– Верни сюда Мурада, – негромко приказал он хислару. – И приведи из гарема Фатьму, сию минуту.
Ахмед быстро вышел, а паша с Турхан-агой молча переглянулись.
– Значит, она полностью поправится? – переспросил Халид доктора, и тот кивнул.
– Ее жизнь уже вне опасности. Как только она немного окрепнет, я дам ей слабительного, и оно выведет из ее организма остатки яда.
– Я сейчас могу ее видеть? – спросил Халид.
– Пока нет. Ей надо отдыхать. Но скоро, возможно, увидите, уже сегодня вечером.
Халид кивнул.
– Спасибо, доктор. Вы можете вернуться к вашей пациентке.
Когда доктор Шакоз ушел, Халид посмотрел на свою бабку и сказал:
– Я хочу, чтобы публичная казнь состоялась завтра же.
Они сидели во внутренних покоях Халида. Сара с Мемтаз находились в соседней комнате. Косем поднесла трубку к губам и спросила:
– Повар во всем признался?
Халид кивнул:
– В том, что не помешал Фатьме подсыпать зелья в чашку с оливками.
– А что говорит Фатьма?
– Визжит, рыдает и ни в чем не признается, трусливая лисица.
Косем вздохнула:
– Жаль, что ты не разбудил меня сразу, когда все это началось. В молодости у меня был большой опыт в отношении ядов. Тогда гарем был очень опасным местом, не то что сейчас – с играми, курением, наргиле… В прежние времена фаворитки мерли как мухи. Соперниц устраняли с помощью одной чашки отравленного кофе.
– Да, гарем оказался опасным местом для Сары. Я думаю, что тебе лучше поспать. Ты же все время твердишь, что можешь в любую минуту умереть.
Косем возмущенно фыркнула.
– Странное ты выбрал время вспоминать мои слова. – Она задумчиво запыхтела трубкой. – Оба преступника сидят в темнице?
– Мурад закован в цепи в темнице. Фатьма заперта в чулан, в Птичьем доме.
– И какую казнь ты задумал?
– Я бы хотел придушить их собственными руками, – ответил Халид.
– Но, конечно, ты этого не сделаешь, – отозвалась Косем, тревожно глядя внуку в лицо. Как убедить eго отказаться от казни. Ведь западные страны могут отозвать своих посланников, да и султан разъярится из-за того, что паша присвоил себе право лично осуществлять казни. По традиции такое право оставалось уделом лишь султана. Мог разразиться скандал.
– Что советует хислар? – поинтересовалась Косем.
– Повара повесить, а женщину подвергнуть ритуальному утоплению в Босфоре.
– Весьма разумный план.
Халид хмыкнул и отвернулся. И тогда Косем решила сказать внуку, что она думает.
– Но убийство этих двоих представляет для тебя опасность, Халид, – быстро проговорила она.
– Какую опасность? Это будет для меня только удовольствием!
– А что подумает Сара, когда поправится и узнает, а она обязательно узнает, что ты казнил тех, кто пытался ее убить? – спросила Косем.
– Она подумает, что восторжествовала справедливость!
– Вот как? А может, она подумает, что ты – жестокий тиран? Сара будет судить тебя по меркам своей страны и найдет, что тебе не хватает гуманности.
Халид вскочил и принялся расхаживать по комнате.
– Что же, мне ничего не предпринимать? – возмутился он. – Разве я могу допустить, чтобы в гареме совершались такие преступления? Ведь тогда любой поваренок, обидившийся на грубое слово, начнет посыпать баклажаны стрихнином!
– Нет, конечно, наказание необходимо, – мягко возразила Косем. – Это поймут все, можно в этом не сомневаться. Но, может, разумнее было бы выбрать не такую меру наказания, как смертная казнь.
– Мой отец убил бы их обоих в тот же день, как только узнал об их преступлении, – ответил Халид.
– Это верно. Но я надеюсь, что ты отличаешься от своего отца. Он однажды повесил портного только за то, что тот неудачно сшил ему одежду. Люди относятся к тебе как к прогрессивному правителю! В конце концов, ведь до двадцатого века осталось всего пятнадцать лет.
– Эти убийцы хотели, чтобы Сара умерла. Я хочу, чтобы они умерли, – упрямо повторил Халид.
– Сын моего сына, я знаю, что произошло, когда повар Мурад признался, что был соучастником этого преступления, – сказала Косем. – Слухи по гарему разлетаются быстрее летящего за добычей сокола. Ты набросился на этого человека и убил бы его, если бы Ахмед не вмешался и не оттащил тебя от него.
– Ахмеда следовало бы выпороть за то, что он посмел применить ко мне силу! – резко ответил Халид.
