Теперь у них опустились руки: сражаться они давно разучились, свыкшись с рабством у пауков, со спокойной размеренной жизнью, когда не надо ни о чем думать, ни о чем заботиться.
Только единицы, в основном бывшие пустынники, еще продолжали бороться, сознавая, что бьются за свои семьи, защищают детей, но этих смельчаков было слишком мало. Да и командовать было некому - Хлом бесславно пал в самые первые мгновения штурма, а больше никто руководить не умел. Короткая агония защитников Юта подходила к кровавому финалу. Муравьи задавили людей числом.
Солнце еще и наполовину не уползло за горизонт, как шестиногие, сломив последнее сопротивление людей, ворвались на сторожевую башню, перебив мимоходом обессилевших от потери крови раненых. Стащили за ноги и двух мужественных гарпунщиков, что вяло отбивались на крыше рыбацкой лачуги.
Шхо развернул свой шар под углом к ветру, опустил его совсем низко - он хотел удостовериться, что живых двуногих в Юте не осталось. Пока ветер медленно тащил дозорный шар над внутренним двором поселения, Шхо не удалось разглядеть ни одного выжившего человека. Только трупы.
Тогда он приказал до предела увеличить силу ментального удара - однако муравьи не реагировали на это совершенно, будто и не поливали их убийственные волны паники. Впервые за многие сотни лет смертоносцы встретили врага, которому не страшно их самое действенное оружие. Надо было срочно предупредить Младшего Повелителя, а может, даже и отправить посыльный корабль через море, в Старое Гнездо.
Шхо решил захватить несколько врагов в плен, чтобы Фефн смог исследовать их и выяснить, откуда же берется в этих, казалось бы, давно знакомых существах таинственная способность противостоять ментальному воздействию.
Повинуясь его приказу, бойцовые бураки направили шары вниз. Они крепко надеялись на мощь своих мускулов и силу яда, никакое насекомое, зверь или человек до сих пор не могли противостоять им в открытом бою.
Муравьи этого не знали, или знали, но их это не пугало - так или иначе, они напали первыми, моментально среагировав на нового врага. По десятку шестиногих набросилось на каждого бурого бойца. Бураки отбивались поначалу успешно - превосходство в росте и парализующее действие яда за ничтожные мгновения образовали вокруг сражающихся пауков целые груды вражеских тел. Но сверкающие хитиновые фаланги не отступали, брали количеством. Сначала они измотали бойцовых непрерывным натиском, а когда пауки начали уже уставать от этой бесконечного кошмара истребления, несколько муравьев ценой своей жизни намертво вцепились в лапы пауков, лишив их возможности двигаться, после чего их сородичи принялись методично добивать бурых.
И тут внезапно сбылись предчувствия старого мастера полетов: изменился ветер. Это довершило разгром. Увлекшийся ментальной атакой Шхо не заметил опасности. Пять шаров с молодыми смертоносцами отнесло на середину широкой протоки, они чиркнули по воде, отяжелели и упали в реку. Течение подхватило их и повлекло к морю. Смертоносцы, панически боявшиеся воды, излучали во все стороны просьбы о помощи, но некому было их услышать.
Еще один шар резким порывом ветра швырнуло об землю, потащило вдоль песчаной прибрежной косы. Пока запутавшийся паук выбирался из остатков шара, десятки муравьиных челюстей сомкнулись на его туловище. Смертоносец еще пытался сопротивляться, удары сильных передних лап на какое-то мгновение раскидали шестиногих, но хитиновая река набежала вновь, а когда схлынула, лишь бесформенные комки черной плоти устилали землю.
Последний оставшийся в живых смертоносец развернул шар, продрейфовал над развороченным Ютом, на развалинах которого бурлили несметные полчища муравьев-победителей, дождался благоприятного ветра и понес на запад весть о разгроме, о гибели восемнадцати смертоносцев, и о том, что дальний поселок на море перестал существовать.

ГЛАВА 6

РАЗВЕДКА
Столкнувшись сразу с двумя новыми видами противника, он поначалу проявил осторожность. Следовало изучить врага, узнать его слабые стороны… Бурые и черные восьминоги показали себя опасными бойцами, немало его солдат пало прежде, чем враг был повержен.
Впрочем, их было не так уж и много. В каменном Жилище у протоков, недавно захваченном и разрушенном до основания, таких оказалось всего около двух десятков. Зато там было немалое число относительно слабых двуногих, которые, не полагаясь на силу жвал и мускулов, защищались какими-то странными длинными жалами из мертвого дерева и даже камня.
Его проворные солдаты окружили и уничтожили несколько незначительных Жилищ, следя за тем, чтобы никто не ускользнул. Некому будет предупредить владыку двуногих, если таковой, конечно, есть, и он не сможет подготовиться к вторжению его армии.
