– И это тебя пугало?
– Конечно.
– Почему «конечно»? Некоторые женщины были бы счастливы так реагировать на мужчину.
– На мужчину, который их усыпил и похитил?
– Я тебя не похищал, а купил в соответствии с обычаями моей страны.
– Ну, а в моей стране ведь не существует таких обычаев. Разве ты не можешь понять, как меня ужасало влечение к мужчине, который вел себя по-варварски?
– Надеюсь, теперь ты больше не считаешь меня нарваром? – спросил Халид, заглядывая ей в лицо.
– Теперь я считаю тебя моим возлюбленным, – ответила Сара и потерлась щекой о его голое плечо, наслаждаясь запахом его теплой смуглой кожи. Она провела языком вдоль его ключицы, а потом поцеловала ямочку у основания шеи.
– Если ты продолжишь в том же духе, то больше мы не сумеем поговорить, – напрягшись, вымолвил он.
– Мне кажется, мы уже достаточно много говорили, правда? – ответила она, проводя рукой под поясом его брюк.
Он резко втянул воздух.
– Я с тобой согласен, – сказал он и, взяв ее за руку, увел обратно в дом.
– Так ты с нами останешься, Сара? – спросила Косем, попыхивая трубкой.
– Теперь я не представляю себе, как можно расстаться с Халидом, – ответила Сара. Они сидели в комнатах Косем: валиде пашана просматривала одну из своих многочисленных шкатулок с драгоценностями, решая, какие из сверкающих вещиц ее больше не интересуют, чтобы передать кому-нибудь из обитательниц гарема.
– Потому что он спас тебя от кочевников?
– Потому что я хочу всегда быть с ним.
– Но как же твои родственники? – осторожно спросила Косем, не глядя на Сару.
– Моему кузену Джеймсу, похоже, нет до меня дела, – печально ответила Сара, вспомнив записку, которую Роксалена передала через торговку. – Я исчезла уже достаточно давно, а от него не было никаких известий. Наверное, следует забыть прошлое и начать здесь новую жизнь.
Ничего не ответив, Косем смотрела на девушку.
– Почему вы так на меня смотрите? – спросила Сара. – Вы же с самого моего появления здесь пытались убедить меня остаться навсегда!
– Это правда, я и сейчас хочу, чтобы ты осталась с Халидом и родила наследника, – подтвердила она.
– Так в чем же дело?
Косем не ответила, а только протянула Саре бриллиантовую застежку, чтобы узнать, оставлять ли у себя украшение.
Сара покачала головой.
Косем бросила застежку в кучку украшений, предназначавшихся к отдаче.
– А если бы ты знала, что близкие по тебе скучают, это что-нибудь изменило бы? – постаралась как можно небрежнее спросить Косем.
Сара подозрительно прищурилась:
– К чему это вы клоните?
– Клоню?
– Да. Что вы хотите узнать? – уточнила свой вопрос Сара.
Косем пожала плечами.
– А как насчет твоей работы?
– Когда я не вернусь к началу нового учебного года, наверное, школьный совет догадается, что надо пригласить кого-то еще, – сухо ответила Сара.
– Что такое «Школьный совет»?
– Неважно. Почему вы задавали мне все эти вопросы?
Косем резко встала, отставив в сторону шкатулку.
– Разве тебе не пора переодеться на урок верховой езды? Мой внук будет тебя ждать.
Сара тоже поднялась.
– Наверное, – проговорила она, все еще пытаясь понять, почему завела такой разговор хитроумная старуха.
– Ну, так иди! – сказала Косем, махнув рукой. Сара ушла, а валиде пашана тут же вызвала из коридора одного из евнухов.
– Пригласи ко мне Турхан-агу, – приказала она. Когда капитан алебардщиков явился, Косем решительно сказала ему:
– Турхан, я хочу, чтобы вы доставили от меня это письмо по адресу, написанному на конверте. Это в Константинополе.
Она извлекла конверт из широкого рукава своего кафтана.
– В Константинополе, госпожа? – переспросил Турхан. – Это было не очень близко.
– Да. И хочу, чтобы вы отвезли его лично. Не посылайте никого из ваших людей и никому не говорите, куда едете.
– Включая пашу?
– Ему в особенности.
Турхан встревожился.
– Госпожа, я не могу взять на себя такую большую ответственность…
– Ответственность на себя беру я.
– А как я объясню свое отсутствие?
– Я все беру на себя. Никому, кроме вас, я не могу доверить этого дела, Турхан. А теперь идите. И отправляйтесь в путь немедленно.
Турхан принял у нее из рук конверт и с поклоном удалился.
Косем проводила его озабоченным взглядом, крепко сжимая руки.
Она не была уверена, что приняла правильное решение. Ведь Халид намеревался скрыть от Сары то, что ее разыскивал кузен. Но Косем успела полюбить девушку, и ее уважение к ней росло с каждым днем. Как ей ни хотелось, чтобы Сара осталась с ними навсегда, она чувствовала, что не может принять участия в обмане. Сара должна была сама принять решение остаться или уехать. Если известие о том, что родные ее разыскивают, заставит ее вернуться обратно в Бостон, значит, звезды хотят, чтобы она уехала. Халид действует, как отчаянно влюбленный мужчина, и готов пойти на все, чтобы удержать подле себя свою женщину, но Косем понимала, что Сара заслуживает того, чтобы с ней обращались, как со взрослой женщиной, принимающей решения на основе всех фактов, а не как с ребенком, чью жизнь должны устраивать окружающие.
