Но без нее эта поездка была чересчур одинокой.
НЬЮ-ЙОРК
Хорейс Коулмен, в очках на мясистом носу, восседал за письменным столом, скрепляя своей подписью всевозможные документы. Боб Эш тоже был занят делом – тренировал рывок левым бедром, готовясь к игре в гольф.
– Черт тебя побери, Боб! Прекрати это!
– Прости, Хорейс, но вчера в клубе графства я проиграл пятьдесят баксов. Мне необходима тренировка.
– Ты проиграешь куда большее, если мы не придумаем, как воспрепятствовать этому проклятому браку.
– А что удалось выяснить Теду? Коулмен бросил взгляд на часы.
– Он должен появиться с минуты на минуту.
– Тед – славный мужик, но… – начал было Эш.
– Но что? – заорал Коулмен. – Он, по крайней мере, играет с нами в одной команде.
– Согласен… но его прошлое… ну, сам понимаешь… Коулмен снял очки.
– Ну, продолжай!
– Послушай, он ведь пару лет просидел в федеральной тюрьме.
– Давай-ка разберемся, Боб.
Эш был уже сам не рад тому, что завел разговор на эту тему.
– Тед Роузмонт был близким другом Дж. Л. Стоунхэма.
– Да, я понимаю.
– И доводится крестным отцом Патриции.
– Да, я понимаю.
– И в силу этих двух факторов он должен был заменить в совете директоров нашу миссис Спербер.
– Я всей душой – за, Хорейс. Но дело в том, что…
– Но дело в том, что ничего! Тед тогда пытался сберечь свои деньги – и личные, и полученные взаймы. Защищал интересы своих клиентов и акционеров. И не его вина в том, что «пирамида» рухнула.
– Ты прав, Хорейс, ты совершенно прав.
– Или тебе больше пришлось бы по вкусу, если бы в совете директоров оставалась Спербер? И вставляла бы нам на каждом шагу палки в колеса?
– Боже упаси. – Эш всегда терялся, когда Коулмен приходил в такую ярость. – Но как тебе удалось с такой легкостью от нее избавиться?
– Ее удовлетворила перспектива вернуться в Лондон, чтобы руководить нашими британскими предприятиями.
И как раз в эту минуту появился Тед Роузмонт. На его покрытом искусственным загаром лице застыла гримаса, его зубы, подобные мелкам в коробке, были плотно стиснуты. Он тяжело плюхнулся в кресло прямо напротив Коулмена.
Эш встревоженно посмотрел на Коулмена, который, в свою очередь, невозмутимо наблюдал за Роузмонтом.
– Ну, что ж. Давайте послушаем.
– Я ничего не добился. Мой друг из ЦРУ сказал, что ему нужна пара недель на то, чтобы навести справки… А сколько времени в запасе у нас?
– Она нас дожидаться не будет, – мрачно произнес Коулмен.
– Да, Тед, видишь, ты можешь лишиться работы, еще не успев приступить к ее исполнению.
Эш неуверенно посмеялся собственной остроте.
– Заткнись, Боб, – огрызнулся на него Коулмен. – Нам надо решить, что делать.
Роузмонт вскочил с места.
– Я знаю, что делать! Мусор!
– Хорошая мысль, – согласился Эш.
Коулмен в недоумении наморщил нос.
– Мусор? Что-то не возьму в толк, о чем вы.
– Да, Тед, объясни ему, что ты имеешь в виду.
Сдуру сперва поддакнувший, Эш и сам не понял, что задумал Роузмонт.
– Просеять мусор, поступающий из ее дома.
– В поисках чего?
Во взгляде Коулмена сквозило презрение.
Роузмонта от необходимости отвечать спас неожиданный стук в дверь. Секретарша пыталась воспрепятствовать проникновению в кабинет кого-то явно постороннего. – Прошу вас! Я должна сначала объявить о вашем приходе!
– Все в порядке, мисс Келли.
