– О господи!
– Он хотел узнать, это шутка или что.
– И?
– И я сказала, что это шутка.
– Ох, Вера, спасибо, – выдохнула я.
– Не за что. Мы же не хотим, чтобы поползли нехорошие слухи.
– Мамочка! Сними меня! – позвал меня Айво, сидевший в высоком стульчике.
Я подошла и освободила его, и он наградил меня ослепительной улыбкой. Чистый лучик безграничной любви. Я подняла его и горячо поцеловала. Потом подошла с ним к окну.
Из окна открывался чудесный вид на сад, холмы и деревенские просторы. Слева среди деревьев мигал голубой огонек. Это же рядом с моим коттеджем! Да-да, рядом с моим коттеджем мигает голубой огонек… на крыше полицейской машины. Я застыла. Айво тоже заметил огонек и ткнул пальцем в оконную раму.
– Полиция! – радостно воскликнул он.
– Да. Я знаю, дорогой.
Я присмотрелась. В машине никого не было. Еще бы. Пассажиры наверняка в коттедже, ищут меня. Я наблюдала еще какое-то время, потом медленно повернулась и спустилась вниз по лестнице. У нижней ступеньки я столкнулась с Верой: та закатывала ковры со шваброй и ведром наготове и собиралась мыть плитку. Я прошла мимо, и она уставилась на меня.
– Ты в порядке, милочка? Как будто привидение увидела.
– Да, я в порядке. Все нормально. – Как ни странно, я и чувствовала себя нормально. Довольно спокойно. Видите ли, в каком-то смысле, это было для меня облегчением. Теперь моему нервному ожиданию конец. – Я загляну в коттедж, Вера… – (Я замялась. Чуть было не сказала: может, когда-нибудь увидимся.) – Я ненадолго. По-моему, ко мне пришли.
Она не ответила, просто проводила меня взглядом. Я спокойно вышла через парадную дверь и тихо закрыла ее за собой. На секунду задержалась на верхней ступеньке, любуясь пейзажем, вдыхая морозный утренний воздух. Он был такой холодный, что у меня закружилась голова. Я подняла глаза к огромному безоблачному небу. Небесные просторы. Потом повернулась и зашагала вниз по холму.
Приблизившись к коттеджу, я увидела, что входная дверь открыта нараспашку. Я как можно тише подкралась к дому и осторожно пригляделась. Ну что ж, если они надеялись меня удивить, я сама сделаю им сюрприз! Но то, что я увидела, заставило меня затаить дыхание. Я почти не узнала свою гостиную. Все было перевернуто вверх дном. Ящики выдвинуты и брошены на пол, бумаги разбросаны по всей комнате, книги грубо сорваны с полок, которые теперь стояли пустые. У камина свалены картонные коробки, набитые вещами, которые я даже не узнавала: судя по всему, их притащили с чердака, потому что в потолке зияла дыра и люк был открыт. Заглянув в кухню, я увидела, что весь фарфор, горшки и сковородки и даже продукты из чулана раскиданы по полу. Картофель вытрясли из мешка, и теперь клубни катались по полу; и вообще, все, что только можно, было выворочено и вынуто. Как будто меня ограбили.
– А, миссис Медоуз.
Из сумрака показалась знакомая фигура. Рот-ниточка, глаза цвета зимнего неба, меловое лицо над поднятым воротником темно-синего пальто… Суперинтендант Хеннесси обнажила зубы в жестокой пародии на улыбку.
– Какого черта здесь происходит? – пролепетала я.
– Мы обыскиваем ваш коттедж, миссис Медоуз. У нас есть ордер, разумеется. – Она выдернула из-под пальто бумажку. – К счастью, нам не пришлось взламывать дверь, так как вы оставили ее открытой. Как удобно. Но не слишком умно не запирать дверь. Хотя вы же живете в деревне.
– Но… что вы ищете?
– Сложно сказать, ведь мы этого пока не нашли. Может, намекнете?
