Поэтому она опять тряхнула головой, одарила его щедрой улыбкой и взмахом длинных ресниц и попыталась выйти из комнаты.
– Минутку. – Хантер стоял, загораживая дверь, и не двинулся с места. – Я хотел вас спросить, не согласитесь ли вы поработать в пятницу вечером. У Аманды Шеридан будет вечеринка. Нам нужна помощь: накрыть на стол и потом прибрать после праздника.
Аманда сделала вид, что раздумывает над предложением. Пристальный взгляд Хантера тревожил ее. Одно дело – притворяться кем-то другим, пока твое настоящее «я» не слишком востребовано. Но сыграть две роли в один и тот же вечер, когда Хантер захочет общаться с настоящей Амандой, – пожалуй, это чересчур!
– Извините, но я не могу, месье Джеймс. Это невозможно. У меня другие планы на пятницу. Но спасибо за предложение.
Уайатт вернулся после второй тренировки с Хантером Джеймсом счастливый. Его рожица расплывалась в улыбке от уха до уха, и он принялся выкладывать новости, едва успев переступить порог:
– Хантер научил меня кидать скользящий мяч! А еще он сказал, что у меня почти идеальный баланс, а это для питчера самое главное. Так что мне нужно выучить еще несколько трюков, поработать над техникой – и я стану лучшим!
Он залез в холодильник и вытащил кувшин с молоком. В другой руке мальчик сжимал кусок яблочного пирога.
– Милый, мы скоро будем есть…
Но Уайатт не слышал. Он налил себе молока, принес тарелку и вилку и с жадностью смотрел на пирог.
– Он сказал, что, когда мне исполнится тринадцать, он научит меня кидать закрученный мяч. И еще он показал, какие упражнения надо делать, чтобы укреплять руки и плечи.
– Это здорово, милый. – Аманда с умилением смотрела, как сын набивает рот пирогом и запивает его молоком. Над верхней губой расцвели пышные молочные усы. – Когда поешь, пойди займись домашней работой. А я буду готовить ужин.
– Ладно, мама. – Он ополоснул тарелку и положил посуду в посудомоечную машину без всяких напоминаний. Потом вскинул рюкзак на плечо и пошел наверх, насвистывая на ходу.
Аманда схватила со стола телефон и набрала номер Хантера. Он ответил быстро, словно ждал звонка.
– Спасибо вам, – сказала она. – Спасибо вам огромное за то, что вы делаете для Уайатта. Я не видела его таким счастливым с того дня… с того дня как ушел его отец.
Они оба помолчали, думая о том, как ее слова похожи на те, что он сказал несколько дней назад, и как порой нелегко приходится их детям. И как это чертовски здорово, что на свете есть такие люди, как Хантер Джеймс, который приносит свет в ее жизнь. Ну и конечно, такие замечательные подруги, как Кэндис и Брук!
– Я рад, что могу помочь, – ответил Хантер. – Уайатт отличный парень. И мне приятно с ним работать.
Аманда счастливо вздохнула. Внутри стало тепло – именно это чувство света и спокойствия все чаще сопровождало ее разговоры с Хантером и даже мысли о нем. Ну, кроме спокойствия, она порой испытывала нечто гораздо более волнующее не только в эмоциональном, но и в физиологическом плане. Вот и теперь – тепло, зародившись в груди и согрев ее, шариком скатилось вниз живота, заставив Аманду заерзать на стуле.
– Я ценю то, что вы для нас делаете, – проговорила она. – Меган и я ждем завтрашнего вечера с нетерпением. Встретимся на вечеринке.
– Мы тоже волнуемся и подпрыгиваем от нетерпения, – сказал он. – Кстати, еще один момент. – Голос Хантера зазвучал обманчиво непринужденно, и Аманда напряглась. – У вас, случайно, нет телефона Соланж?
– Соланж? Нет. – Аманда сглотнула и постаралась, чтобы голос выражал лишь легкое недоумение, но сомневалась, что ей это удалось. – Я даже не знаю, есть ли у нее мобильный телефон.
В пятницу Кэндис накрывала на стол. Она решила, что сегодня состоится не просто ужин, а традиционная еврейская трапеза. Поэтому она застелила стол бабушкиной кружевной скатертью и поставила серебряные подсвечники. Между ними поместила культовую серебряную чашу, которую кто-то из родственников прислал ей в качестве свадебного подарка. Вот только она не могла вспомнить, к какой именно свадьбе.
В кухне на плите доходил до кондиции суп с мацой. Говядина с картошкой и морковкой подрумянивалась в духовке. Рубленая печенка уже готова, и к ней бутылка вина из Израиля.
Она вдохнула вкусные запахи и вспомнила детство, когда по пятницам дом наполнялся предвкушением трапезы и предчувствием праздника. Пятничный ужин проходил как ритуал, пока живы были бабушка с дедушкой. Кэндис и сама не могла понять, почему именно пятничную трапезу она решила сделать средством примирения двух людей, которые очень много для нее значат. Поэтому сегодня гостей будет двое. И они не знают, что их ждет встреча друг с другом.