Коулмен приказал секретарше отказаться от выполнения обязанностей охранника.
У Роузмонта отвисла нижняя челюсть, когда он увидел, как в кабинет ввалилась неопрятная старуха в пальто и с сигаретой в зубах. Он вопросительно посмотрел на Эша, а тот пробормотал себе под нос:
– Кстати, о мусоре…
– Рад видеть вас, мисс Симпсон, – поприветствовал вошедшую Коулмен. – Прошу к нам.
– А я уже у вас, – ответила Лаура.
– Разумеется, вы знакомы с мистером Эшем, а это наш новый член совета директоров мистер Роузмонт. – Коулмен кивнул в сторону Теда, который по-прежнему, не веря собственным глазам, рассматривал совершенно неуместную и невозможную здесь посетительницу. – Лаура – наш бебиситтер, она замечательно приглядывает за Патрицией.
– Да, так оно и есть, и я заслуживаю прибавки, – закивала Лаура.
– Поэтому вы и вырядились в такие лохмотья? Взываете к нашей жалости? – хмыкнул Коулмен.
– У меня не было времени на то, чтобы одеться как следует. – Лаура была явно обижена. – Но я прибыла сюда с хорошими новостями.
– Свадьба откладывается? – мечтательно осведомился Эш.
– Никакой свадьбы вообще не будет.
Лаура с удовлетворением огляделась по сторонам, читая недоумение на лицах у присутствующих.
– Вы уверены? – спросил Коулмен.
– А вы что, полагаете, будто она пойдет замуж за человека, которого застала в голом виде в объятиях у собственного конюха?
– Что? – хором воскликнули все трое.
– Вы меня слышали – она их застукала. Он оказался педерастом.
– О Господи, – выдохнул Коулмен. По лицу у него медленно расползалась ухмылка.
– Какой это, должно быть, для нее удар, – сказал Эш.
– Попрошу без шуток, – раздраженно отозвалась Лаура. – Как раз сейчас она летит в Швейцарию.
– Возвращается в санаторий?
– Совершенно верно, мистер Эш.
– Какая жалость. Это ведь у нее уже третий нервный срыв.
Взоры всех присутствующих обратились к Коулмену. Он сидел, уронив голову на руки.
– Что ж, этому психиатру удастся собрать ее по кусочкам. Он ведь уже проделывал такое раньше, – сказал Эш.
– Да. И она вернется – и опять решит выйти замуж за какого-нибудь охотника за приданым, – мрачно произнес Коулмен.
– Что верно, то верно, – поддакнул Эш. Коулмен поднял в воздух пухлый палец.
– Давайте, джентельмены, не забывать об одном обстоятельстве. Еще четыре года – и она окажется в состоянии послать нас на все четыре стороны. Замужем или не замужем – это уже не будет иметь значения.
– Это будет катастрофой, – пропищал Эш.
– Мягко сказано, – вырвалось у Роузмонта. – Ну, Хорейс, что ты предложишь?
– Нам надо помочь этой несчастной девушке, пока еще не стало слишком поздно. Лаура, вам следует…
– Погодите-ка минуту. Сперва следует помочь мне.
– Вы получите вашу прибавку, – величественно произнес Коулмен.
– И отпуск мне тоже нужен. Причем немедленно. Мне осточертело каждый день кормить морковкой полудохлую клячу.
Коулмен покачал головой.
– Сейчас это невозможно.
– Вполне возможно!
– А как это будет выглядеть, если она вдруг вернется и обнаружит, что вы не приглядываете за своей возлюбленной животинкой?
Лаура пристально посмотрела на Коулмена.
– А какова будет прибавка?
– Назовите вашу сумму.
– Зависит от того, что от меня потребуется. Коулмен сложил руки, как будто вдруг решил помолиться.
