Следующее фото – та же женщина в безошибочно угадываемом интерьере больницы смотрит на личико новорожденного, держа ребенка на руках.
Другой снимок запечатлел всю семью в сборе. Они стояли на фоне стадиона, и Хантер был опять одет в форму, но уже других цветов. И он, и жена держали на руках по маленькой девочке.
На последнем снимке та же темноволосая и темноглазая женщина, пусть и значительно старше. Она была по-прежнему красива, и глаза ее и улыбка говорили о том, что она счастлива.
Та же самая фотография – видимо, один из лучших снимков их мамы – нашлась на ночном столике Джулии. Аманда вздохнула: девочки смотрят на эти фото с утра и, закрывая глаза на ночь, прощаются с мамой.
Она загружала стиральную машину и пыталась представить себе, как семья Джеймс жила, когда они были все вместе. «Были ли они счастливы? Если судить по фото, то да. Но что такое фото? Лишь мимолетный миг, запечатленный по прихоти фотографа. Был ли Хантер верен своей темноволосой жене? Если бы она не умерла, мог бы он предать ее, как Роб предал меня и детей? Или они просто жили бы долго и счастливо?»
Она вошла в хозяйскую спальню и услышала Звук льющейся в ванной воды. Мысли Аманды приняли совершенно другое направление. Невозможно не думать о мужчине, который спит в этой постели. Вот смятая подушка… спит ли он в пижаме или без всего? Одернув себя, Аманда торопливо занялась перестиланием кровати. Однако мысли ее все время возвращались к хозяину дома, который прямо сейчас стоит под душем. Уж точно совершенно голый. И вода течет по его сильному телу.
Она все еще возилась с кроватью, когда звук воды смолк – Хантер выключил душ. Вот хлопнула дверка душевой кабины. Наверное, он оборачивает полотенце вокруг своего большого тела. Все еще обнаженного и покрытого капельками воды…
Аманда почувствовала, что сердце ее бьется слишком быстро, а губы пересохли. «Это надо прекратить, – сказала она себе. – Нельзя предаваться подобным фантазиям». Но женщина просто не могла думать ни о чем другом. Руки слушались хуже обычного, и она поняла, что дрожит. Да, тут даже Соланж не поможет, потому что на самом деле нет никакой дерзкой и самоуверенной француженки, а есть лишь Аманда Шеридан, у которой давно не было мужчины… и которая за последние восемнадцать лет видела голым только одного человека – своего мужа.
Снаружи – слава Богу, что снаружи! – залаял Фидо. Судя по беспорядочному лаю, увидел кошку. Телефон на прикроватном столике зазвонил, и Аманда услышала, что Хантер заторопился: звуки в ванной стали громче и активнее.
И тут она сообразила, что сейчас дверь ванной откроется, и Хантер Джеймс поспешит к телефону. И совершенно не факт, что он будет одет. То есть, скорее всего, он выскочит из ванной голым.
Она застыла на месте, лихорадочно раздумывая, куда бы спрятаться, и больше всего на свете желая стать невидимкой.
Но дверь ванной уже распахнулась, и она услышала шаги. Тогда Аманда зажмурилась и спрятала лицо в простыни, которые держала в руках. Мимо прошел кто-то большой, и на нее пахнуло запахом мыла и одеколона. Телефон замолчал на полузвуке, и голос Хантера сказал:
– Да, я слушаю.
Он стоял прямо позади нее. Аманда по-прежнему пряталась за простынями и понятия не имела, что делать. В голове не было ни одной мысли.
– Привет, Марти, да. Конечно, у меня есть расписание игр. Я тебе передам его по электронной почте. Разумеется.
Он немного помолчал, слушая собеседника, потом произнес:
– Хорошо. Но не прямо сейчас. У меня есть еще одно дело.
Аманда, глаза которой были по-прежнему крепко-накрепко зажмурены, уловила насмешливое удивление, прозвучавшее в голосе Хантера. Должно быть, он находился в недоумении, почему это его французская горничная прячется за простынями, не в силах взглянуть на него. А вот какое дело он, интересно, имел в виду? Она попятилась, но с закрытыми глазами потеряла ориентацию и врезалась в стену.
Минуточку, это не стена – это тело, твердое и лишенное одежды.
Аманда замерла, чувствуя себя страусом, спрятавшим голову в песок.
Звук телефонной трубки, которая вернулась на место. Потом Хантер взял ее руку и осторожно потянул вниз, открывая испуганное лицо. Аманда, вдохнув его запах, открыла глаза. Взгляд ее уперся в обнаженный мужской торс. Загорелая кожа покрыта капельками воды. Он же только что вышел из душа, и пахнет от него прохладным одеколоном – откуда этот жар? От мужского тела или это просто ее собственная кровь готовится закипеть?
– С вами все в порядке? – Зеленые глаза были внимательны и излучали дружелюбие и… и?
Она не могла оторвать взгляд от его тела – идеально вылепленное, полутени залегли там, где выступают мускулы. Наверное, внутри его вмонтирован какой-нибудь супермощный магнит, который притягивает женщин.
