Узнают, когда придет время, когда все будет готово. А так его появление с пахучими глинянками на шее не вызовет удивления и подозрений - вот, мол, крегговы штуки с собой тащу. На память.
Раймика долго не хотела его отпускать, плакала: «Куда же ты пойдешь прямо в лапы к этим чудовищам! Оставайся лучше с нами». Пришлось сказать, что он идет ненадолго, в свою старую нору, и сразу же вернется.
За его спиной продолжался разговор. Что-то они там затевали…
Шестиногих он по дороге не встретил, да и вообще пески выглядели вымершими - ни одна пустынная зверюга мимо него не пробежала. Редар привычной дорогой прошел лабиринт, долину Ущелий и без всяких осложнений, если не считать палящего солнца над головой, добрался до цели. Нефтяная лужа за время его отсутствия немного разрослась, напитала вязкими маслянистыми разводами весь песок вокруг. Редар наполнил шесть прихваченных глинянок - самое большее, что мог унести без риска сломать себе шею в ущельях.
Назад он, нагруженный, шел чуть медленнее, но все равно к богваровой норе добрался задолго до заката. Он вспомнил, как они с Креггом в первый раз чуть ли не полдня шли туда и полдня обратно, и усмехнулся. Теперь он стал повыносливей, привык к пустынной жаре, к долгим переходам. Разве можно сравнить эту почти что прогулку с изнурительной погоней за шестиногими!
У Богвара прибавилось народу: в норе сидело уже человек десять пустынников. Они заняли собой все жилище, оттеснив бедных Раймику и Баю в самый угол. Мужчины о чем-то яростно спорили, да так, что не замечали ничего вокруг. Редар свалил у входа свою перевязь, вошел никем не замеченный, присел рядом с Ззаром. Тот обернулся на звук, кивнул юноше немного неласково.
«В чем дело? Что такого случилось за мое отсутствие?»
- О чем речь? - шепотом спросил он охотника.
- Да вот, - отвечал Ззар несколько неохотно, - Богвар призывает твоим подземникам-пещерникам жратву просто так отдать, задаром, а то, говорит, перемрут все иначе, а наши не соглашаются.
- А, - понял Редар. - И ты тоже?
- И я? А что? - сразу взвился охотник. - С чего это я вдруг должен все запасы отдавать? Тем более, когда дичь уходит - сам говорил. Чем я свою семью кормить буду? Песком? А у меня, между прочим, четверо подрастают!
Ззар не заметил, как перешел от шепота на крик. Все затихли, обернулись к нему и заметили Редара. Некоторые охотники выглядели смущенными, Кребус и Зинвал кивнули ему, Богвар одобряюще подмигнул, встал, оправил пояс.
- Пещерный город не просил нас о помощи. Так, Редар?
- Да. Богвар, я…
- Подожди. Не просил. Но мы должны помочь тем, кто заперт сейчас в Угрюмых скалах. Вы спрашиваете: почему? Так я отвечу. Потому что они там сражаются не только за себя, а и за нас тоже. Если пещерный город падет, то вся эта тьма шестиногих разбредется по пустыне в поисках корма. И набросится она на нас! Это во-первых. А во-вторых, там живут люди, такие же, как мы. А люди всегда должны держаться друг друга - вспомните легенды. Нас и так мало осталось, спасибо раскорякам, а тут еще новая напасть! В общем, вы как хотите, а мы с Кребусом и Зинвалом сегодня ночью идем вместе с ним, - Богвар кивнул на Редара, - в пещерный город.
Раймика глухо охнула, уставилась на мужа большими испуганными глазами.
- И, - продолжал Богвар, - возьмем с собой весь запас мяса, что у нас есть. Мы можем уходить далеко от Кромки, они - нет. Для себя мы всегда набьем добычи, а вот простишь себе ты, Ззар, или ты, Каверра, если в пещерах начнут умирать от голода дети. Простишь?
- Не строй из себя великого героя, - угрюмо промолвил Ззар. - И не надо тыкать нас чужими детьми. У нас есть свои. И чего я себе точно никогда не прощу, если от голода начнут пухнуть они. Как я жене в глаза смотреть буду?
- А что ты будешь делать, когда муравьи полезут к тебе в нору?! Тоже жене в глаза смотреть?
- Богвар прав, - неожиданно сказал седой охотник со шрамом через весь лоб. - И дело не в голоде. Пока они оттягивают муравьев на себя, шестиногие нас не трогают, а стоит только пещерникам пасть - мы тоже протянем недолго. Нас меньше, и мы не организованы. Так что я пойду в пещеры!
- И я!
- И я тоже, - послышались голоса.
Ззар остался в одиночестве. Он злобно оглядел всех исподлобья, сплюнул в сердцах и выскочил из норы.
- Ну, Редар, тебе сегодня командовать. Когда пойдем?
- После заката. Нужно пробраться к отрогам где-то к первой звезде. Там засядем в скалах и немного подождем, пока муравьиные стражи совсем не окоченеют. Тогда и двинем. Посему возьмите теплую одежду, накидки меховые. * * *
Первый муравьиный заслон прошли почти без помех.