Дэн появился первым. Он приехал прямо из офиса и потому был в брюках и белой рубашке. Но галстук и пиджак он оставил в машине, рукава закатал и расстегнул пуговицу у горла.
Он поцеловал Кэндис, потом принюхался и закатил глаза. Пройдя за хозяйкой в кухню, Дэн положил на стол коробку шоколадных конфет и бутылку вина.
– Что-то здесь пахнет божественно, – сказал он, Кэндис налила гостю стакан вина и подумала, что вино ему понадобится. Мама вот-вот будет здесь.
– Это говяжья грудинка – традиционное блюдо еврейской кухни, особенно по пятницам. В моей семье его всегда готовят с томатным соусом, но вообще в этом вопросе существует большое разнообразие. Например, мама Нейтана готовила мясо на луковом бульоне. Я так и не смогла с этим смириться – мне казалось, что блюдо приготовлено неправильно. Наверное, надо было попробовать их грудинку до того, как я согласилась выйти замуж за Нейтана. Глядишь, избежала бы массы хлопот.
Дэн сидел за кухонным столом, и видно было, что ему хорошо, и он чувствует себя как дома. «Надеюсь, к концу вечера он не сбежит от меня, как еврей от свинины», – подумала Кэндис.
– Попробуй-ка вот это. – Она водрузила перед мужчиной миску с рубленой печенкой, сама намазала паштет на крекер и внимательно наблюдала за Дэном, когда он отправил его в рот.
Он прожевал, кивнул и вопросительно поднял брови.
– Рубленая печенка, – пояснила она. Дэн кивнул и уже сам намазал второй крекер.
– Вкусно, – пробормотал он. – А кто еще придет на ужин?
Кэндис замешкалась с ответом, не зная, стоит ли предупреждать Дэна о предстоящем ему испытании, когда в дверь позвонили.
– Подожди, я сейчас. – Она метнулась в прихожую. На пороге стояла Ханна с коробкой пирожных в руках.
– Гостей пока мало? – спросила она, подставляя дочери щеку для поцелуя. – На стоянке только одна машина.
Она вошла в дом и принюхалась.
– Ты готовила грудинку? – Мать была удивлена. – Есть повод для такого торжества? – Она задавала вопросы, но не ждала ответов и вошла в кухню впереди Кэндис. – И вообще, я не понимаю, почему нельзя было рассказать мне, кого ты ждешь сегодня в гости…
Она встала на пороге, увидев Дэна. Некоторое время Донован и Ханна смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Этот молчаливый поединок стал действовать Кэндис на нервы, и она сказала, пытаясь обратить в шутку не слишком веселый момент:
– Думаю, вы оба хотели бы знать, чем именно вызвана наша встреча.
Никто из гостей не улыбнулся. Кэндис вдруг очень остро ощутила противоречивость ситуации. Вот ее кухня – такая теплая, уютная, полная вкусных и дразнящих запахов. Здесь нужно болтать, смеяться, пить вино. Но вместо этого в комнате висит гнетущее молчание. «Я смогу разбить этот лед», – пообещала себе Кэндис. Она наполнила бокалы вином и продолжила:
– Я позвала сегодня вас – людей, которых я люблю. Я… – Она откашлялась, пытаясь проглотить комок, вставший в горле. – Мне бы хотелось, чтобы вы узнали друг друга получше. Уверена, если вы хотя бы попытаетесь, то найдется много тем для беседы и отношения могут быть вполне нормальными и даже дружескими.
Ханна и Дэн с недоверием уставились друг на друга, а затем, не сговариваясь, – на Кэндис. На лицах их читалось сомнение.
– Ладно, раз так, то переходим сразу к главному событию – будем ужинать.
Кэндис провела гостей в столовую, усадила за стол и твердо заявила:
– Мама, я прочитаю молитву, а ты переводи.
Ханна посматривала на дверь, словно прикидывая, не лучше ли сбежать, пока дело не зашло слишком далеко. Кэндис испугалась, что мать откажется. Вот просто встанет, скажет что-нибудь резкое и уйдет. Она торопливо схватила спички, зажгла первую свечу и умоляющим голосом спросила:
– Мама? Baruch atah adonai… – Кэндис читала молитву, Ханна переводила. Дэн молча слушал, почтительно стоя подле стола.
Но вот кончилась молитва, и в комнате снова повисло неловкое молчание.
– Теперь мы будем есть и восхищаться моими кулинарными талантами, – сказала Кэндис. Мать двинулась в сторону кухни, чтобы помочь, Но она покачала головой: – Садись за стол, мама. Вы с Дэном должны поговорить и познакомиться как следует. Я сама все принесу.
Она ушла в кухню, но прислушивалась к происходящему в комнате очень внимательно. Несколько раз она слышала голос Дэна, но мать упорно молчала. Когда Кэндис вернулась в столовую, ее гости разглядывали друг друга в недружелюбном молчании. Хозяйка поставила на стол суп, И Дэн несколько оживился.
– Выглядит замечательно! – заметил он. – А пахнет еще лучше. Я всегда хотел попробовать мацу.
