Я бы занял старую комнату на чердаке, а может даже поселился бы в одном из коттеджей. Но этого никогда бы не произошло, правда? Ведь если бы он не умер, ты бы все равно ушла от него, да?
– Бертрам, когда-нибудь я вам все расскажу. Но не здесь. Не сейчас.
Он улыбнулся и похлопал меня по руке:
– Ты права. Сейчас не время и не место. – Скрестив руки на груди, он выпрямился. – Что ж, теперь обсудим другие вопросы. Как у тебя с деньгами? Он что-нибудь тебе оставил?
– Знаете, я не уверена. Завтра я встречаюсь с адвокатом Гарри, тогда и узнаю, как обстоят дела, но надеюсь, все будет в порядке. – (Вообще-то я не была так уверена. Адвокат Гарри, то есть Боффи, не сказал ничего путного о состоянии Гарри, но после похорон нехотя предложил мне «заглянуть на огонек».)
– Если будут проблемы, приходи ко мне. Не прошу старому идиоту, если он оставил тебя в полном дерьме. Он понятия не имел, как зарабатывать деньги и как их не упустить. Раз уж на то пошло, наш Гарри вообще плохо соображал, благослови Господь его душу, – угрюмо заметил Бертрам. И покосился на меня. – Не представляю, с какой стати ты вообще за него вышла. Из-за секса, наверное, а?
Я вздохнула.
– Ладно, ты права; сейчас не время и не место, я знаю. – Он выпятил губы и вздохнул. – Ну, раз разговора о сексе не будет, а с денежными вопросами и движимым имуществом мы разобрались, пора мне возвращаться в Йоркшир. – Он собрался встать, но диван был слишком мягкий. Я помогла ему, чем вызвала его немалую досаду.
– Как вы доберетесь до дома?
– Паркинсон на кухне. У него машина на улице. Как только он до отказу набьет живот сэндвичами с яйцом, мы уедем.
Я с улыбкой смотрела, как Бертрам заковылял за своим шофером, зычно кликнув: «Паркинсон!»: прямо как сцена из «Дживса и Вустера». Появился Паркинсон и покорно встал рядом, помогая Бертраму надеть пальто и шляпу в коридоре. Я поцеловала старую морщинистую щеку, и тут мне пришло в голову, что Бертрам приехал вовсе не для того, чтобы почтить память Гарри. Он приехал, чтобы разобраться с делами. Хитрый старик. Я спустилась с ним по дорожке к машине, поежилась от холода в тонком черном костюме и скрестила руки; Паркинсон открыл дверь, чтобы пропустить старика. Устроившись, он опустил стекло и высунулся наружу.
– Не забудь, дорогая, если возникнут финансовые проблемы, приезжай ко мне. Мне не хочется думать, что я оставил тебя без гроша.
– Обязательно, Бертрам, спасибо.
– Не ври, – фыркнул он, когда отъехала машина. – Ты скорее умрешь от голода на чердаке, чем придешь ко мне с протянутой рукой!
Я засмеялась и так и стояла на тротуаре, махая ему рукой, пока машина не скрылась из виду.
Позднее, когда все разошлись по домам, Майлз с Филли остались, чтобы помочь мне убраться. Утром мне надо было повидаться с Боффи и агентом по недвижимости, так что ночевала я в доме, отчасти пожалев, что не договорилась переночевать у Элис. Прибираясь на кухне, я с опаской огляделась вокруг. Теперь, когда Гарри здесь не было, все казалось каким-то странным. Филли вытирала со стола, я мыла бокалы. Тут она замерла на секунду с тряпкой в руке, а потом ни с того ни с сего заявила:
– Помнишь того парня, с которым ты разговаривала, когда мы приехали в коттедж?
– Какого именно?
– Вы стояли на улице, когда мы подъехали.
– Алекс Мунро?
– Именно. – Она сложила руки и просияла. – Черт, он такой симпатичный.
– Да, мне тоже так показалось.
