От внешнего мира гарем отделяли Каретный дом и Птичий дом, вход в которые снаружи охранял отряд алебардщиков; а изнутри – евнухи. Сара с Мемтаз повернули за угол и, подойдя к мабейну, остановились перед резными двустворчатыми дверями. Капитан стражи ударил в них своим жезлом.
– Входите! – послышался за дверью голос Халида, этот голос заставил, сердце Сары колотиться сильнее.
Они вошли и оказались в зале со множеством колонн с золотыми светильниками, в которых горели восковые свечи, под ногами был расстелен огромный кирманский ковер, расшитый пестрыми райскими птицами. Это была аудиенция Халида. В дальнем углу зала находился вход в небольшую гостиную, затянутую шелком, где на парчовом диване возлежал Халид.
Инкрустированный столик, стоявший перед ним, был заставлен всевозможными лакомствами. Паша внимательно смотрел на приближающихся женщин, а потом указал на свободный диван напротив.
– Это для тебя, – обратился он к Саре, которая неохотно опустилась на самый краешек. – А ты можешь идти, – сказал он Мемтаз.
Служанка медлила.
– Я позабочусь о мисс Вулкотт, – проговорил Халид спокойно. Стражники изумленно переглянулись. Паша никогда и никому не подавал еды!
– Все можете идти, – громко сказал Халид, и Сара испуганно наблюдала за тем как комната пустеет. Она оставалась один на один с пашой Бурсы.
– Щербета? – вежливо предложил Халид, протягивая хрустальную вазочку с серебряной каймой.
Сара молча покачала головой.
– Советую попробовать, щербет очень вкусный. И не бойтесь, его уже проверили в Птичьем доме: яда в нем нет.
Поскольку Саре и в голову не приходила мысль о возможном отравлении, то на ее лице отразился явный испуг.
– Тебе всегда следует об этом помнить. Теперь ты фаворитка и вызываешь ревность у обитательниц гарема, – мягко заметил Халид.
– Я не желаю быть фавориткой, – строго сказала Сара.
Халид пожал плечами:
– Это от тебя не зависит.
– Похоже, от меня вообще ничего не зависит, – гневно ответила Сара, пристально глядя на него.
Халид покачал головой.
– Нет, почему. Ты можешь выбрать щербет из лайма, персика или апельсина, чай на гардении, липовом цвете или ромашке, кофе с вкусом гвоздики, корицы или розовых лепестков. У тебя масса возможностей выбирать. Еда, которую готовят в моем гульхане, – лучшая в империи. Тебе она понравится.
Сара только возмущенно посмотрела на него, оценив таким образом его остроумие.
– Хочешь бузы? – предложил паша, приподнимая серебряный кувшинчик с напитком из перебродившего ячменя. – Она очень вкусная, с поджаренным нутом и корицей.
– Нет, спасибо.
– Ракии? – осведомился он, указывая на кувшинчик с крепким напитком, стоявший рядом с ним.
– Нет.
Халид откинулся на диване.
– Неужели я не соблазню тебя ни одним из этих наслаждений? – спросил он, обводя рукой уставленный лакомствами столик: халва, рахат-лукум, различная выпечка, сверкающие всеми цветами радуги плошки с щербетами…
– Я хочу только одного, чтобы вы меня отпустили.
Халид вздохнул:
– Этого я сделать не могу.
– Почему?
– Потому что я тебя хочу.
При этих словах выражение его лица переменилось. Значит, они снова вернулись к тому же. Непринужденная беседа была всего лишь отвлекающим маневром, уловкой, рассчитанной на то, чтобы заставить Сару потерять бдительность, пока он будет готовить решающий удар. Девушка вздохнула.
Халид продолжал пристально наблюдать за ней. На нем была белая льняная одежда, вышитая золотой нитью, в распахнутом вороте которой виднелась сильная шея и начало темных завитков на груди. Фиолетовый шелковый кафтан с золотыми кистями безупречно подходил к его смуглой коже. Чувствовалось, что Халид тщательно готовился к их встрече. Его густые черные волосы отражали свет длинных свечей и лампы, стоявшей на сервировочном столике. Этот мужчина был великолепен, но к тому же он ее тюремщик, и забыть об этом Сара никак не могла.
– Разве мы всегда получаем то, чего желаем? – спросила Сара.
– Я – всегда.
Она улыбнулась и отвела взгляд.
– Что тебя так позабавило?
– Вы ужасно высокомерны. И это смешно.
Он презрительно взмахнул рукой, напомнив отца Роксалены.
– Я несколько лет находился среди британцев. На мой взгляд, это они – самые высокомерные люди на свете. Вежливые, они никогда не говорят того, что думают. Не понимаю, почему моя прямота воспринимается как высокомерие?
Сара промолчала.
– Разве это не так?
– Я не собираюсь обсуждать с вами британцев.
– А что ты будешь со мной обсуждать?
– Ничего.
– О! Я считал, что ты – преподаватель.
– Я преподаватель.
– Так преподавай мне.
