- Ну... не надо слов, - растерянно молвил парень. - Неужели вы не ощущаете? Я сразу почувствовал, что вы... близкая, родная...
Галя прикрыла ресницами глаза. Молчала. Только по щекам ее плыла алая волна. В зеленых ветвях каштана шептал ласковый ветерок. За стеною зоопарка рычали звери, смеялись дети. Проехала легковая машина, задела бродячего пса. Он отлетел в канаву, жалобно заскулил. Девушка очнулась. В ее глазах заблестели голубые льдинки.
- Вино, - сказала она.
- Что? - удивился парень.
- Говорю, что это в вас от выпитого вина...
- Галя...
- Григор, не надо. Я не желаю призраков...
- Я не буду, Галя. Хорошо... Но знайте...
- Лучше пойдемте в зоопарк. Я еще никогда здесь не бывала. А вы?
- Я тоже... не бывал.
- Посмотрим?
- Хорошо, - вздохнул Бова.
Они вышли к проспекту Победы, завернули налево. Возле касс зоопарка толпились люди. Григор купил Гале мороженое, стал в очередь. Девушка отошла в сторону, стала под деревом, а парень напряженно размышлял об удивительном знакомстве. Задание шефа, комичный визит к бабусе, больница, свидание, беседа о Боге, стихи о любви. Какой странный калейдоскоп! Разноцветные стекла мозаики, а цельной картины нет! Как ее создать? А надо. Ведь уже не отойдешь, не оставишь, не забудешь. Будет звать, волновать, не даст покоя никогда, ни за что. И ее резкое слово, и недовольство, и скорбь или ирония - уже неотделимы от нее, от зовущего, тревожного облика...
Купив билеты, Григор позвал девушку. Они вошли в ворота, направились налево. Возле большой клетки собралось много людей. Дети орали, смеялись. В клетке сидели две огромные обезьяны - самец и самка. Он сосредоточенно ковырялся в густой шерсти, выискивая паразитов, а она забавлялась с резиновой автомобильной покрышкой. То прятала в ней морду, то подскакивала и внимательно, злобно смотрела на человеческую толпу. Вот она ухватилась передними конечностями за решетку, просунула морду между прутьями клетки, вытянула губы трубочкой, словно для поцелуя.
- Славная молодка! - прохрипел какой-то пьяница рядом с Галей, дохнув сивухою. - Такая обнимет - затем всю жизнь будет сниться. Ик! Ишь стерва, целоваться хочет!
Люди хохотали. Галя встретилась взглядом с обезьяной, замерла. Ей показалось, что из-под звериного низкого лба на нее метнули молнию разумные, враждебные глаза. Внимательные и бдительные. Они жили отдельно от чудовищного тела, они смотрели в этот мир из таинственных недр неведомых пространств. Угрожали, презирали, ненавидели... и умоляли...
- Уйдем, - прошептала девушка.
- Что? - не понял Григор.
- Я говорю - уйдем. Мне плохо.
- Хорошо. Мне тоже тяжело на душе.
Шли молча. Мимо веселых людей, мимо играющих детей, мимо клеток с полосатыми зебрами, гордыми, печальными оленями, презрительными верблюдами. Возле клетки с бегемотом Галя остановилась. Долго смотрела на громадину черного блестящего тела, неподвижно лежащего в воде, посверкивающего малюсенькими равнодушными глазками. Пожала плечами.
- Эволюция, - иронически произнесла она.
- Что? - не понял парень.
- Говорю - эволюция. Не весьма она экономна...
- Проба...
- Хороша проба! Гора мяса. Кому нужна такая проба?
- Биологический тупик. Даже люди попадают в него. Десять лет автор пишет книгу, а она - бездарна. Сотни лет формируется социальная система, а она немощна и реакционна. А природа действует вслепую.
- Вы считаете?
- А что ж - Бог? - скептически спросил Григор.