Я обернулась. Она пригвоздила меня взглядом.
– Не имею ни малейшего понятия!
– Неужели?
– Нет! Но одно я знаю точно: вы не можете просто так врываться сюда и без всякой причины рыскать по моему дому, это возмутительно! Вы же знали, что я в особняке; почему не пришли и не позвали меня? Что вы собирались делать – оставить записку? Мы перевернули ваш дом, до скорых встреч? Вы даже цветочную отдушку на пол высыпали, бога ради. Что вы там искали? Наркотики? Бриллианты? Человеческие останки?
– Скажите сами, миссис Медоуз. – Я уставилась на нее. Не сводя с меня глаз, она наклонила голову и крикнула:
– Наверху что-нибудь есть, Билл?
– Пока ищем! – раздался голос.
– Так прочешите все расческой с мелкими зубьями! Выверните все ящики и шкафы, разворошите постель, выньте одеяла из пододеяльников. И в детской тоже.
– Будет сделано, мэм.
Она вызывающе выпятила подбородок и засунула руки глубже в карманы.
– Ага, понятно, – сказала я. – Разумеется. Вы хотите запугать меня, да? Вы ничего не ищете, просто хотите меня сломать, не так ли?
– Называйте как хотите, – мягко ответила она.
– Ничего у вас не получится, – хрипло проговорила я. – Потому что я этого не делала, поняли?
Я повернулась, с Айво на руках пролетела мимо нее и выбежала на холодную улицу. Вбежав в крошечный садик позади коттеджа, я подумала: одно я знаю точно, я не доставлю ей удовольствия и не буду смотреть, как она опустошает мой дом! Я усадила Айво на низкую каменную стену, отделявшую сад от полей, и села рядом, спиной к коттеджу, крепко его обняв. И уставилась в туманную голубую даль.
Наконец, когда мне уже казалось, что прошла вечность, за мной наведалась сама мисс Тонкие Губы.
– Мы закончили обыск, – резко бросила она.
– Нашли что-нибудь? – ядовито поинтересовалась я.
– Пока нет, но мы собираемся обыскать ваш дом в Лондоне.
– Мой… Ради бога! Вперед!
– У вас остались ключи, не так ли? Чтобы не позорить вас лишний раз и не взламывать дверь на глазах у соседей.
Я вынесла ей ключи:
– Вот.
Она подошла, чтобы взять ключи, но я придержала их минутку, заставив ее вопросительно заглянуть мне в глаза.
– Я уже говорила, и скажу еще раз. Вы совершаете огромную ошибку.
– Неужели, – сухо проговорила она, выхватывая у меня ключи. – Интересно, Гарри бы с вами согласился? К счастью для вас, он сейчас глубоко под землей и не может высказать свое мнение.
С этими словами она развернулась на каблуках и вышла из дома. Когда она садилась на пассажирское сиденье полицейской машины, я мельком взглянула на водителя и поняла, что этот тот самый добрый старичок, который в тот день вез меня домой из полицейского участка. Мне показалось, что, отъезжая, он бросил мне извиняющийся взгляд, но я так толком и не разобрала; да и, честно говоря, мне было все равно.
Я села на перевернутую коробку посреди комнаты и огляделась. Вокруг царило полное разорение. Айво приковылял из сада и окинул дом изумленным взглядом.
– Гвязно!
– Да, немножко, дорогой, – сказала я веселым, но дрожащим голосом. Теперь, когда они ушли, злость сменил ужас. При взгляде на мои вещи, раскиданные вокруг, на одежду, висящую на перилах, у меня возникло такое чувство, будто меня изнасиловали. К счастью, Айво был в восторге от беспорядка и блаженно прыгал от одной кучи к другой, радостно играя со счетами за электричество и крышками от сковородок и не замечая, что его мать тихонько разваливается на части, сидя на опрокинутой коробке, и беззвучно рыдает в ладони. Лишь когда мое лицо стало совсем мокрым, а из носа потекло так что пришлось поднять голову и вытереть сопли, я заметила, что рядом кто-то стоит. Я испуганно подняла глаза.