Еще он приказал доставить для изучения тела противников и несколько живых особей. Взять в плен восьминогов не удалось - слишком уж яростно они сражались. Разведчики несколько дней рыскали в окрестностях и притащили в жвалах несколько двуногих. * * *
Каждый год перед сезоном дождей рыба устремлялась в устье широкой полноводной Ителеи и шла вверх по течению на нерест. Сметливые люди давно приметили это, и еще за пол-луны до начала нерестования из рыбачьего поселка Левес, стоявшего на реке выше всех, уходили в верховья, к южному краю долины специально снаряженные ловцы.
У бурлящих каменистых порогов, где рыбы, бывало, скапливалось больше, чем воды в реке, рубили временные поселения, перегораживали реку сетями. Целыми корзинами привозили потом драгоценную икру, хватало и себе, немалая толика уходила в Акмол, Младшему Повелителю. Сами смертоносцы икру ели без большой охоты, зато людям она весьма полюбилась, и мудрый Фефн поощрял небольшими порциями деликатеса наиболее искусных и трудолюбивых. В дни особо удачных уловов часть икры запасали впрок и даже отправляли в Старое Гнездо, к столу самого Великого Найла.
Вода в реке спала, обнажив каменистые перекаты - явный признак скорого нерестования. Рыба всегда ждет этого момента. Тогда появившиеся из икринок мальки успеют немного подрасти в спокойных каменистых заводях до того, как взбухшая после дождей река унесет их в полные опасностей, бескрайние морские просторы.
Пора было приниматься за дело. Управитель Хишшут послал на этот раз к порогам троих опытных рыболовов - Красета, Гемму и Леклера. Следовало бы, конечно, отправить побольше, но на днях в реке объявилась огромная щука и практически все рыбаки были заняты отловом вредоносной хищницы, которая рвала сети, пожирала и распугивала рыбу. Ну, ничего. С наладкой сетей справятся и втроем, а, чтобы доставить улов в закрома, Управитель пришлет помощь.
Красет и Гемма были холостяками, так что двинулись в путь налегке, а с Леклером увязалась молодая жена Кела, как он ее ни отговаривал. Женщинам в поселении, где никогда ничего не случается, - скука смертная. Мужчины и на лов ходят, и на охоту, и за земляными орехами, из которых потом делают отличное горючее масло, а женщины? Сидят все время на одном месте, всех и развлечений - починить сеть порванную, да обсудить по сотому разу с соседками затертые сплетни.
Пришлось Леклеру взять Келу с собой. Места в верховьях спокойные, давно изученные, хищные насекомые там не водятся. А забежит из пустыни случайный скорпион или паук-верблюд - так втроем люди их всяко одолеют. Так что никакой опасности нет. Напарники только посмеивались: совсем, мол, тебя супружница к рукам прибрала, ни в чем отказать ей не можешь.
Они вышли с восходом, нагруженные сетями, веревками, загодя сплетенными корзинами, а на закате в Левес примчался измученный скороход. Младший Повелитель извещал все окрестные поселения о трагической судьбе Юта, приказывал быть настороже, держать ворота закрытыми. И ежели что - вдруг появятся невдалеке несметные полчища шестиногих или кто из охотников встретит на тропе одинокого муравья, - немедленно сообщить в Акмол. * * *
С прошлого лова прекрасно сохранились и вбитые в землю колья для сушки сетей, и даже рыбацкий шалаш.
- Крышу только хорошо бы подновить, - заметил Красет.
Действительно, настланные сверху кипы тростника и ветвей за неполный год прогнили, обвалились внутрь. Стены из необтесанных бревен стояли крепко - сделано в свое время было на совесть.
- Вот и тебе дело, чтоб не скучала, - улыбнулся Леклер жене.
Кела молча кивнула, прихватила из груды снаряжения костяной нож и скрылась в прибрежных зарослях тростника. Рыбаки переглянулись, смешливый Гемма прыснул. Это ж как надо соскучиться от безделья в поселке, чтобы даже такую работу делать в охотку!
Расстелив на земле сети, мужчины проверяли их на разрыв, латали порванные ячейки. Красет мастерил поплавки из загодя припасенной древесины.
Леклер заволновался лишь спустя изрядный промежуток времени - рыбаки отложили в сторону уже третий невод.
- Да где же она пропадает? - спросил он вслух.
- Нарубила столько, что одна поднять не может, - хмыкнул Красет. - А бросить жалко.
Леклер вернулся к работе, но беспокойство его только усилилось. Мало ли что могло случиться? Он то и дело нервно оглядывался на заросли, прислушивался к каждому звуку.
Наконец он не выдержал. Вскочил и закричал что было сил:
- Ке-е-ела! Ке-ее-ла!
Тишина. Только лениво шуршит ветер в тростнике.
- Может, она заблудилась? Все-таки пойду поищу, вдруг ногу подвернула или что-то еще.
- Я с тобой! - поднялся с земли и Гемма.