– Он местный ветеринар, знаешь? – Она снова принялась оттирать стол. – Мы с Майлзом довольно хорошо его знаем, ведь у нас столько животных. Он всегда к нам заходит, пару раз даже приходил на ужин. У него была девушка несколько лет, очень милая, но они расстались. Я толком не знаю, почему, и теперь он абсолютно свободен. Самый завидный парень в округе, между прочим, а в нашей глуши это что-то да значит. У нас полно симпатичных молодых фермеров.
– Да что ты, – безразлично бросила я.
– Да. Майлз на днях был на вечеринке – я не смогла пойти, няню не нашла – и рассказывал, что у него просто челюсть отвисла, столько там блондиночек-охотниц за мужьями из Сайренсестера, загорелые, только что с горнолыжного курорта: облепили Алекса, как пираньи. Сама знаешь, как Майлз любит все приукрасить: по его словам, они чуть не визжали от восторга, припудривая носики и поправляя бархатные резинки. Но Милли Томас там тоже была и сказала, что ее младшая сестра – обалденная красотка, как Мишель Пфейффер, только брюнетка, – совсем потеряла голову, сидела и пускала слюни в бокал с белым вином, и теребила волосы, как нервная. В нем явно что-то есть.
– Неужели? Не могу поверить, что ты говоришь такие вещи, Филли.
– Я просто заметила, Рози. Не так уж это и важно, просто…
– Фил, ты вылитая мамочка! – Я швырнула губку в воду. – Я знаю, знаю, что ты просто как бы невзначай заметила, тихонько подкинула мне идею и ждешь, заглотну ли я наживку, хочешь посмотреть, интересно ли мне! И даже если бы мне было интересно, а это не так, кстати, учитывая, что я только что похоронила мужа, то знаешь что, Фил? Ты все испортила. Твое так называемое «невзначай», исполненные благих намерений намеки – на самом деле это называется козни и с самого начала портит впечатление.
– Не понимаю, почему.
– Потому что мне кажется, что за мной следят, вот почему. Не хочу, чтобы ты набирала мамочкин номер, как только вернешься домой из супермаркета, потому что увидела, как я «разговариваю с хорошим мужчиной» на главной улице. Не хочу, чтобы на меня давили, не хочу, чтобы меня заставляли, – больше этого не случится!
– Я не заставляла тебя выходить за Гарри! – горячо воскликнула она.
– Знаю, знаю, я сама вляпалась, но мне очень не хочется снова сесть в лужу. Не нужны мне полезные советы, ну уж нет; и никаких уютных ужинов при свечах на две пары. Прости, если я помешала твоим планам и таланту свахи, но я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Это не слишком неучтиво?
– Слишком.
– Тогда извини.
Она надулась на минутку, потом пожала плечами и снова взялась за тряпку.
– Ну и ладно, – весело сказала она. – Попытка не пытка.
Глава 12
В эту ночь – свою последнюю ночь в супружеской кровати – я почти не спала. Вещи Гарри были по всему дому, но в спальне их было особенно много: я не осмелилась к ним притронуться. На двери с жалким видом висел его халат, брошенная щетка приютилась на туалетном столике; носки до сих пор разлагались на дне бельевой корзинки. Его присутствие чувствовалось повсеместно. Мой сон то и дело прерывался, и в какой-то момент я открыла глаза и – мамочки! Он был в комнате! Стоял у края кровати! Я резко села и поняла, что это всего лишь его утюжок для брюк от «Корби», на спинку которого наброшен пиджак. Но с меня было достаточно. Я схватила одеяло, прогремела вниз по лестнице и остаток ночи провела, ворочаясь и дергаясь, на диване. На следующее утро, одев Айво и позавтракав, я рванула из этого дома, как летучая мышь – из ада. Лихорадочно крутя педали моего старого верного велика, я приехала к Элис, у которой собиралась оставить Айво на весь день.