- Я не сказала этого, - сухо парировала девушка. - Бог и творение несовместимы. Я уже говорила вам. Тем более такое творение, как эти бегемоты. Или обезьяны.
- Тогда кто же?
- Не знаю. Какие-нибудь мыслящие существа. Но бессердечные.
- Где же они?
- Может быть, здесь, на Земле. Может, на других планетах. Может, это мы сами...
Не понимаю...
- Точнее не могу сказать, Это у меня как бред. Психика - страшная сила. Мне иногда кажется, что мы каждой мыслью что-то рождаем. Прекрасное или чудовищное. Цветок или хищника. Мотылька или обезьяну. Я смотрела на самку орангутанга... Из ее глаз выглядывает человек. Мне стало страшно.
- Почему?
- Не знаю. Словно я соучастник преступления.
- Может быть. Я начинаю вас понимать.
- Правда? - обрадовалась Галя. - Пойдемте дальше. Что-то мне здесь не нравится.
Они остановились около хищников. Сквозь прутья клеток сверкали печальные глаза тигров, львов, пантер и барсов. Пружинистые тела судорожно устремлялись то в одну сторону, то в другую, меряя тесные и грязные закоулки стремительными шагами, отсчитывая грозными когда-то лапами нескончаемую дорогу, которая никуда не вела.
- Страшно, - простонала Галя, взглянув на Григора. В ее глазах блестели слезы и плыла мука.
- Страшно? - растерянно переспросил парень.
- Зоопарк - это преступление, - упрямо сказала девушка, словно ей кто-то хотел возражать. - По какому праву люди поработили животных? Кто им позволил?
- Право, - промолвил Григор, грустно улыбнувшись. Как много они спорили об этом туманном понятии! Что ответить Гале? Где она - точная формула? Никто не ведает. - Тут лишь право сильного...
- Право сильного - разве право? - гневно возразила девушка. - Право - это праведное действие, праведная мысль. Разве не слышится это в самом корне слова? А разве это праведно - пленить животных, вырвать их из природы, загнать в эти жуткие вольеры? Зачем? Во имя чего?
- Вы же захотели прийти сюда... посмотреть...
- Только затем, что это существует. Я знала, но не видела. Теперь никогда не приду. Это гадко, аморально. Лучше сделать клетку для людей, пусть ездят в ней, смотрят на зверей на воле.
- Так делают в Африке.
- В Африке могут, а у нас нельзя?
- Вы забываете, где мы живем. У нас нет джунглей, саванны, нет экзотических животных.
- В лучшем случае... построить просторные вольеры, пусть звери гуляют в зарослях, на воле, на лугу, в степи. Впрочем, что я говорю? Все равно неволя. Большой зоопарк или маленький - безразлично. Мы тоже в зоопарке, в зверинце. Я это поняла сегодня.
- Как... в зверинце? - смутился Григор.
- В космическом зверинце. В звездном зоопарке. Или что-то подобное.
- Вы шутите?
- Ни капельки. Разве так трудно это заметить? Бесконечная охота человека за человеком. Кровь и страшные издевательства. Надежда и обман. Мечта и бездна жуткой реальности.
- Вы заостряете темные аргументы, Галя. Вы не хотите видеть светлых...
- Светлые - призрак. Фантом. Вот она - действительность. Говорите этому льву о высших идеалах, о братстве. А он ведь - живое существо. Теплое, страдающее, понимающее. Он не дорос до высокого интеллекта? Хорошо, но разве ум дает право на преимущество в использовании природных даров? Лев, тигр, обезьяна, олень, орел, зебра - это эмбрионы мыслящего существа. Это - наш брат, наш соучастник в тяжкой драме бытия. Бессильный, страдающий. И тем более все они нуждаются в защите. А защиты и сострадания нет. Человек - бог для животных. Он оказался жестоким богом, как и библейский Иегова. Быть может, мы тоже мусор какой-то инопланетной эволюции, нас безжалостно вышвырнули из космического Эдема в междузвездный зоопарк...