– Джосс!
– Что здесь происходит, Рози? – тихо спросил он.
– Ох, Джосс, – я залилась жалкими рыданиями, – я в большой беде!
– Я вижу. – Он присел рядом, не снимая пальто.
– В полицейском участке мне не просто задали пару обычных вопросов, – выпалила я. – Знаешь, в тот раз, когда они забрали меня после Нового года, когда ты уехал. Они прищучили меня по полной программе. Господи, Джосс, они думают, что это я его убила, они правда так думают! – Я перевела дыхание и вытерла лицо рукой. Джосс протянул мне платок.
– Я знаю, я так и подумал. Я вчера говорил по телефону с Мартой, и она рассказала мне самое худшее. Поэтому я и вернулся, не считая неразберихи со школами, конечно.
– О! – (Я вдруг вспомнила.) – И как все…
– Он останется в Вестбурн-Парк, Рози. Ты была права, ему там будет лучше. Атмосфера Вестбурн-Парк ему больше подходит, и мне понравилась директриса. Сперва я поехал в Стоубридж, но эти Арчеры вели себя просто омерзительно и начали грозить мне судом, не успел я и рта раскрыть. Похоже, родители другого мальчика забрали его из школы; естественно, это поставили в вину Тоби. Похоже, Арчеры думают, что в этой проклятой ситуации виноват кто угодно, только не они. Поразительно, насколько критическое положение раскрывает истинную человеческую сущность. Он – помпезный ублюдок, а она – безразличная ко всему рыбина. Ты была права, забрав его оттуда, Рози. – (Он замолк и оглянулся вокруг. На его лице застыл настоящий ужас. Но он взял себя в руки.) – Ладно, довольно об этом. – Он встал и энергично потер руки. – Давай приберемся в этом доме, а потом можешь рассказать, в какую жуткую передрягу ты попала. Только посмотри на весь этот мусор; неужели это все твое?
Я беспомощно высморкалась в его платок. Он был чистый и белый. Красивый платок; мне было невыносимо обидно его портить. И еще я не могла не заметить, какие у него красивые широкие плечи, когда он стоит рядом, и какие добрые золотисто-карие глаза, когда он смотрит на меня…
– Рози? – прервал он мои мечтания.
Я попыталась вспомнить, о чем он меня спросил.
– О да, – я шмыгнула носом. – Это все мое. – Я пригляделась. – Нет, вообще-то, эти коробки не мои. Они притащили их с чердака. Наверное, там твои вещи, а если нет, то это коробки Элис и Майкла, потому что я их в жизни не видела.
– Похоже, они в них даже не заглядывали, – сказал он, рассматривая аккуратно сложенные книги и одежду, – просто сбросили вниз, чтобы тебе пришлось потрудиться, затаскивая их наверх.
– Точно! Эти ублюдки хотели меня запугать!
– Ладно, ладно. Не переживай. Давай затащим их обратно. Может, в один прекрасный день Филберны соблаговолят заехать и забрать свое барахло, а не сваливать его вот так на чужом чердаке. А пока пусть лежит там, откуда и взялось. – Он осмотрел маленькую лестницу, спускающуюся из люка. – Вроде прочная. Ты поднимайся, а я передам тебе коробки. На вид очень тяжелые.