– Тебе правда не трудно? – обеспокоенно спросила я, когда она открыла дверь. Она была в рабочей одежде – мешковатые штаны, заляпанный краской джемпер крупной вязки. На каждой ноге, как гири на цепях, висело по ребенку.
– Не говори глупостей. Ты сама прекрасно знаешь: я иду с мольбертом на чердак, запираюсь, а когда они начинают ломиться в дверь, кричу: «Меня здесь нет!» Айво чудесно проведет время на кухне с Молли и Лу, и они все вместе напьются отбеливателя, правда, милый? Пойдем, дорогой! – Она протянула руки, и он охотно прыгнул на нее, став ее ошейником.
– Спасибо, просто… я все время оставляю его с кем-то, раньше я так никогда не делала.
– Это потому, что вчера у тебя были похороны, а сейчас ты идешь к адвокату: не думаю, что это детские мероприятия. Все в порядке, Рози, он не станет ненавидеть тебя, когда вырастет, из-за того, что в трудный час ты оставила его с лучшей подругой.
– Когда я найду работу, придется водить его в ясли.
– И что такого, ему уже два, а ты же не планируешь работать каждый день с утра до вечера.
– Надеюсь. Все зависит от того, как получится с деньгами. От того, сколько мне понадобится.
– Что ты собираешься делать? – Она посадила Айво на бедро.
– Готовить, если получится; а если нет, то пойду уборщицей, наверное.
– Домработницей, что ли?
– Почему бы и нет? – ощетинилась я. – Многие этим занимаются.
– Да, но ты только представь себе лицо твоей матери! «Поденщица!» – возопит она. «Моя дочь – судомойка!» Она тут же хватится за нюхательные соли и грохнется в обморок. Да она скорее предпочтет, чтобы ты умерла с голоду, чем чистила полы у кого-то в доме.
– Так и произойдет, если я не найду работу, – угрюмо заметила я. – К тому же, как знать: может, окажется, что я очень богатая вдова. – Я взглянула на часы. – Надо пойти и выяснить, Элис. Я обещала зайти к Боффи к девяти. Пока. – Я торопливо чмокнула ее, потом Айво. – Ты просто прелесть, – бросила я через плечо, побежав по дорожке.
– К двум часам вернешься? – спросила она. – Надо Молли к врачу отвести.
– Постараюсь. Что с ней?
– Глисты.
– Фу!
– Ты так говоришь, потому что Айво еще не ходил в ясли. А среди трех– и пятилеток это обычное дело, так же как и вши и другие мерзкие заболевания, которыми я не буду тебя пока пугать. Главное – самой не заразиться. Мигом потеряешь всю сексуальную привлекательность.
– Могу себе представить, – пораженно проговорила я. – Спасибо, буду знать, чего ждать.
Я помахала и заколесила по улице.
Встреча с Боффи началась вполне благоприятно. Когда я приехала в его офис, он вышел в приемную меня встретить.
– Рози, милая, – он взволнованно схватил меня за обе руки и наклонился для поцелуя, тряся двойным подбородком. Мне пришлось сдерживать себя, чтобы не вытереть щеки рукой. Он слегка вспотел.
– Привет, Боффи, как поживаешь?
– О, я процветаю, процветаю. – Он глупо подскакивал с ноги на ногу. – Заходи, заходи. – Он галантно проводил меня в кабинет. – Шерри не желаешь? – На тележке в углу красовалась целая батарея бутылок.
– Сейчас пятнадцать минут десятого утра, Боффи.
– Правда? Ах да, точно. – Он удивленно взглянул на часы. – Хмм, ну тогда две чашки кофе. Карен, пожалуйста!
Пергидрольная блондинка, что сидела рядом с его дверью, бессловесно и, как мне показалось, немного презрительно кивнула и встала со стула. Мы вошли внутрь, и он сел напротив меня, весь какой-то дерганый за огромным столом с кожаной столешницей.
В ожидании кофе мы сидели в полном молчании. Боффи грыз кончик карандаша, хмурился, глядя на бумаги на столе, и крутился на кресле. Мне вдруг стало его жалко. Очевидно, ему предстояло сообщить мне плохие новости, и он отчаянно пытался придумать, как бы сделать это потактичнее.