Косем встала, пряча руки в рукава. Пальцы у нее дрожали. Если Халид узнает, что она сделала, и в результате этого Сара уедет, то его гневу не будет границ. Даже любовь к бабушке не помешает внуку наказать ее, а в Бурсе его слово – решающее.
Но Косем все равно испытывала странное удовлетворение от своего поступка. В течение ее долгой жизни все решения за нее принимали мужчины, а Сара показала ей, что существует совершенно иной образ жизни. Сколько бы она ни качала головой, ругая эту молодую женщину за ее независимость, Косем не могла не восхищаться ею.
Наблюдая за тем, как Сара приближается к препятствию, Халид крикнул:
– Будь поуверенней, користа! Лошадь чувствует, что ты боишься.
Ауста, подскакав к препятствию, резко остановилась, а потом отпрянула в сторону и обежала вокруг него. Замедлив бег, лошадь пошла медленной рысью и остановилась рядом с Халидом.
– У меня никогда не получится, – со вздохом сказала Сара. Халид снял ее с седла и передал поводья груму.
– Нет, получится! Ты учишься ездить верхом еще очень мало, а уже захотела взять самое высокое препятствие на выездном круге. Имей терпение, Сара. Чтобы приобрести умение, нужно время.
Он обхватил ее за плечи и прижал к себе.
– Я не думала, что мне это так понравится, – призналась она.
– Ездить верхом? – спросил он, выгибая темную бровь.
Она опустила голову ему на плечо.
– Кстати, о новых умениях, – пробормотала она.
– Да?
– Я хотела бы попрактиковаться.
– Попрактиковаться в чем? – с ухмылкой спросил он.
– Не прикидывайся глупеньким, Халид, – ответила она, потянув его за руку к конюшне.
Подведя Халида к широким деревянным дверям, Сара обратилась к стражникам по-турецки:
– Не разрешайте никому сюда входить без самой крайней необходимости.
Стражники посмотрели на Халида, и тот кивнул.
– Ты прекрасно научилась отдавать приказы, – со смехом сказал он. В стойлах топтались кони. Удивленный помощник грума поднял голову от седла, которое в этот момент полировал.
– Иди на улицу. Аусту нужно вытереть и напоить, – приказал Халид пареньку, и тот, поклонившись, убежал.
Сара помогла Халиду опустить засов на дверь, а потом накинулась на него, нетерпеливо дернула застежку на его рубахе.
– Куда девалась робкая Сара? – поддразнил он ее, когда она вытащила полы его рубахи из-под пояса брюк. – Где столь добропорядочная мисс из Новой Англии?
Халид нежно обнимал Сару, пока она его раздевала, наслаждаясь ее нетерпением.
– Она умерла, – ответила Сара, распахивая его рубашку и целуя Халида в грудь. Она с удовольствием прикоснулась языком к плоским соскам, окруженным темными густыми завитками волос. – Мы похоронили ее в бедуинских холмах.
Халид неподвижно застыл, наблюдая, как Сара стягивает с него рубашку и отбрасывает ее в сторону.
Она потянулась к пуговицам на его брюках, и он остановил ее руки.
– Давай я, – предложил он. У тебя получается очень медленно.
– У меня руки дрожат…
– И почему это у тебя руки дрожат? – задал он риторический вопрос. Сара прикоснулась к нему, и Халид закрыл глаза. – Где? – глухо спросил он.
– Там! – сказала она, указывая кивком головы на пустое стойло.
Халид схватил попону и постелил ее на солому, а потом бросил Сару на импровизированную постель.
Через секунду она уже освободилась от своей блузы для верховой езды и юбки-брюк, и он притянул ее к себе.
– Я не могу тобой насытиться, – глухо проговорил он, рывком спуская сорочку до пояса и прижимаясь лицом к ее груди. Свободной рукой он провел вниз по бедру и отыскал тайное местечко, которое сводило его с ума от восторга. Она выгнулась навстречу его прикосновению, задыхаясь от страсти.
– Не заставляй меня ждать! – прошептала Сара, притягивая его к себе и жадно обхватывая рукой источник наслаждений, ощущая, как он пульсирует в ее ладони.
– Скажи мне, чего ты хочешь, – сказал он и застонал, когда она помогла ему прикоснуться ко входу в пещеру ее женственности. Она обхватила ногами его бедра, но он медлил.
– Скажи! – повторил он. – Я хочу это услышать.
Сара зашептала ему на ухо, и он в ту же минуту решительно ворвался в нее.
– Да! – глухо пообещал он. – Да, обязательно.
И после этого они забыли обо всем, кроме друг друга.
– Что это за звук? – сонно спросила Сара, потираясь щекой о грудь Халида.
Тот в ответ издал какой-то невнятный звук – он почти заснул.