– Лаура, вы самый близкий человек у этой несчастной и больной девушки. Когда она вернется, ей может показаться, будто она выздоровела окончательно, – и понадобится задушевная подруга, которая способна будет объяснить ей, что она по-прежнему больна, что она по-прежнему не в состоянии судить здраво о многих предметах.
– Интересно, какой же диагноз вы ей хотите поставить?
Узкие глаза Коулмена буквально впились в глаза Лауры.
– Недееспособность, – мягко сказал он.
Глава IX

НАД АТЛАНТИЧЕСКИМ ОКЕАНОМ
Патриция смотрела в иллюминатор на простирающийся внизу океан. Ее глаза опухли, но сейчас в них не было ни слезинки. Все слезы она уже выплакала, и все же заснуть по-прежнему никак не могла. Звуки и образы мелькали в ее сознании… игра на рояле… изящные, но мужественные пальцы на черно-белой клавиатуре… «ночью и днем, все об одном»… обнаженные, слившиеся в объятии тела… А ведь всего за несколько минут до этого он сжимал в своих объятиях – ее самое! Как же он мог?
Конечно, она была наивной дурочкой, видевшей перед собой Белого рыцаря, который, перемахнув через крепостной ров, ворвался в замок ее грез. Приступы жалости к самой себе и ярости чередовались, накатывая на нее волнами. Она чувствовала себя щепкой, которую влечет течение, – и выносит в открытое море. Патриция поднялась с места и принялась расхаживать по салону, заставляя себя думать о чем угодно – лишь бы не о том, что произошло! Слава Богу, у нее есть Лаура. На Лауру во всем можно положиться. Она справиться с делами в отсутствие Патриции.
Она поглядела на дисплей – красный огонек мелькал сейчас над картой Атлантического океана, устремляясь в Европу, электронные часы отсчитывали время – до прибытия оставалось еще два часа.
Это был личный самолет Дж. Л. Оборудованный куда более роскошно и надежно, чем остальные лайнеры, принадлежащие корпорации, он был, согласно распоряжению Дж. Л., предоставлен в ее личное пользование, хотя она охотно предоставляла его членам совета директоров – и, строго говоря, пользовалась им, главным образом, Боб Эш, летая на игры национальной лиги по гольфу. Она сама никогда не пользовалась этим лайнером – отчасти потому, что ей некуда было лететь, но во многом и потому, что этот самолет представлял собой одну из многих роскошных ловушек, расставленных Дж. Л. на дороге между самой Патрицией и ее отцом. Лишь после гибели обоих родителей Патриция сумела осознать, с каким мастерством Дж. Л. манипулировал ею, как много времени, которое она могла бы провести счастливо в обществе отца, ухитрился он у нее похитить. Она пожелала ему смерти – и ее желание исполнилось, увы, даже слишком быстро. В мозгу у нее, один обгоняя другой, замелькали тревожные вопросы. Несет ли она ответственность за смерть деда? Был ли Том ниспослан ей в наказание за жестокость по отношению к деду? Сколько еще несчастий выпадет на ее долю? Не является ли достаточно тяжким бременем само по себе оставленное ей Дж. Л. несметное состояние?
Последняя мысль носила несколько саркастический характер; сообразив это, Патриция немного отвлеклась.
– С деньгами жизнь представляет собой на редкость простую штуку, – сказала ей как-то Джоанна Бенсон. – А без денег – на редкость сложную.
Что ж, сама Патриция представляла собой живое доказательство того, что жизнь может оказаться на редкость сложной штукой и с деньгами. Она была так одинока, так никому не нужна со всеми своими миллиардами, – до тех пор, пока не встретила Тома. А теперь ее мечта о совместной жизни с ним – о жизни, проникнутой истинно высокими целями, – оказалась погубленной навсегда.
Патриция еще раз бросила взгляд на дисплей – самолет сейчас пролетал над Ирландией, до прибытия на место оставалось всего сорок минут. Следовало приготовиться заранее.
Нажав на кнопку, она вызвала стюардессу.
– А где мои вещи?