- Галя, ваши мысли - архифантастичны, хотя сами вы недавно смеялись над фантастами...
- Над розовыми фантастами...
- Пусть так. Но мышление ваше - весьма парадоксальное. Вы любите аналогии. Переносите их на космические масштабы. Так нельзя. В Космосе могут быть совершенно иные закономерности...
- Какие?
- Не знаю...
- Тогда не возражайте. Даже древние утверждали, что Макромир и Микромир тождественны. "То, что вверху, то и внизу" - кажется, так гласит "Изумрудная скрижаль" Гермеса. Недавно где-то читала. Впрочем, я не логик и не люблю ссылаться на кого-то. Я интуитивист. И ощущаю, что в древней сказочке о рае, об изгнании из Эдема есть рациональное зерно. Всякое антиэволюционное барахло с далеких миров изгоняли на Землю. Отходы производства природы. Потому здесь такое эклектическое сборище. "Семь пар чистых и нечистых", как в Ноевом ковчеге. Межпланетный паноптикум, звездный зоопарк. Мы говорим - прогресс, а в самом деле - сцена. А за звездными кулисами - холодные, равнодушные зрители. Они глядят на наши войны, страдания, любовь, стремления. И смеются. Хохочут. Аж дрожит беспредельность и взрываются звезды. Как же - им нужны развлечения. В небе грустно - пусть их развлекают мизерные планетные клоуны...
- Галя, - прикоснулся Григор к плечу девушки, - уйдемте отсюда. Уйдемте, а то вы...
- Что я?
- Странная какая-то, возбужденная.
- Я уже слышала это.
- И все же... Нельзя делать такие выводы. Для объяснения человеческой истории достаточно земных причин.
- Нет, недостаточно! - упрямо сказала девушка.
- И потом... не одни только войны и грязь на Земле! Вспомните Жанну д'Арк. Вспомните Спартака. Кампанеллу. Циолковского. Лесю Украинку. Гарибальди. Бетховена. Шевченко. Лермонтова. Ганди... Боже мой, можно вспомнить сотни огненных душ! Что ж, они тоже осколки инопланетных эволюции? Я не говорю о неведомых, о тех, кто молча делает свое незаметное, но единственно нужное дело. Кто сеет хлеб, пишет картины, рожает детей...
- Исключения лишь подтверждают правило, - встряхнула густой гривой волос Галя. - Быть может, кроме преступных душ, на Землю приходят и героические. Чтобы помочь остальным. Подарить хоть какой-то луч среди тьмы.
- Галя! Революции, научный прогресс, всенародное образование... Неужели все это вас не убеждает?
- О нет! Человек не меняется! Что ему образование? Только модерная одежда на обезьяне. Все эти ракеты, нейтронные и ядерные бомбы, взрывающиеся атомные электростанции, искалеченные леса и реки. Мировой океан, превращенный в сточную канаву. Вот наш разум, Григор! Мы все это знаем и продолжаем катиться в бездну. Прогресс! Ха! Обезьяну тоже можно научить есть вилкою, но поможет ли это ей стать мудрым существом? Сомневаюсь. Она, того и гляди, будет норовит пырнуть в глаз соседке. Ерунда все это, Григор! Я не верю в научные революции. Космическая техника в руках гориллы? Это ужасно! Вы поражены? Испуганы? Я не современна? Жизнь развеяла мои наивные мечтания. Я не увидела того, о чем мечтала...
- Разрыв между идеалом и практикой... Большинство людей видят это, знают причины. Это закономерно, и мы пытаемся...