– Разве ты не слышишь? Словно вода капает.
Халид послушно прислушался.
– Это корыто для лошадей, оно как раз под окном стоит.
Сара подняла голову.
– Как же я пойду мимо всех этих людей на улице, Халид. Они наверняка догадываются, чем мы тут занимались.
Халид рассмеялся:
– По-моему, раньше тебя это ничуть не волновало.
Она стукнула его по плечу кулачком:
– Нечего надо мной смеяться!
– Я над тобой не смеюсь. Они – слуги и приучены держать рты закрытыми.
– Но что они подумают?
– Какая разница, что они подумают?
Халид привык к присутствию слуг и давно перестал замечать их, если ему ничего от них не требовалось.
– Отправь их всех отсюда.
Он изумленно уставился на нее:
– Что?!
– Ты меня слышал, Халид. Отправь их куда-нибудь, прежде чем я отсюда выйду.
Бормоча что-то себе под нос, он встал, натянул одежду и отодвинул засов. Через секунду Сара услышала, как он отдавал приказы. Вернувшись, Халид покачал головой:
– Это просто смешно, користа.
– Наверное. Отнеси это на счет ложной стыдливости.
– Во дворце все знают, что ты – икбал. Они уже догадались, чем мы с тобой занимаемся.
– Но не в пяти же футах от них, в конюшне.
– Это ты захотела сюда прийти! – раздосадованно проговорил Халид, упирая руки в бока.
Сара поспешно одевалась, вынимая сухие травинки из волос и морща носик от конского запаха.
– А мне показалось, что ты избавилась от всей этой викторианской чепухи! – говорил он, наблюдая, как Сара натягивает юбку-брюки.
– Вини в этом моих предков-пуритан.
– Кого?
– Предков-пуритан. Приехав примерно двести лет тому назад из Англии, пуритане поселились в Массачусетсе. Они очень строго относились к… – Сара замялась.
– К сексу? – подсказал Халид.
– Среди прочего, – ответила она, застегивая блузку.
– И, надо полагать, ты унаследовала эту склонность? – с иронией продолжал он.
– Не унаследовала. Она в самой обстановке, которая тебя окружает с детства. Вот ты же рос, зная, что в один прекрасный день станешь пашой и все в Бурсе будут тебе повиноваться.
– Не вижу, какое это имеет отношение к твоему внезапному приступу стыдливости перед слугами.
– Уж поверь, имеет, – заявила Сара, поправляя волосы.
– Ты должна научиться делать то, что тебе хочется.
– Так ведут себя избалованные дети, – парировала Сара.
– Или пашаны, – добавил он. – Приходи ко мне вечером, и я тебе об этом подробно расскажу. – Он поднес ее руку к губам и прижался в долгом поцелуе. – Мой министр финансов меня уже дожидается, так что я должен идти. Увидимся вечером.
Евнухи проводили Сару обратно в гарем, где по покоям икбал металась Мемтаз. Она перебирала одежду Сары, открывая ящики комодов и сундуки.
– Мемтаз, что происходит? – спросила Сара, остановившись у дверей.
Мемтаз обернулась к своей госпоже и поклонилась. Сара терпеливо дождалась, пока служанка выпрямилась: она уже смирилась с тем, что никогда не отучит черкешенку от этой привычки.
– Мне надо подготовить вас к особому вечеру, госпожа, – взволнованно ответила она. – Я искала сине-серебряный кафтан, который вам так к лицу.
– Что за особый вечер?
– Мне было сказано, что вы должны явиться в мабейн, одетая для торжественного случая.
– Для торжественного случая? – повторила Сара. Что происходит? Почему Халид ничего ей об этом не сказал?
– Да, госпожа.
– Мемтаз, я надену кафтан, но только на сорочку. И никаких сережек, поясов и головных уборов. Я устала каждый раз навешивать на себя двадцать фунтов всяких одеяний.
Мемтаз расстроилась.
– Хорошо, давай пойдем на компромисс, – предложила Сара, смягчаясь. Крошечная служанка переживала, если Сара выходила из гарема не наряженная, как рождественская елка. – Хорошо, ты меня оденешь, как считаешь нужным, а я потом сниму пять вещей.
– Пять? – переспросила Мемтаз.
Сара кивнула.
К тому времени, как Сара поужинала, приняла ванну и оделась, настала пора идти к Халиду. Как и было договорено, она сняла драгоценности и вычурный пояс, которые выбрала Мемтаз, но все равно осталась одетой достаточно роскошно, так что служанка сочла ее наряд вполне подобающим. Сара вышла из гарема, гадая, что же придумал Халид. Он ничем не выдал своих намерений, впуская ее в свои покои и отправляя прочь слуг.
Сара молча наблюдала, как он прикручивает фитили масляных ламп. Закончив, он повернулся к ней. На нем была европейская одежда – он всегда теперь так одевался, когда встречался с ней. Выглядело забавно: она была наряжена, как восточная одалиска, а он – как лондонский щеголь. Жестом пригласив Сару сесть, он тут же вручил ей резную шкатулку, запечатанную желтым сургучом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32