку.На улице меня берет такая злость, что я ни о чем не могу думать.– Какая же я дура!– Нет, это не так. Джон Тальбот был выдающимся мошенником, – настаивает Чарли.Мы забираемся в такси и едем, не говоря друг другу ни слова, пока Чарли не просит водителя остановиться рядом с местом моей работы.– Лючия, – говорит он, – забудь его. Ты молодая женщина, ничего хорошего не выйдет, если ты будешь снова и снова переживать из-за того, что случилось.– Спасибо тебе, Чарли, что был сегодня со мной.Когда я вхожу в магазин, даже аромат экзотических духов не может ободрить меня. Рут дожидается меня в «святая святых», у нее наготове чашка горячего кофе и булочки с корицей из «Забара».– Как все прошло?Делмарр выходит из своего кабинета и кивает мне.– Да ну, Рут, – машу я рукой. – Сколько можно повторять одну и ту же историю.– Господи, мне известны все подробности этой истории с Лонг-Айлендом, – вдруг произносит Делмарр.– Что?– Джон Тальбот охотился за деньгами Дэниела Паркера. Пытался взять у него ссуду, а потом получить место в его брокерской фирме. Но Паркер нанял человека, чтобы проверить его прошлое, в котором обнаружилось множество пятен и несовпадений с его рассказами. Им также был необходим полный отчет о состоянии его банковского счета. Прежде чем дело приняло опасный оборот, Тальбот отказался от своей затеи и даже расстался с Амандой. Пытаться провести Дэна Паркера… Чтобы на такое решиться, надо либо совсем страх потерять, либо быть полным идиотом.– Аманду Паркер вызывали для дачи показаний? – спрашиваю я, хотя мне и так известен ответ.– Конечно же, нет. Девушек с Верхнего Ист-Сайда не забирают в полицейские участки, чтобы допрашивать. Ей совсем ни к чему афишировать это дело.– Но все и так знают, – возражает Рут. – Даже газеты об этом пишут.Она протягивает мне статью из утреннего «Джеральда». Заголовок гласит: «ПОЙМАН СВЕТСКИЙ ЛЕВ». Не читая ни слова, я закрываю глаза и отдаю статью Рут.
Когда мне вернули все вещи из списка полиции, включая брошь из морской звезды (принадлежавшую некогда Сильвии О'Киф), осталось еще одно дело, о котором нужно позаботиться, прежде чем навсегда позабыть Джона Тальбота. Мне нужно переговорить с Пэт-си Маротта из ресторана «Везувио».Водитель плутовато ухмыляется мне, когда я забираюсь в его машину с огромной сумкой.– Это мне? – спрашивает он.– Нет, – откровенно говорю я.– Это ведь не труп, а?– Нет, сэр, – начинаю раздражаться я.– Будем сводить с кем-то счеты?– Да, сэр.Я велю отвезти меня в «Везувио». Мне сейчас совсем не до болтовни.Обычно до восьми часов вечера в ресторане мало посетителей, поэтому я решила приехать туда к шести. Когда я открываю украшенную начищенным узором из меди дверь, я не могу не думать, что сегодня первый раз, когда эту дверь для меня не открывает Джон Тальбот.Я стою в проходе и оглядываю темный ресторан, пронизанный запахом табака, сладкого вина и жареных с розмарином ребрышек – наверное, сегодня это специальное блюдо. Пэтси находится там, где всегда, за барной стойкой. Присев на краешек высокого стула, одну ногу он поставил на металлическую перекладину, а другой упирается в пол, словно всегда готов вскочить и побежать на кухню. Бармен, заметив меня, что-то шепчет Пэтси. Тот тушит сигарету и смотрит на меня:– Я знал, что вы придете.– Я не отниму у вас много времени, – говорю я.– Не хотите для начала выпить чего-нибудь? – спрашивает он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38