Правда, почти на половине дороги, в самом опасном месте на них совершенно неожиданно наскочил рыжий. То ли он слишком переохладился, то ли просто не увидел опасность. Редар без всякого труда отработанным ударом вбил копье в затылок насекомому. Муравей умер беззвучно и мгновенно.
- Неплохо сработано!
- Пойдемте быстрее! А то он мог на подмогу кого-нибудь вызвать!
- Да он же пикнуть даже не успел!
- Пески его знают, как они друг с другом общаются! Всякое говорят. Легенду о Великом Найле помните? Там говорится, что муравьи могут мыслями обмениваться, как пауки… Миновали отроги, поднялись по ущелью к скальной стене. Здесь уже можно было не опасаться муравьев.
Редар спросил шепотом:
- Дорогу запомнили?
Богвар и старый Каверра зашипели в один голос, правда беззлобно:
- Ну, ты еще поучи! Дали волю! И сами же рассмеялись.
- Тихо!
Но самая большая опасность, как выяснилось, подстерегала их впереди. Редар не знал, известно ли охотникам пустыни про потаенные входы на верхней галерее, но все же решил их не показывать. Не его тайна, не ему и раскрывать ее. Он решил провести свою команду через Сырую пещеру. А там их не ждали.
Плохо, когда на дороге ждут, притаившись в засаде, враги, - но когда в конце пути не ждут свои, то может случиться непоправимое.
Удивительно, как стоящий на страже молоденький паренек из салестеровых дозорных, увидев вынырнувшие из-за камней темные молчаливые фигуры, не шарахнул по ним со страху из пращи, не заорал в полный голос и не сделал еще какой-нибудь подобной глупости.
Нагруженные мясом, сушеными кореньями, семенами и прочим, охотники в темноте действительно мало походили на людей - толстые, угловатые, с малюсенькой головой. Спросонья действительно можно за жука какого-нибудь, вставшего на задние лапы, принять.
Надо было тихо и незаметно поднять тревогу, растолкать задремавших возле завала напарников и встретить незнакомцев частоколом копейных жал. Нет, дозорный этого не сделал.
Он совершил еще большую глупость. Он спросил негромко:
- Кто идет?
Редар прыснул - этот идиотский вопрос, более уместный в безопасной глубине пещер, он никак не рассчитывал здесь услышать. Сзади Каверра пробормотал себе под нос:
- Странные тут у вас порядки.
- Чего ржете? Отвечайте. - Заслышав смех, страж, видно, понял, что имеет дело с людьми, и малость осмелел. Пустынник узнал его по голосу: Малик.
- Малик, ты? Это Редар. Со мной люди из пустыни. Помогите нам забраться.
Сам он уже карабкался на заграждение. Малик даже не успел открыть рта, чтобы ответить или разбудить товарищей, как Редар уже стоял рядом с ним. За прошедшее время Малик так и не вырос - остался таким же щуплым и высоким, как скалистый пик.
- Если и в этот раз захочешь нас к Правительнице под конвоем вести, - вполголоса бросил ему Редар, - то я тебя лично с завала вниз переправлю, чтоб не повадно было.



Малик гневно встрепенулся, хотел было что-то сказать.
- А если и тогда этой идеи не оставишь, то подниму обратно и сброшу еще раз. Понял? * * *
Айрис была тронута мужественным шагом пустынников, они же - ее горячей благодарностью. Редар оставил их в Приемной пещере предаваться взаимным восхвалениям и уверениям в вечной дружбе, и пошел к себе. Дни выдались нелегкие, требовалось поспать хоть немного, тем более что с утра надо было заняться приготовлением смеси. И, кто знает, если мураши не обманут надежд и снова нападут, то завтра - великий день, первое боевое применение «огненной смерти». Редару очень хотелось повидать Киру, но она уже, наверное, видела сны, тоже намаявшись за день.
Девушка действительно спала - свернувшись комочком на редаровой лежанке. Покрывало у головы было немного влажным.
«Плакала», - понял Редар и сразу почувствовал себя негоднейшим подлецом на свете. Он же ей ничего не сказал, мало того - пообещал быть с ней вечером. И вот - пропал почти на два дня. Редар, стараясь не шуметь, снял накидку, поставил в углу перевязь с нефтью. Глинянки глухо звякнули.
Кира проснулась мгновенно, словно от удара.
- Кто здесь?
- Я, Кира…
- Реди? Ох, Реди, я тебя сейчас убью! Где тебя носило?!
Она соскочила с лежанки, бросилась ему на шею, принялась без остановки целовать губы, щеки, лоб, что-то бессвязно бормоча.
- Чем это от тебя пахнет? Опять гадость свою притащил? Где ты был? Я тебя обыскалась… Куда ты ушел, где ты - никто не знает, даже Ликка. Хорошо, бабушка мне сказала… А то бы я не знала, что делать. Ты далеко ходил, да? Ну, рассказывай…
- Кир, прости, я…
- Не прощу! Ну, ладно, прощу, но только если про все-все расскажешь, хорошо?