Наконец принесли кофе, и дверь захлопнулась. Он поднял голову.
– Рози, боюсь, у меня плохие новости.
– Насколько плохие?
– Н-ну… Когда Гарри умер, дела его были, скажем так, не в идеальном порядке.
– Понятно.
– И ничего удивительного. Не станет же человек в таком возрасте готовиться к смерти, не так ли?
– Естественно, – вежливо согласилась я, принимая это смягчающее обстоятельство в пользу Гарри. Повисло молчание. – И… в каком же состоянии его дела, Боффи?
– Хмм? – Он поднял брови.
– Его дела, – тихо повторила я. Господи, это он мне помогает или я ему?
– Ах, да!
– Я в полном дерьме? – предложила я реплику Боффи, используя терминологию Бертрама.
– Д-да. Да, это то самое слово.
Я вздохнула. О боже. Не думала, что это будет так сложно. Игра в двадцать вопросов с человеком, который, по идее, должен был сдавать какой-то экзамен на адвокатскую лицензию, но, видимо, проскользнул в папину фирму через черный ход, благодаря генам, а не серому веществу.
– Он оставил завещание?
– Вообще-то, да, но не думаю, что требуется его официальное оглашение. Потому что то, что он оставил вам с Айво, на деле… – Он замялся и погрыз карандаш.
– Оставлять было нечего, – завершила я.
– Именно.
– У него была страховка?
– Да, была, но он не платил взносы, так что страховка просрочена. Боюсь, она недействительна.
– Значит, мы с Айво никак не обеспечены, так я понимаю?
– Нет… обеспечения, как такового, нет.
– А как же его дома? Наш дом и тот, который Гарри сдавал. На них же нет закладных?
– Вообще-то, есть, и довольно внушительные.
– Но дома подарил Бертрам.
– Д-да, верно, но как раз перед отменой страховки Гарри… ммм… перезаложил их.
– Нет! Зачем?
– Чтобы оплатить долги.
– Какие долги?
– О, обычные долги. Ну, ты понимаешь. – Он прищурился.
– Нет, не понимаю.
– Ну, во-первых, клуб – недешевое удовольствие. – Он нервно рассмеялся и провел рукой по волосам. – Проклятье, мне ли не знать. Честно говоря, у меня самого иногда вся зарплата уходит на оплату их счетов. У этих ублюдков один джин-тоник стоит целое состояние.
– И все?
– О, еще долги поставщикам спиртного. Счета накапливаются, не успеваешь заметить. Некоторые глотают спиртное такими темпами, стакан не успевает намокнуть. О, и еще он много проигрывал.
– Проигрывал? Где?
– Да так, время от времени баловался блэкджеком в клубе «Клермонт», ничего серьезного. Все мы так делаем, но если вечер выдался неудачный – а у Гарри так частенько бывало – то проигрыши бывают… немаленькие.
– Клуб «Клермонт»? Я даже не знала, что он член клуба!
– Да, и, если честно, Шарлотта тоже не знает, так что пусть это останется между нами, ладно, Рози? – От нервов Боффи побагровел.
Клуб «Клермонт». Я ошеломленно осела в кресле. Боже мой, так и вижу эту парочку за рулеткой, во фраках: артефакты прежней эпохи, воображающие себя мелкой аристократией, попыхивающие толстенными сигарами и хвастающие, кто настрелял больше куропаток во время несуществующей охоты!
– Понятно, – еле слышно проговорила я. – А есть неоплаченные долги?
– Один-два, увы.
Я уставилась на него. Неудивительно, что у него пристыженный вид. И нечего полагаться на мое молчание. Пусть Шарлотта мне не лучшая подруга, но сейчас я даже ощущаю с ней какое-то родство.
– Скажи-ка, Боффи, если я продам оба дома, этого хватит, чтобы покрыть закладные и долги?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53