Он оперся на локоть, и его кафтан распахнулся до самого пояса, которым служил золотой шнур. Под тонкой тканью нижнего одеяния хорошо просматривался его сильный торс. Сара демонстративно отвела взгляд.
– Что преподавать вам?
– Что угодно. Например, рассказывай мне о Соединенных Штатах Америки, в которых я никогда не был.
– А вам не понравится в Америке, там демократия, а не диктатура.
– Ты хочешь сказать, что я – диктатор?
– Но я же оказалась здесь не по своей воле.
– Ты будешь довольна, что оказалась здесь. В свое время.
– Мне бы хотелось уйти, – устало проговорила Сара.
– Нельзя, – ответил резко Халид, вставая. Сара встревоженно посмотрела на него и вся напряглась, когда он оказался рядом.
– Что сделали с твоими волосами? – спросил он с сильным британским акцентом.
Сара вздрогнула, почувствовав, что Халид прикоснулся к ее волосам, осторожно вынимая из прически один из костяных гребней.
– Не пугайся, – успокоил он. – Я хочу сделать тебе удобнее. Я же вижу, как тебе больно.
– Это еще цветочки по сравнению с процедурой ада, – пробормотала Сара, прикрывая глаза, пока он ловко расплетал одну из кос.
– Лучше? – спросил он. Вынужденная признать это, она кивнула.
Халид вынул второй гребень и расплел другую косу, расчесав волосы пальцами, и Сара на мгновение забыла об осторожности, наслаждаясь прикосновениями сильных пальцев, массировавших ей голову. Халид уселся рядом с ней и повернул спиной к себе, прислонив к своему плечу.
– Кому это понадобилось завязывать такие роскошные волосы в узлы? – пробормотал он, нежно поглаживая ее золотые пряди.
Сара молчала, почувствовав, как стало приятно голове! И даже не воспротивилась, когда его рука обвила талию. От Халида исходило тепло, а его мягкий голос так успокаивал…
Халид отвел водопад волос в сторону и прижался губами к ее шее. Сара вздрогнула, когда его руки скользнули с талии и прикрыли груди.
– Отпустите меня! – гневно проговорила девушка, вырываясь.
– Секунду назад мое прикосновение, по-моему, не было неприятно, – прошептал он на ухо Саре, и его рука оказалась под ее кафтаном, отыскивая широкий вырез тончайшей рубашки.
– Я закричу! – пригрозила она, еле сдерживая волнение.
– Кричи, никому до этого не будет дела, – пробормотал Халид, и настойчивые пальцы, отыскав ее грудь, начали ласкать сосок.
– Отпустите меня! – простонала Сара, но ее тело невольно подалось навстречу его прикосновениям.
– Ты ведь не хочешь, чтобы я тебя отпускал, – хрипловато вымолвил он, поворачивая девушку лицом к себе и ловким движением раскрывая ее рубашку. Губы сомкнулись на нежном розовом соске. Сара, поначалу отчаянно бившаяся в его объятиях, успокоилась и беспомощно вздохнула, судорожно повернув голову. Халид нежно посасывал чувственный бутон, потом прижал его зубами, так возбудив ее плоть, что она задохнулась от блаженства. И когда Халид приподнял голову, освободив сосок, Сара, схватив его за волосы, снова прижала его губы к себе.
При новом прикосновении его губ она тихо застонала, утопая в сладко-тягучем блаженстве, наслаждаясь его умелыми ласками. И когда Халид свободной рукой прикрыл ей вторую грудь, она с тихим стоном приподнялась.
Он мгновенно выпрямился, и Сара недоуменно распахнула глаза, упав на диван.
– Вот и все, – вкрадчиво сказал он. – Я просто хотел услышать твой стон.
Халид отвернулся, шурша шелковым кафтаном. Пораженная, Сара только ахнула, глядя ему в спину.
– Вы… вы… – задохнулась она, не находя слов.
Халид громко хлопнул в ладоши, и дверь стремительно распахнулась, так что Сара еле успела запахнуть свой кафтан, скрестив руки на груди.
– Отведите эту женщину к воротам гарема, – приказал он по-турецки алебардщикам, которые выжидательно застыли у входа в комнату.
Сара поднялась с дивана и с достоинством сказала:
– Вы мне за это заплатите.
Голос дрожал от унижения, она с трудом сдерживала слезы.
– Нет, Сара, – спокойно отозвался Халид, – ты меня еще попросишь об этом.
Халид взмахнул рукой, и стражники ударили древками алебард об пол.
Сара вышла из комнаты для аудиенций, не оглянувшись.
У дверей гарема ее встретили приставленные к ней евнухи и проводили в ее покои.
Халид дождался, пока девушка скрылась из виду, а потом тяжело опустился на диван.
Спокойствие, с которым он отправил Сару обратно в гарем, было напускным. Никогда в жизни он так страстно не желал женщины, поэтому с большим трудом заставил себя остановиться. Но все-таки остановился, и теперь был доволен собой.
Американке надо показать, кто владеет ситуацией. Он постепенно приручит ее, и тогда она станет воском в его руках, мягким и податливым, из которого можно будет лепить все что угодно.
