Гобеленовые подушки разбросаны по выступающему подоконнику; на окнах – светлые занавески с розами, которые я усердно сшила на руках для нашей лондонской спальни и которые Гарри ненавидел; на стенах висели акварели, пастельные рисунки и наброски. Уродливый диван с ржавыми пружинами преобразился благодаря великолепному лоскутному покрывалу Элис; полки в альковах по обе стороны пылающего камина прогибались под весом моих книг. Все вещи, которые у меня накопились за многие годы, которые я любила, собрались в этой маленькой комнате, чтобы создать общий эффект – не побоюсь сказать – комнатки, словно сошедшей со страниц журнала «Загородные интерьеры», из статьи об уединенных деревенских коттеджах…
Я вздохнула и закрыла за собой дверь. Что грустить, подумаешь, кирпичи и известка.
– Пойдем, Айво. Нам пора.
Он ухватил мою ладонь одной рукой, другой – обнял коалу Билла, и мы торжественно зашагали по до сих пор покрытому льдом холму, чтобы проинформировать хозяина о грядущем отъезде. К тому же, храбрясь, подумала я, что такого ужасного, если я буду жить с Филли? Да тысячи одиноких матерей мечтают, чтобы у них была богатенькая сестра, к которой можно было бы переехать. Мне страшно повезло, что у меня есть такая возможность.
Стоял прекрасный морозный день, и голые темные деревья, окружавшие залитый мягким золотистым светом Фарлингс, резкими контурами вырисовывались на фоне лазурного неба. Мы прошли по двору, и нам навстречу кинулся выводок цыплят: они запищали у наших ног, надеясь, что мы принесли им обед. Один наглый петушок-бентамка зигзагами гнался за мной по краю дома до самой входной двери. Надо же, усмехнулась я, нажав дверной звонок, за мной увивается цыпленок!
Я позвонила и только лишь оторвала палец от звонка, как Джосс открыл дверь. Вырос передо мной в старой телогрейке и сапогах. У него был удивленный вид.
– Ничего себе. А я как раз собирался к вам заглянуть.
– А я и сама пришла.
Он приоткрыл дверь, пропуская меня в дом, и я вошла в освещенный мягким рассеянным светом холл с выложенным плиткой полом – единственную комнату, которую я до сих пор видела в этом громадном особняке. А другие мне теперь и не светит увидеть, с горечью поняла я. В камине горели дрова, как и в прошлый раз. Интересно, он каждый день его зажигает или это делают слуги, прежде чем погладить его газеты и подогреть сиденья для унитаза? Как бы то ни было, это была роскошь в ее высшем проявлении, и я мысленно пообещала себе, что в один прекрасный день, когда мой корабль наконец прибудет в порт – разумеется, это случится после того, как мы разберемся с одной маленькой никчемной финансовой неурядицей, – в моем потрясном холле эпохи Якова I тоже будет камин. А перед камином – парочка шотландских овчарок, как знать… Он захлопнул за мной дверь.
– Хотите выпить?
С полусонным Айво на руках я села в стоявшее у камина кожаное кресло с подлокотниками.
– Конечно, почему бы и нет? Спасибо.
Он подошел к буфету красного дерева в углу и разлил по бокалам виски на два пальца из графинчика. Протянув мне напиток, он с любопытством на меня посмотрел.
– Вы сегодня не такая тихая, как обычно. С чего это вы без приглашения плюхаетесь в мое кресло и распиваете мой скотч?
– Наверное, оттого, что мне нечего терять. Я уже не боюсь вас оскорбить и получить пинок под зад.
– Ага, значит, подобострастное поведение было призвано обеспечить продолжительное проживание в коттедже? Что ж, прежде чем вы помочитесь на мой ковер, может, скажете, с чего такие перемены?
Я сказала, вкратце обрисовав устрашающие размеры своих долгов и разруху в лондонском доме, но, по-моему, он и так все понял.
Он стоял надо мной, облокотившись локтем о каминную полку и вращая в бокале золотистую жидкость. Когда я закончила, он кивнул:
– Понятно. В таком случае, приготовьтесь опрокинуть свое виски, присесть на самый краешек кресла и снова стать моим арендатором, потому что я как раз шел к вам, чтобы передать одно сообщение. Похоже, вы получили работу.
– Что?
– Десять минут назад звонили из паба. Просили поговорить с «той поварихой, у которой карапуз» – думаю, это вы. Боже, вы всего день как вернулись, а я уже принимаю для вас сообщения. Слава богу, что я провел вам телефон.
– О нет, я вовсе не популярна… а что они сказали? – нетерпеливо спросила я. – Те, кто звонил из паба?
– Видимо, у вас появилась подружка, миссис Фэйрфакс из деревенского магазина. Вы дали ей рекламную листовку, а она позвонила своему брату Бобу, владельцу «Красного Льва», – вот она, пеннингтонская мафия, – и оказалось, что он только что уволил своего шеф-повара. Очевидно, поймав его в компрометирующей ситуации с одной из барменш. – Он устало потер глаза рукой. – Ради бога, Рози, не просите меня объяснять все в подробностях: уверен, разгневанный хозяин паба сам поделится с вами красочными сенсационными деталями, но, если вы не против, я промолчу. Короче говоря, Боб и его шеф-повар послали друг друга куда подальше, и теперь Боб хочет, чтобы вы приступили к работе.