Позабыв о Соланж и о том, кто она и где, Аманда сделала шаг навстречу, думая только о том, что надо положить руки на эти мышцы и почувствовать ладонями прохладу капелек воды и тот жар, что идет изнутри.
Глава 16
Никогда прежде она не испытывала такого притяжения, такого желания, такой полной дезориентации. Случившееся было как удар по голове. Как наваждение… Вероятно, именно так чувствовал себя Роб, когда первый раз увидел Тиффани.
Эта мысль привела ее в чувство. Вдруг вернулись звуки и мысли, и, вскрикнув, Аманда отпрыгнула прочь, пытаясь увеличить расстояние между собой и соблазном.
Теперь она могла разглядеть Хантера с некоторого расстояния, и взгляд ее скользнул вниз по его мощной груди: плоский живот, дорожка светлых волос, ведущая… ведущая к джинсам!
Аманда не была католичкой, не была француженкой, да и просто набожной тоже никогда не была. Но тут она осенила себя крестным знамением и выдохнула:
– Слава тебе, Господи!
– С вами все в порядке? – Он внимательно смотрел на нее, и Аманде не нравился этот задумчивый и проницательный взгляд.
– Oui, месье. Простите! Боже, у меня чуть сердце не остановилось!
Мистер Джеймс смотрел с недоумением.
– Простите, – сказал Хантер Джеймс. – Я ждал звонка, это бизнес, и не думал… Простите, если напугал вас.
Он отступил, показывая, что не представляет для нее угрозы.
Аманда задумчиво смотрела на него. Она ужасно хотела знать, каким бизнесом он занимается теперь, когда ушел из профессионального спорта. Хотела знать, как он себя чувствует в роли отца-одиночки, умирала от желания узнать, каковы на вкус его поцелуи.
Надо убираться из комнаты и прекратить эту странную и весьма затянувшуюся сцену.
– Думаю, это я виновата. Еще раз прошу месье простить меня. – Аманда пятилась из комнаты, прижимая к груди кучу постельного белья.
И тут она даже не покривила душой. Она виновата в том, что приняла одетого мужчину за обнаженного, перепутала клиента с привлекательным мужчиной… Господи помилуй, да она чуть не бросилась на шею мужику, который всего-то и сделал, что ответил на телефонный звонок.
«Если я собираюсь работать в этом доме и дальше, – сказала себе Аманда, – нам с Соланж придется взять себя в руки и не терять головы при виде мистера Джеймса».
– Что-то я ничего не понимаю… То есть ты хочешь сказать, что он все-таки не был голый?
Субботний день был в разгаре. Аманда и Брук сидели за стеклянным столом в зимнем саду дома Кэндис. Хозяйка подавала горячее, Брук открывала вторую бутылку шардоне.
Аманда сунула в рот последний крекер с чеддером и замотала головой. Прожевав, сказала:
– Не был. Но мне потребовалось какое-то время, чтобы это заметить. Понимаете, кровь бросилась мне в голову, и я ничего не соображала.
Подруги расхохотались.
– Охотно верю, – воскликнула Брук. – Если судить по твоим рассказам, Хантер Джеймс – это нечто особенное!
– Ох, он на меня так странно действует… Словно я и есть Соланж, которая готова прыгнуть в его постель, вместо того чтобы застилать ее. Мне придется, как следует присматривать за этой легкомысленной особой. – Аманда отпила вино и принялась лихорадочно подыскивать новую тему для разговора. – У тебя очень красивый дом, Кэндис. Впрочем, нет, красивый – это слишком бледно. Дом шикарный! Ты давно здесь живешь?
– Два года. Первый из них жила здесь вместе с мужем, а второй год – одна. – Кэндис погладила матовую поверхность стола и устремила задумчивый взгляд в сад. – Честно сказать, я сопротивлялась, как дикая кошка, когда Нейтан объявил мне, что мы будем жить в пригороде. Я почему-то думала, что тут такие старые домики и народ живет пенсионного возраста. А уж моя мать так просто была в шоке. Но дом оказался абсолютно новым, и я вложила в него много сил. В том числе и душевных сил. А потом, при разводе, я оставила его себе. Просто почувствовала, что не могу больше начинать все заново. Все сначала…
– И ты не скучаешь по Бакхеду? – спросила Брук, имея в виду самый дорогой и престижный район, расположенный практически в черте города и заселенный богатыми и знаменитыми людьми.
– Время от времени я езжу туда, хожу по магазинам, встречаюсь со знакомыми и друзьями. Или когда меня призывает ее величество Ханна Блум. – Кэндис пожала плечами, но Аманда видела, что, несмотря на легкость тона, она говорит серьезные и важные для нее вещи. – В любом случае я начала привыкать к жизни за городом. Пригород имеет свои плюсы. Я даже готова примириться с походами на бейсбольные матчи, особенно теперь, когда у меня появились вы и я больше не чувствую себя там такой одинокой.