Но до той поры надо вести себя спокойно, во что бы то ни стало удержаться, чтобы не сорвать этот спелый сочный плод…
Схватив кувшинчик с ракией, он отпил прямо из него, утирая рот тыльной стороной ладони.
«Терпение, только терпение, – уговаривал он сам себя. – В свое время я получу все, чего захочу».
– Вас требует валиде пашана! – Мемтаз трясла Сару за плечо.
– Кто? – недоумевающе переспросила Сара, садясь и протирая глаза. Опять куда-то идти…
– Бабка Халид-шаха желает, чтобы вы явились к ней.
«Интересно», – подумала Сара. Не успев успокоиться после недавнего столкновения с Халидом, она вовсе не хотела встречаться с кем-то из его родственников.
– А могу я отказаться? – устало спросила девушка.
– Это будет неразумно. Косем имеет большое влияние на своего внука, да и вообще огромную власть в гареме. Для вашей же пользы подружиться с ней, госпожа.
– И что, мне снова придется пройти через все жуткие процедуры хаммана перед встречей с ней? – осведомилась Сара, вставая и отбрасывая за спину спутавшиеся волосы.
– Конечно, нет! Она ведь женщина.
Сара быстро умылась и надела костюм, выбранный Мемтаз: свободные шальвары из белого кашемира и облегающую красную блузку с пышными белыми рукавами и красными атласными вставками. Оставив волосы распущенными, она надела шлепанцы на каблуке, которые в помещении носили все женщины гарема, а потом, по настоянию Мемтаз, вдела в уши серьги – огромный, оправленный в золото рубин, от которого почти до самых плеч спускалась нить жемчуга.
– И как я выгляжу? – иронично спросила Сара, когда приготовления к визиту были наконец завершены.
Покои Косем располагались недалеко от комнаты Сары. Двери были богато разукрашены, как и те, что вели в аудиенц-зал Халида. Над ними находился позолоченный имперский герб. Евнухи, сопровождавшие женщин, посторонились, и Мемтаз постучала в дверь к Косем.
– Входите! – послышался старческий голос. Сара изумленно огляделась, попав в совершенно новый мир. Убранство комнат валиде пашаны было роскошным: всюду развешаны и расставлены подсвеченные клетки с экзотическими птицами, на стенах – позолоченные зеркала, резная и инкрустированная мебель… На полу – яркие ковры, одни из шелка, другие из шерсти, но все на удивление пышные и мягкие. Вдоль стен, затянутых лучшими тканями, подобно стражам, стояли расписные шкафы. Потолок главного салона был украшен золотом и лазуритом. В гостиной на пухлом плюшевом диване старая дама курила кальян. Жестом она приказала Саре пройти вперед, а потом хлопнула в ладоши, отсылая стоявших в ожидании слуг, включая и Мемтаз. И те бесшумно исчезли, словно туман в рассвете.
Сара осталась стоять перед морщинистой старухой с умными черными глазами, такими же, как у Халида. Пашана была пышно одета даже по гаремным понятиям: шальвары из розового дамаска, расшитого серебряными цветами, кремовая шелковая кофта на бриллиантовых пуговицах, жилетка из такого же материала. Поверх этого был застегнут пояс, усеянный бриллиантами и жемчугом. На худых плечах – парчовая малиновая курди, подбитая горностаем. Шелковая кремовая тюбетейка тоже была расшита бриллиантами и жемчугом и покрывала густые седеющие волосы. Миниатюрная старушка выглядела привлекательно, несмотря на свой восьмидесятидвухлетний возраст.
– Ты очень худая, – наконец проговорила Косем вместо приветствия, внимательно разглядев Сару.
– Извините, – отозвалась Сара, едва не рассмеявшись.
– Да, у моего внука странный вкус, унаследованный от его матери. Кроме того, он слишком долго учился в Англии. Но, к сожалению, мое мнение никого здесь не интересует, а тем более – пашу Бурсы. Можешь сесть.
Сара села.
– Пожалуйста, извини, что плохо говорю по-английски. Я научилась говорить благодаря снохе, но после ее смерти у меня не было возможности практиковаться, если не считать тех случаев, когда Халиду вдруг захочется говорить на этом языке. Думаю, сейчас, когда ты здесь, это желание будет приходить к нему чаще.
– Вы неплохо говорите по-английски.
– В гареме ходят слухи, что Халид влюбился в тебя, – напрямик заявила Косем.
Сара, растерявшись, молчала.
– Ну же, говори. Это правда?
– Об этом надо спрашивать, наверное, у него, – ответила Сара.
– А я спрашиваю у тебя. Вы уже занимались любовью?
Почувствовав, как краска заливает лицо, девушка с изумлением услышала собственный ответ:
– Не по-настоящему…
Сара не могла понять, почему не посоветовала любопытной старухе не совать нос не в свое дело.
– И что это значит? – не унималась Косем.
Умирая от смущения, Сара молча закрыла глаза.
– А, понимаю. Ты стыдливая. Может, поэтому он захотел тебя, ведь все женщины Бурсы сами лезут к моему внуку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32