- Как легко вы это произносите, - иронически воскликнула Галя, кольнув его ледяным взглядом. - Закономерно. За этим словом - тысячи трагедий. Для кого-то - абстракция, сложности жизни, бюрократические извращения, трудности роста. А для другого - это жизнь. Единственная, неповторимая. В нищете, без любви, без надежды. Одиночество и смерть. О Григор! Неужели вы не понимаете? Пока есть хотя бы один несчастный человек - нет счастья на Земле. О чем я говорю? Даже иначе можно сказать... Пока плохо хотя бы одному животному, пока страдает хотя бы одно существо, сотканное из плоти и нервов, - не знать нам справедливости. Вы же юрист! Или ваша юриспруденция - сухой закон? Набор параграфов?
Григор молчал. Что он мог возразить Гале - пылкой и напряженной, словно тугой комочек плазмы в магнитной ловушке? Она будто оголенный нерв, открытый на боль мира. Он знал, что это крик души, он догадывался, что за теми болезненными словами стоит травма жизни, детские обиды, разочарование и затем - бескомпромиссные раздумья над тайнами бытия. Противопоставить ей было нечего! Ничего убедительного, ничего надежного! Это не тема для светской беседы. Это - сфинкс тысячелетий. Все легенды, все предания, философии и религии клокочут тем неугасимым огнем поиска и тревоги, сомнений и болезненного вопроса, на который нет ответа.
- Я напугала вас, - вздохнула Галя.
- Нет...
- Не обманывайте. Я вижу. Думали - девушка. А я - "философ" в юбке.
- Напрасно вы так, Галя...
- Больше не буду. Я ни с кем об этом не говорила. Только с собою наедине. А вы... это впервые...
- Галя...
- Пойдемте отсюда. Я устала. Проводите меня домой. Я хочу отдохнуть.
- А как же...
- Что?
- Новая встреча?
- Вы хотите ее?
- Очень, очень...
- Тогда завтра. С утра. У меня свободный день. Куда-нибудь поедем.
- На Днепр, - обрадовался Григор. - На луга.
- Куда угодно, - ответила Галя. - Лишь бы не в городе. Ждите меня у причала. В десять утра...
- Буду ждать...
Возвращались домой молча, не сказали друг другу ни слова. И молчание не было обременительным. Попрощались, разошлись. Григор шагал по тропинке, ехал на трамвае и все время прислушивался к себе. В душе не было противоречий, которые возникали во время беседы. Не было анализа. Было молчаливое примеривание души к душе, сердца к сердцу. Словно круговой облет двух птиц среди необъятного неба. Полет осенью перед волнующим устремлением вдаль, за моря, за таинственные горизонты неведомых земель.
Бова долго гулял по набережной, бездумно прислушивался к гомону толпы, пытался успокоить непонятный жар тела. Но таинственное волнение не оставляло его. Он вернулся на квартиру где-то около полуночи. Хозяева спали, угрожающе храпел во сне дед Микита. Григор на цыпочках пробрался к себе, лег, не раздеваясь, в кровать. Долго ворочался, не мог уснуть.
И в полусне он начал жить в странном небывалом мире...
Григор жил на иной планете. Называли тот мир - Ара, что означало в старинной этимологии Единство. Имя у Григора было Меркурий. Любопытно, что он равнодушно принимал те новые впечатления. Даже мысли не возникало о Земле, о земной профессии, о знакомых людях. Психика жила новой информацией, новыми интересами.
Ара не была в обычном понимании планетою. Меркурий знал, что уже давным-давно человечество прожило периоды планетной эволюции. Теперь схема Центральной Системы имела такой вид: вокруг Звезды вращались гигантские сферы, спирали, спутники, которые почти полностью использовали энергию светила для потребностей населения и буйной растительности. На Главной Спирали был расположен Координационный Центр, руководивший жизнью Системы Ары. Там находились ученые, космонавты, исследователи и космократоры - демиурги новых миров. Их возглавлял Ариман - Главный Координатор. Меркурий был приближен к Ариману и наделен званием Космоследователя, функции коего состояли в выявлении нарушений слаженной, гармоничной жизни Системы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54