- Я в пески ходил, к пустынникам. К Богвару, к Раймике… Они решили нам помочь, еды принесли. Сейчас они все у Правительницы - я туда их отвел. Ну, что еще тебе рассказать… За нефтью вот сходил.
Кира слушала, жадно ловила каждое его слово, каждый жест.
Нет, он больше никуда от нее не уйдет. Хватит вчерашнего дня, когда она не знала, куда себя девать, что делать, чем отвлечься, лишь бы не думать… Еда - это хорошо, бабушка будет довольна, она только об этом и думает… Что? А Малик-то здесь при чем? Ах, вот в чем дело…
- Зачем ты так с ним? Ты же его обидел.
- Ничего. Когда я в первый раз сюда пришел, он меня под конвоем вел, да еще всю спину копьем истыкал. Я подумал, если он то же самое с пустынным народом сделает, то позору потом не оберемся. Вот и припугнул его. Пусть…
Кира сложила руки на груди, приняла надменный вид - ну, вылитая Айрис.
- А теперь - извиняйся. Если мне понравится, то я, так и быть, не буду на тебя обижаться.
- Прости, маленькая, я… - Как ты меня назвал?
- Маленькая…
Девушка вздрогнула, каким-то испуганным зверьком уставилась на Редара. От этого слова веяло нежностью, удивительной незнакомой нежностью, не материнской, какой-то другой.
- Я не маленькая, - прошептала Кира, - я очень даже и большая…
- Неужели большая? - Редар подошел ближе, быстрым движением сгреб ее к себе в объятия. - Смотри, целиком помещаешься!
- Я тебя тоже так могу сграбастать, - парировала девушка и обхватила охотника за плечи. - Вот!
Юноша воспользовался случаем и, опустив руки, скользнул ими девушке под тунику. Та испуганно пискнула, сжалась, отскочила назад.
- Вот видишь, смотри, какая маленькая стала! - рассмеялся Редар.
- Большая, - расправила она плечи. Охотник тут же без труда задрал ее тунику до самых плеч и припал губами к розовому соску.
Кира, больше уже не споря, обняла его голову, прижимая плотнее к себе. Руки охотника легли ей на плечи и затем по бокам медленно опустились вниз, на бедра.
Редар всегда очень хорошо относился к девушке, ему всегда приятно было ее видеть, он всегда скучал, пока ее не было рядом - но теперь, после давнишнего ранения он тосковал не только по ней, но и по тем мгновениям сладости, того наслаждения, которое она способна дать.
Кира подхватила задранную тунику за края и сама сняла ее через голову, оставшись перед своим избранником полностью обнаженной.
- Как ты красива! - восхищенно выдохнул он.
- Как невероятно красива…
Об этом говорили не только его губы, но и руки, проникшие в согревающий врата наслаждения мех, нащупавшие заветную щель, осторожно тронувшие ее.
Девушка схватила и с силой сжала его руку - но не ту, что ласкала ее снизу, а другую. Редар нажал пальцем немного сильнее, раздвигая нижние губы, ощутил горячую влажность.
- Я твоя, долгожданный мой, - прошептал Кира. - Я твоя и всегда буду только твоей. Возьми меня, единственный. Возьми.
Охотнику не меньше, чем девушке, хотелось слиться с ней в единое целое, но он помнил, как до обидного быстро заканчиваются эти мгновения счастья, а потому пытался оттянуть конец как можно дальше, растянуть наслаждение близости до бесконечности. К тому же, ему нравилось просто смотреть на обнаженное тело внучки здешней Правительницы.
И он не поддался первому порыву, нет - он стал целовать ей груди, живот, глаза, губы, одновременно продолжая ласкать ее рукой, не позволяя своей плоти захватить власть над разумом, любуясь принадлежащей ему девушкой.
Она действительно более не принадлежала себе - она отдавалась ему целиком и полностью, послушно откликаясь на прикосновение губ, на более сильное или легкое нажатие пальцем, на его скольжение. Ее тело билось, словно в судорогах, - но она ни единым словом или движением не оспаривала его права делать с ней все то, чего он только пожелает. И это ощущение своей власти, сопереживание ее наслаждению и покорности доставляли ему никак не меньше счастья, чем просто проникновение в нее своей окаменевшей плотью.
Временами девушка обмякала, словно упавшая на пол туника - и даже дыхание ее исчезало почти полностью, а зрачки закатывались под веки и не реагировали ни на движения перед лицом, ни на свет. Впрочем, под его поцелуями она снова оживала и, наоборот, становилась буйной - рычала и металась, трясла головой, кусала его за плечи, выкрикивала что-то невнятное.
Однако, как ни хотелось охотнику растянуть эти прекрасные мгновения до бесконечности, он начал испытывать в своем теле, отрезанном от желанной цели, самую настоящую боль. И тогда он тоже скинул одежду, опустился рядом с Кирой и осторожно, нежно вошел в нее.
Впрочем, нежно все равно не получилось - девушка огласила пещерный город громким криком, вонзила ногти в его бедра и рванула их к себе, еще и еще раз, словно собираясь прибить себя его окостеневшей плотью насквозь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36