Ханна фыркнула:
– Тебе стоило угостить его фаршированной рыбой.
– Он съел рубленую печенку, и она ему понравилась! – гордо объявила Кэндис. – Думаю, не стоит подвергать неофита самым жестоким испытаниям. Он мне нужен живым. – Она села во главе стола, чувствуя себя как представитель ООН в попытке примирить две маленькие, но очень гордые и враждующие нации.
– Каждый мог бы рассказать немного о себе, – предложила она. – Чтобы вы узнали друг друга получше.
Гости, не сговариваясь, уткнулись в свои тарелки.
– Впрочем, сначала можно съесть суп, – пошла на попятный Кэндис.
Все трое дружно принялись за суп.
– Это очень вкусно, – сказал Дэн, покончив с первым. – Просто необыкновенно!
– Суп действительно хорош, – ворчливо произнесла Ханна. – Хотя свежей травки могло бы быть и побольше.
Кэндис заулыбалась, не столько довольная похвалой, сколько тем, что гости сказали хоть что-то. Она постарается, чтобы у этих двоих нашлась общая тема. Для начала подойдет благотворительность – это казалось наиболее очевидным.
– Мама, не помню, упоминала ли я, что Дэн много времени уделяет благотворительности. Уолтер Грин и Тодд Уильямс, – уж эти имена мама знает прекрасно, – сделали пожертвования на программу развития детского бейсбола, которую предложил Дэн.
– Это мило, – ответила Ханна. Тон был ворчливый, но она отвечала! Кэндис воспрянула духом.
– Дэн, расскажи нам немного о своей программе и о той философской подоплеке, которую ты видишь в необходимости развития детского спорта.
Дэн улыбнулся и принялся рассказывать о своей программе. Говорил он хорошо, с душой, с улыбкой – любой скряга согласился бы раскошелиться. Но Кэндис, успевшая неплохо изучить своего мужчину, чувствовала внутри его настороженность и готовность защищаться, вздумай Ханна позволить себе какую-нибудь оскорбительную выходку. Кэндис вздохнула: он не верит в возможность мирного диалога и готов к битве.
Впервые она усомнилась в разумности и плодотворности своей идеи. До сего момента Кэндис была твердо уверена, что если ей удастся свести вместе Дэна и Ханну и заставить их общаться под ее контролем, то они найдут общий язык. Но теперь она имела перед собой прекрасный образчик «холодной войны» и растерялась, не чувствуя в себе сил сломить сопротивление воюющих сторон. Но, не желая сдаваться, она продолжала дирижировать беседой, направляя разговор то в одно, то в другое русло. К концу трапезы, состоящей из трех блюд, Кофе и десерта, ее гости более-менее изложили основные факты своей биографии, политические взгляды и рассказали о своих хобби.
Кэндис чувствовала себя бесконечно усталой. Они не поругались, но и общего языка так и не нашли. Общаться дружески никто не собирался, и она понимала, что военные действия могут вспыхнуть в любой момент. Призрак «холодной войны» по-прежнему витал в воздухе.
И когда Ханна встала и сказала, что ей пора идти, дочь почувствовала огромное облегчение.
Дэн предложил помочь с посудой. Пока они работали на кухне, Кэндис молчала, пытаясь сообразить, что именно следовало сделать по-другому.
– Все оказалось напрасно, – произнесла она, наконец. – Все мои прекрасные Кушанья ничему не помогли.
– Это была достойная попытка, – сказал Дэн, направляясь к двери. Они стояли в холле и смотрели друг на друга. – Я обещаю тебе, что буду и дальше стараться наладить отношения. Но твоя мама не собирается облегчать мне задачу.
– Она видит в тебе угрозу.
– Кэндис, ты должна понять, что дело прежде всего в тебе. Ты должна заставить мать научиться уважать тебя и твой выбор.
– Дело не в том, что она меня не уважает. Она просто одинока и…
– Насколько я вижу, Ханна живет полной жизнью, – заметил Дэн, целуя Кэндис на прощание. – Почему она не хочет позволить тебе делать то же самое?
Глава 24
В пятницу вечером Аманда и Меган приехали к дому Джеймсов за полчаса до начала вечеринки. Фидо приветствовал Аманду с обычным для него энтузиазмом, но Хантер крепко держал пса за ошейник, и тот лишь скреб лапами землю и повизгивал. Сам Хантер и Саманта тоже были рады видеть членов семейства Шеридан, но, как и свойственно людям, проявили гораздо больше сдержанности.
– Не знаю, в чем дело, но Фидо просто обожает тебя… и Соланж. – Хантер взял из рук Аманды тарелки с закусками и водрузил их на стол в кухне. – Ты не находишь, что это несколько странно?
– Конечно, я считаю это странным! Воспитанная собака не должна так себя вести. И я думаю, кто-то должен очень серьезно побеседовать с ним на эту тему.
– Я имел в виду, что он так набрасывается только на двух женщин – все остальные его совершенно не интересуют.
Аманда пожала плечами и, устроившись у стола, принялась раскладывать закуски на подносах.
– Что ж, наверное, это действительно странно, – сказала она с нарочитой небрежностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41