– В спальном салоне, мэм.
– Ах вот как…
Она сделала глубокий вдох и открыла дверь в небесные апартаменты Дж. Л. За последние два года ее нога ни разу не ступала сюда. Она поглядела на кровать, на которой с ним случился роковой инфаркт. Чуть помедлив, прошла в прилегающее к спальне помещение.
С мраморной полки над умывальником, ей показалось, уставился на нее большой хрустальный флакон с желтоватого цвета жидкостью. Тот самый одеколон Дж. Л…. Она подошла поближе. И, сама того не желая, с превеликой осторожностью свинтила колпачок. И тут же так хорошо знакомый – и настолько невыносимый – запах ударил ей в нос. Запах смерти. Она торопливо закрыла флакон и выбежала из ванной.
СТОУН РИДЖ
Все на ферме занимались своими делами и пеклись о вверенных им животных и птицах, словно бы ничего не случилось, но в воздухе витало всеобщее уныние. Мигель бродил от коттеджа к конюшне, от конюшни – к коттеджу как во сне. У него было столько вопросов – и ни единого ответа. Где сейчас Патриция? Почему Лаура уже два дня не появляется похлопотать о своем Тумане? Дряхлый конь тоже был сам не свой – возможно, всеобщее уныние передалось и ему. Мигель потрепал его по голове и угостил морковкой.
И тут до него донесся голос Кончи.
– Сеньор Мигель… Сеньор Мигель… Вас к телефону! Этот крик доносился с кухни.
Наверняка, ему звонила Патриция.
Его взбесило, что он не может идти с прежней скоростью, но на ноге у него образовалась мозоль, превращавшая буквально каждый шаг в сущую пытку. Хромая, он старался все же идти как можно быстрее и не обращать внимания на невыносимую боль.
– Алло?
На другом конце провода послышался женский голос.
– Мистер Кардига?
– Да, а кто это…
– С вами сейчас будет говорить доктор…
– Доктор?
Он пришел в ярость и в замешательство. Какого черта нужно от него доктору Кигану? Но женский голос в трубке уже пропал.
– С вами говорит доктор Берджес.
Голос у доктора был приятный, низкого тембра.
– Берджес?
– Разве доктор Киган вам обо мне не рассказывал?
– Простите, что-то не могу вспомнить… – И как раз в это мгновение его взгляд случайно упал на аляповатую цветную брошюру в корзине для бумаг. – Ах да! Конечно, конечно!
– Просто хочу вам сказать, мистер Кардига, что ваш случай меня крайне заинтересовал.
– Вот как?
– Да. Я поставил «Ногу из Сиэтла» великому множеству боксеров, альпинистов, баскетболистов… но матадора у меня в коллекции еще не было.
Его зычный смех гулко прозвучал в ушах у Мигеля.
Держа телефонную трубку в одной руке, Мигель извлек другой из корзины скомканную брошюру. «Натуральная прыгучесть… Динамичность»… Все эти рекламные обещания бросились ему в глаза с обложки.
– Алло! Алло! Вы меня слышите, мистер Кардига?
– Да-да… Позвольте мне немного поразмыслить.
– Что ж, когда надумаете, рад буду повидаться с вами. Судя по тому, что рассказал мне доктор Киган, я без особого труда верну вам способность танцевать.
ЛОЗАННА
Фён задувал по всей долине, и доктор Соломон поглубже надвинул вязанную шапочку на лоб, хотя по краям из-под нее все равно выбивались пшеничного цвета волосы.
– Я не уверен, Патриция, что вам стоило предпринять такое путешествие, но не могу не признаться, что мне вас недоставало.
Он помог ей выбраться из машины.
– Благодарю вас за то, что вы выкроили для меня время. Я ведь прилетела так неожиданно.
Доктор искоса посмотрел на нее из-под очков с толстыми стеклами.
– Я решил не помещать вас в главный корпус. Вам будет куда уютней в одном из наших бунгало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40