Аманда кивнула, в который раз, с удовольствием оглядывая огромную комнату. Сквозь стеклянные стены зимнего сада солнце щедрыми потоками вливало в дом свои теплые лучи. Яркие пятна клумб в саду радовали глаз.
– М-да, – сказала Аманда. – Этот дом требует немалых денег. Впрочем, как и мой. А потому поговорим о деньгах. Я тут просмотрела свои счета и поняла, что должна зарабатывать больше. Сейчас я убираю у Менковски по понедельникам, у Хантера Джеймса по вторникам, у Сильвии Хардуэй по средам и у Сьюзи Симмонс по пятницам. – Она вздохнула, еще раз сложила в уме все свои заработки, вычла процент, который платила Кэндис, и продолжила: – Я зарабатываю меньше тысячи девятисот долларов в месяц. Этого не хватит даже на оплату дома, а ведь мне нужно еще кормить и содержать детей. Я уж и думать боюсь о том, что будет, если случится что-то непредвиденное, требующее расходов.
– А ты справишься, если возьмешь еще клиентов? – спросила Брук.
– Конечно! Я уже приноровилась и теперь вполне могу обрабатывать по два дома в день пять дней в неделю. А если подумать, то еще и субботу утром.
– Я с легкостью найду тебе клиентов, Аманда, – сказала Кэндис. – Спрос на прислугу огромен, а уж на Соланж так тем более. Но это очень большая нагрузка. И ведь тебе нужно оставить хоть немного времени на себя. Когда, скажи на милость, ты собираешься жить?
– Я справлюсь, – настаивала Аманда, сделав вид, что не услышала вопроса про личную жизнь. – Я должна, и я справлюсь.
– Это не так просто, – отозвалась Брук. – И вот что я хочу предложить. У меня отложены кое-какие деньги – просто на всякий случай… на будущее. Давай я одолжу тебе сумму, которая позволит взять тайм-аут и как следует обдумать положение вещей… может, подыскать другие варианты заработка. Деньги просто лежат в банке. Совершенно без движения. Я буду рада, если они пойдут на благое дело. А когда дела твои пойдут в гору – вернешь долг.
– Могу присоединиться к предложению Брук, – подхватила Кэндис, с тревогой глядя на Аманду. – Хорошо, хорошо, я тебя понимаю – не всё любят делать долги. Тогда позволь мне рассматривать это как инвестицию. Смотри, можно создать собственную фирму: придумать звонкое название, нанять людей тебе в помощь. Это более эффективно. Если дело пойдет – хорошо. Нет – у тебя, по крайней мере, будет время, чтобы придумать что-то еще.
Аманда была искренне тронута таким горячим желанием помочь. Подумать только, еще недавно эти женщины были для нее всего лишь малознакомыми соседями по району!
– Спасибо вам, – сказала она. – Я ценю ваше участие. Оно значит для меня очень много… но я не могу взять эти деньги. Я должна сделать это сама, понимаете?
Она залпом допила вино, поставила бокал на роскошный стеклянный стол и сказала:
– Найди мне еще заказы, Кэндис. И еще раз хочу сказать – не знаю, что бы я без вас делала. Это так здорово – когда рядом есть настоящие подруги.
* * *
Брук вернулась домой поздно. Она на цыпочках прошла в спальню, разделась и скользнула под одеяло. Она любила спать обнаженной. Вот и сейчас Брук прижалась к спящему мужу и постаралась дышать ровно. Нужно поскорее заснуть. Тогда она не будет мучиться мыслями о том, что поступила неправильно. Вместо того чтобы предлагать Аманде деньги, следовало предложить свою помощь.
Хэп дышал громко, иногда даже похрапывал во сне. Многие женщины бесконечно жаловались на то, что их мужья храпят и тем самым лишают жен нормального полноценного сна. Но Брук даже нравились эти домашние ночные звуки. Она думала о них как о доказательствах своих достижений. Это звуковое подтверждение места, которое она занимает в обществе – рядом с богатым и успешным мужем.
Она часто лежала ночью и прислушивалась к дыханию мужа и звукам ночного дома: где-то что-то поскрипывает, и тикают часы. Это тоже доказательство ее Статуса – звуки собственного дома, и она воспринимала их как музыку.
Она замужем и живет в собственном доме. У ее матери, никогда не было ни того, ни другого. И это не просто какой-то дом и храпящий муж. Ее жизнь похожи на ту, что девочкой она видела в телефильмах (когда у них был Телевизор). Ей иной раз хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это не сон и она, Брук Маккензи, живет в богатом доме в престижном районе. Ее мать входила в такие дома только для того, чтобы мыть и чистить их.
Брук никак не могла заснуть. Она волновалась за Аманду. «Мне наконец-то повезло, – думала она, – у меня появились настоящие подруги». Всю жизнь Брук бежала от своего прошлого и боялась подпустить кого-то достаточно близко. И вот теперь она почувствовала огромное облегчение, когда рядом появились люди, перед которыми не нужно притворяться и контролировать каждое слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41