– О! О боже, это же потрясающе, и что это значит? Он сказал что-нибудь об обязанностях или…
– Увы, не успел. Боюсь, мне пришлось резко оборвать излияния Горластого Боба: мой агент из Кельна позвонил по второй линии, а описание моей следующей выставки более важно, чем вопрос о том, нравится ли посетителям паба поджаристый омлет. Но Боб оставил номер и просил вас перезвонить. Вот. – Он протянул мне листок бумаги. – Его зовут Боб Картер. – Он нахмурился. – И он сказал кое-что еще… что к завтрашнему вечеру ему нужны сорок ужинов из трех блюд.
– Боже, вы шутите!
– Шучу. Нет, Рози, клянусь, я понятия не имею, что это за работа, но, поверьте, что бы вы ни приготовили в этом заведении, это наверняка будет лучше, чем их прежнее угощение. Водянистые омлеты с кусками дряблого бекона и суп, который не смеешь доесть до конца – страшно увидеть, что на дне тарелки. – Он поежился. – О да, встав за их плиту, вы сделаете Пеннингтону огромное одолжение. Он улыбнулся.
Я встала и, сама не своя от радости, прижала к себе Айво.
– Позвоню ему сейчас же. Ох, Джосс, это так здорово, не могу поверить, что все произошло так быстро! Я-то думала, что стала совсем нищей, готовилась стать нахлебницей! У меня столько долгов… да, и надо не забыть позвонить миссис Фэйрфакс, поблагодарить ее, и… – На пути к двери я резко обернулась. – Спасибо за новость, Джосс. И за виски.
– Никаких проблем, по правде говоря, я все равно собирался в мастерскую. Если подождете пару секунд, я возьму вещи и пойду с вами.
– Хорошо.
Он допил виски одним глотком и взял со стола стопку набросков. Засунул их под мышку, взял карандаши и открыл для меня входную дверь. Я прошла под его рукой, и вместе мы вышли на улицу; внезапно потемнело. В полной тишине мы шли по оледеневшему склону к мастерской и моему коттеджу. Я громко сглотнула. По непонятной причине я проглотила язык. Минуту назад разговор шел так легко: там, в холле, когда мы обсуждали мою работу шеф-поваром. Почему же сейчас, шагая бок о бок с этим великаном в кромешной темноте, я так оробела?
У двери в мастерскую я замялась. Хотела пожелать спокойной ночи, но не решилась. Если он скажет: «Спокойной ночи, Рози», – я тоже скажу и уйду, подумала я про себя. Я подождала. Он молчал. Вместо этого он повозился с задвижкой, отодвинул здоровый засов и распахнул дверь. Потянулся вверх, включил свет, отошел в сторону, и я шагнула внутрь. Ладонь подлетела ко рту, и я затаила дыхание. И замерла на мгновение, впитывая увиденное, ошеломленно оглядываясь вокруг.
Амбар был огромен и напоминал пещеру; с дубовых балок под потолком падал свет, вырисовывая, почти каждую по отдельности, самые невероятные скульптуры и статуи из всех, какие я только видела в жизни. В одной стороне мастерской располагалась длинная скамья, и на ней – изящные смуглые бронзовые скульптуры, в основном выполненные с натуры: девушки, атлеты, обнаженные тела, животные. Надо мной вздымались пантеры, газели, скаковые лошади с выгнутыми шеями и пронзительными широко раскрытыми глазами. Они были так чудесны, что захватывало дыхание и инстинктивно хотелось к ним прикоснуться. Но самые необыкновенные скульптуры, от которых у меня с первого взгляда заколотилось сердце и колотилось до сих пор, располагались в центре комнаты. Я повернулась, не в силах оторвать взгляда. В сиянии одной большой лампы, словно часовые, высились три гигантских белоснежных фигуры. Я зашагала к ним, словно меня тянули за невидимую веревочку; Айво почти заснул на моих руках. По контрасту с бронзовыми фигурами, эти громадные двадцатифутовые статуи были целиком вырезаны из мощных глыб белого каррарского мрамора. Их форма была столь абстрактна, что не давала определить, кто они или что они, но их загадочность, красота и сила были несомненны.
– О! – Я потянулась и опасливо прикоснулась к одной из них. – Боже, они прекрасны! – Я разглядывала статуи еще немного, потом обернулась. – Что это?
– Как туманно поясняют некоторые художники, каждый видит в них то, что хочет, но на самом деле – это мои языческие боги. И в данный момент вы гладите зад Аполлона.
– О! – Я отдернула руку.
– А это Персефона, – он шагнул вперед, – и рядом с ней – Икар, правда, ему не хватает головы.
– Да, да, теперь я вижу, – с восторгом воскликнула я. – Вот его крылья и… ого, вижу, а вот и семена Персефоны! Боже, так, значит, вот чем вы зарабатываете? Вот что выставляете в галереях? – Я бродила по мастерской, поражаясь увиденному.