Я послушно взобралась по лестнице, и мы принялись затаскивать коробки на чердак он подавал, а я принимала и изо всех сил старалась не касаться его ладоней. В основном в коробках были папки, бумаги, книги и старая одежда. Одна из коробок развалилась в руках Джосса, и он принялся заново укладывать вещи, а я тем временем рассеянно осматривала другую коробку – чтобы не пялиться на его рыжевато-каштановую голову внизу. На чердаке было темно, но, заглянув в коробку, я увидела… Надо же, как странно. Эти вещи были мне очень даже знакомы. Я взяла выцветший шарф с узором пейсли; под ним лежал старый голубой свитер. Я знала, чья это одежда. Я узнала эти вещи. Они принадлежали Филли. Я копнула глубже. Пара старых кассет, они могли принадлежать кому угодно, но вот еще… старый бархатный тапочек, грязный, но я сразу его узнала: спереди была потрепавшаяся вышивка. Это тапочки Филли: я помню, она привезла их из Непала. И пара романов Джейн Остин в мягкой обложке. Я открыла книги – и вот вам, на внутренней обложке были наклейки, которые Филли всегда прикрепляла на свои книги, и подпись ее наклонным почерком, черной ручкой: «Филиппа Джейн Кэвендиш». Я нахмурилась.
– Джосс?
– Что?
– Тут… кое-что странное.
Он поднялся до середины лестницы.
– Что там?
– Это вещи моей сестры, Филли.
– О! Неужели?
– Тебе не кажется это странным? Как ее вещи попали сюда? На мой чердак? Или, раз уж на то пошло, на твой чердак?
– Или, раз уж на то пошло, на чердак Майкла, – угрюмо проговорил он.
– Что?
– Ничего. Понятия не имею, Рози. – Он направился было вниз.
– Нет, имеешь! – вдруг воскликнула я. Он замер на лестнице. – Что значит «чердак Майкла»? Что происходит, Джосс?
Он медленно поднялся по ступенькам, пока его лицо не оказалось вровень с моим.
– Ах да. Я и забыл, что ты, пожалуй, единственный человек в Пеннингтоне, которому неизвестно об изменах твоей сестры.
– Об изменах моей… Господи, не неси чепуху! Каких изменах, с кем?
– С Майклом Филберном, разумеется.
– С Майклом? – У меня отвисла челюсть. – Это неправда!
– Может, теперь уже нет, но уверяю тебя, это было. С нашим с тобой общим другом, Хитрецом Мики. И, если честно, как бы я ни любил Элис, именно по этой причине мне хотелось, чтобы Филберны съехали отсюда. Поэтому я и обрадовался, что ты у меня поселилась. Я испытал огромное облегчение, когда наконец прекратились эти ночные оргии и его постельные упражнения с твоей сестрицей. И бедняжку Элис было жалко.
– Нет! Филли! Господи, я просто не могу поверить! Филли – и Майкл, только не это!
– Уму непостижимо, да? Но если задуматься, все сложилось очень удобно. Он приезжал в середине недели по делам, Элис жила в городе, а твоя сестра – в соседней деревне. О да, у них были регулярные свидания по средам. В деревне ходят слухи, что ее бедный олух муж – Майлз, не так ли?
– Да, – прошептала я.
– Что он думал, будто она ходит на вечерние художественные курсы. – Он тихо рассмеялся. – Не иначе как изучает живую натуру.
– Да, точно, – медленно пробормотала я. – Она действительно ходила на курсы по средам. В местный…
– Дерьмо собачье! Ни на какие курсы она не ходила, Рози! Не считая курсов обнаженной натуры по средам с участием Майкла Филберна!
Я качала головой, онемев от шока. Филли, не кто-нибудь, а Филли!
– Значит, – тихо спросила я Джосса, уже поверив ему, – все об этом знали?
– Тебе лучше меня известно, что значит жить в английской деревне, Рози. Задницу нельзя почесать, чтобы об этом тут же не начали судачить. Я-то знал, потому что все это происходило на моем заднем дворе, прямо под окном. Они-то думали, что им удается хранить тайну и действовать тихо: возвращались поздно, наверняка после ужина в Челтенхэме; она на пассажирском сиденье, пригнув голову в шляпе и темных очках – только летом, разумеется, зимой и так ничего не было видно. И примерно через час уходила в той же маскировке. Но у меня нет расписания, и, когда они приезжали или уезжали, я обычно был еще в студии, стоял у окна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53