Но не успели они пройти и десятка шагов, как из зарослей тростника на них набросились несколько ярко-рыжих насекомых. Передвигались они так быстро, что даже опытный Красет поначалу не распознал в них муравьев. Он еще успел подумать, что с прошлых дождей шестиногие успели где-то недалеко возвести свой муравейник и теперь пытаются прогнать со своей территории непрошеных гостей.
Жаль, придется, наверное, еще выше подниматься, к следующему порогу.
Однако муравьи явно имели намерения посерьезнее. Шестиногие окружили людей, стремительные жвалы разили насмерть. Рыбаки были не вооружены и не смогли оказать никакого сопротивления. В мгновение ока, не успев даже вскрикнуть, пал со вспоротым животом Гемма. Леклер пытался убежать, но тщетно: прямо на глазах у Красета двое шестиногих, ухватив его за плечо и ногу, разорвали пополам.
Сам Красет бросился было за острогой, но в этот момент что-то цепко и больно схватило его за ногу. Щелчок, хруст… и на рыбака багровой пеленой навалился болевой шок. Он потерял сознание.
Очнулся он не скоро. Тупая боль терзала его, поднимаясь от колена, буравила, не отпускала. В то же время Красет чувствовал, что его бок зажат в каких-то мощных тисках, вроде челюстей, и что его куда-то несут. Извернувшись, он наклонил голову. Перед глазами замелькала бурая пустынная глина. Действительно, несут. Пару раз в поле зрения попали мощные лапы, словно обутые в ярко-медный хитин.
Насекомое! Выходит, пока он валялся без сознания, его подхватила какая-то тварь и теперь тащит себе на обед. Ну, нет! Не бывать этому!
Не обращая внимания на боль, Красет снова закрутил головой, пытаясь разглядеть своего похитителя. Глаза наткнулись на пустой, ничего не выражающий взгляд двух огромных фасеток на выпуклой, лобастой голове. Между ними шевелились проворные суставчатые усики, неустанно ощупывающие окружающее пространство даже на бегу, изогнутые серпы могучих жвал смыкались на его, красетовых боках. Муравей!
Почувствовав, что добыча зашевелилась, шестиногий сильнее сжал челюсти. Красет вскрикнул от боли, которая тут же десятикратно отозвалась в коленях так, что он чуть снова не отключился.
Пытаясь выяснить, что же у него с ногами, Красет осторожно, чтобы не раздражать муравья, вытянул шею, глянул… и обомлел. Даже всхлипнул от нахлынувшего отчаяния - ног по колено у него не было, лишь короткие кровоточащие обрубки. * * *



Леса как такового вокруг поселения Валег не было. Поэтому Хорвага называли лесорубом лишь по привычке. Это слово пришло вместе с переселенцами из Старого Гнезда, где по берегам Дельты росли настоящие вековые исполины в десять, а то и больше человеческих ростов. Туда приходили запасаться древесиной корабли и из Старого Гнезда, и с земель Второго Круга, и даже с острова жуков-бомбардиров. Стволы в два-три обхвата сгодятся для корабельных мачт, строительства мостов, много для чего…
Здесь же, в Валеге, куда то и дело обрушивался нестерпимый зной гибельного дыхания Великой пустыни, такие красавцы не росли. Но все же густые заросли самшита, тутовника и акации можно было с определенной натяжкой считать лесом. А раз есть лес, то и работа для лесоруба найдется: дерево - топливо для гончарных печей и маленьких домашних очагов.
Хорваг вышел из ворот Валега утром. Работы в тот день намечалось много. А к закату брат звал его на смотрины младшей дочери, надо бы успеть вернуться. Путь короткий, каких-то три сотни перестрелов - и вот уже колючие ветки цепляют за накидку, норовят оцарапать.
Его широкий клинок на длинной ручке, больше похожий на копье, чем на нож, взлетел и со стуком опустился, срубив два высохших самшитовых стебля. Дело, как говорится, скучать не давало, срезанные ветви ложились под ноги, и к полудню Хорваг на первую вязанку уже нарубил. Он выдернул из-за пояса гибкую лиану, перетянул вязанку.
Хорваг рубил и рубил, а мысли его блуждали далеко. Он раздумывал, что же подарить маленькой проказнице Малите. Он все откладывал и откладывал на завтра, и вот наступил день смотрин, а подарка так и не было. Лесоруб перебрал уже мысленно десяток возможных даров, но все они ему не понравились. Вот уже и вторая вязанка готова, а он так ничего путного и не придумал. Надо будет еще с матерью посоветоваться, может, она чего подскажет.
Хорваг вздохнул, нагнулся к вязанке с лианой в руке и замер. Ему почудилось какое-то движение в кустах. Хорваг охотником никогда не был, не лежала у него к этому душа, потому повадки зверей и насекомых были ему неведомы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36