– Вовсе нет, вот мой хлеб, – кивнул он в сторону бронзовых изваяний на скамье. – Звери с огненными ноздрями и горящими глазами и девушки с изогнутыми спинами, изящно касающиеся пальчиков ног, – именно они оплачивают школьные счета. Такое искусство сейчас на самом пике, и каждый уважающий себя любитель дизайнерской мебели «Конран» должен украсить такой статуей свою квартиру на перепланированном чердаке в доках. Эти работы приносят доход, и большинство из них – заказы от довольно обеспеченных людей. Но это… – Он засунул руки в карманы и с любовью посмотрел на Персефону, – …это моя страсть. От этих ребят сердце бьется сильнее и кровь быстрее течет по жилам. – Он изучал скульптуры еще какое-то время, потом пожал плечами. – Увы, они не годятся для продажи и, следовательно, не окупаются финансово. Сами посудите, кому нужна чертова глыба мрамора в гостиной, между диваном и телевизором? А для музея я пока не гожусь…
– Годитесь! – с горячностью возразила я. – И вы попадете в музей! Боже, да я в жизни не видела ничего, что даже приблизительно могло сравниться с ними, и пусть я ничего не смыслю в искусстве, но клянусь, ваши работы – небо и земля по сравнению с любыми экспонатами престижных лондонских галерей!
– Что ж, Рози, спасибо за горячую поддержку. – Он улыбнулся и шутливо поклонился, но я видела, что мой восторг ему по душе. Он вздохнул. – Как знать. Может, когда-нибудь мне придется грузить одного из этих ребят в кузов грузовика, едущего в «Тейт», но пока это невозможно. Они не каждому по вкусу, и прибыли от них никакой. Но ничего страшного, это просто значит, что в дневные часы я занимаюсь одним делом… – Он указал на бронзовые скульптуры за нашей спиной… – А в свободное время работаю с моими ребятами. Поздней ночью у меня свидание с моими богами и богинями. – Он улыбнулся, и в падающем свете его каре-зеленые глаза заблестели. Я глядела в них как завороженная.
Но в следующую секунду он отвернулся и побрел к рабочему столу. Я смотрела на его спину: он выбрал резец, потом положил его и взял другой. Мне показалось, этим он намекает, что мне пора, и кашлянула.
– Пожалуй, не буду мешать вашему свиданию и пойду звонить в паб. Пора и мне назначить свидание владельцу «Красного Льва».
– Конечно, Рози, – рассеянно бросил он. – И не соглашайтесь на всякую ерунду, ставьте свои условия. – Он принялся медленно постукивать по камню.
Я повернулась и стала спускаться с холма; Айво крепко спал на моих руках. После ослепительно яркого света комнаты холодный ночной воздух окутал меня темным покрывалом, и волнение, которое я испытала, узнав о перспективе получить работу в пабе, казалось, почти испарилось. Я была тронута; очень необычное чувство. Такое впечатление, что эти скульптуры потревожили мою душу, что они разговаривали со мной или… не знаю. Почти в такой же рассеянности, как Джосс, я вошла в пустой коттедж, захлопнула дверь ногой и взяла телефон. Набрала номер, который мне дал Джосс. Да, подумала я, приложив трубку к уху, в этих скульптурах было что-то неземное, и еще…
– Алле! – прервал мои грезы грубый голос.
– Ммм, алло, можно поговорить с Бобом Картером?
– Я и есть Боб Картер, а это еще кто?
Я объяснила, кто я такая, и сказала, что мне передали сообщение.
– А! Да. Точно. Так вот, птичка, я слышал, что ты вроде шеф-повар, и, между нами, у нас тут с этим большая проблема. У нас тут все наперекосяк с тех пор, как мы потеряли главного игрока.
– Да, я слышала, что ваш шеф ушел.
– Никуда он не ушел, птичка, то есть не уволился, если ты это имеешь в виду, отсюда никто не увольняется, я слишком хорошо им плачу. Нет, я сам его вышвырнул. Ну, черт возьми, пришлось! – негодующе проревел он.
– Да, я…
– Я поймал его, когда он обхаживал нашу Кайли за столом с холодными мясными закусками, – не дело это, не дело! Сама знаешь, ты же повар, разве это гигиенично, ведь повсюду еда! Мы в «Красном Льве» очень заботимся о гигиене, видишь ли, ратуем за чистоту. – (Я так и представила, как он расправляет подтяжки.)
– Уверена, так оно и есть.
– А моя сестрица, Энид, ну, знаешь, из магазина, так вот, она сказала, что ты спец по французской кухне. Нам, правда, не нужны все эти выпендрежные французские штучки, но если сможешь сварганить нормальную английскую кормежку – лазанью там, карри, – тогда, считай, мы спелись. Работа твоя!
Я умилилась его описанию английской кухни.
– Уверена, я смогу приготовить и лазанью, и с ориентальной кухней справлюсь.
– Полегче, – занервничал он. – Не нужна нам никакая ориентальная кухня, у нас все клиенты нормальной ориентации, птичка, и не обижайся, конечно, но нам не хотелось бы, чтобы ты здесь готовила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53