– Что за чушь! Он был совершенно прав, и ты это понимаешь. Ты хочешь приобрести такую же репутацию, какая была у твоего отца? Да, его все боялись, но никто не уважал. Западные страны перестанут присылать сюда своих представителей, и в глазах всего мира мы будем босоногими варварами. Ты хочешь разрушить то, что с таким трудом достиг за годы своего правления? Готов пожертвовать всем ради одного дикарского поступка? И все из-за этой американки?
Халид повернулся к бабке. Косем подняла руку:
– И не смотри так на меня! Я успела полюбить Сару, и ты это знаешь. Она спасла тебе жизнь, когда ты был ранен, и уже одним этим заслужила мою вечную благодарность. Но не позволяй своим чувствам к наложнице подсказать тебе неверное решение!
Халид снова сел и долго молча смотрел в пол. Наконец сказал:
– Я мог бы изгнать их отсюда, выставить за стены дворца, отдать их на волю судьбы.
Косем чуть отвернулась, стараясь спрятать улыбку. Халид был таким же полным страстей человеком, как и его отец, но в нем чувствовался ум и утонченность, которых не было ни у ее мужа, ни у сына. Было ли это наследием его англичанки матери или результатом полученного на Западе образования, результатом знакомства с иным образом жизни, чем тот, что окружал его на родине? Сама Косем никогда не была за пределами Оттоманской империи – по правде говоря, она редко выезжала даже из Бурсы, но видела, насколько Халид отличается от прежних правителей, и была очень довольна.
– Превосходная мысль, – сказала Косем.
– А еще я мог бы отрубить повару кисть руки, а Фатьме обрить голову, перед тем как их изгнать, – задумчиво добавил он.
Косем прикрыла глаза.
– И что на это скажет Сара? – тихо спросила она. Халид резко встал.
– Ты – любопытная старая надоеда. И зачем я вообще тебя слушаю. А теперь уходи в гарем, пока твои понукания не вывели меня из себя.
Косем с довольным видом удалилась. Как только за ней закрылась дверь, Халид вызвал алебардщика, который всегда стоял за дверью его покоев.
– Пришли сюда хислара, – коротко бросил он. – Я отдам приказ относительно наказания преступников.
Халид проскользнул в комнату, где лежала Сара, приподняв руку в знак того, что требует молчания. Мемтаз подняла голову от рукоделия и кивнула.
Халид сел рядом с Сарой и взял ее за руку. Девушка открыла глаза и, увидев его, улыбнулась.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Намного лучше. – Она заморгала и сильнее сжала его пальцы. – Халид, что со мной случилось? Врач говорит только, что я была больна. Но это я и сама знаю.
– Что ты можешь вспомнить?
– Помню, как проснулась ночью от страшной боли в животе. Остальное – как в тумане. Потом помню, что слышала ваш голос и видела Мемтаз, и вас, и врача. Но до сегодняшнего утра я плохо соображала, что происходит.
– Фатьма тебя отравила.
Сара уставилась на Халида, стараясь осознать эти чудовищные слова. А потом отвернулась.
– Фатьма мертва? – тихо спросила она.
– Нет.
Сара снова посмотрела на него:
– Правда?
– Я не предал ее казни.
Взгляд Сары смягчился.
– Почему?
– Наверное, ты оказываешь на меня благотворное воздействие.
Сара рассмеялась.
– Не понимаю, почему ее судьба тебя волнует. Она ведь пыталась тебя убить, – сказал Халид.
– Она меня не волнует. Я ее терпеть не могла, и это чувство явно было взаимным, – устало ответила Сара.
– Но ты бы ее не отравила.
– Я могла бы ее пару раз отколотить.
Халид ухмыльнулся:
– Так почему ты испугалась, что она могла умереть?
– Я испугалась за вас, Халид.
Он задумчиво отвел глаза, а потом кивнул.
– Что вы с ней сделали? – спросила Сара.
– Она изгнана вместе с поваром, который помог ей добраться до твоей еды.
– Изгнана? Как в Древней Греции? Вы ее оставили на вершине горы или еще где-то?
– Или еще где-то.
В приоткрытую дверь постучал и вошел доктор Шакоз.
– Ну, как моя пациентка? – благодушно осведомился он по-турецки.
– Все хорошо, – ответила Сара.
– А вы прекрасно выглядите. Щеки порозовели, глаза ясные. Думаю, попозже вы сможете что-нибудь съесть.
Сара улыбнулась:
– Спасибо, доктор.
– Нет-нет. Я должен вас благодарить. Насколько я понял, вы ухаживали за пашой, когда в мое отсутствие он был ранен. Это я у вас в огромном долгу.
– По-моему, вы можете считать, что мы квиты.
– Я хотел бы вывезти сегодня Сару на прогулку, доктор. Это позволительно? – спросил Халид.
– Куда?
– Просто к Сладким Водам.
– Почему бы нет, – благодушно проговорил доктор Шакоз. – Но ненадолго. Перемена места ей не повредит… Я сегодня вечером зайду проведать вас, юная леди.
– Спасибо, доктор.
После ухода Шакоза Сара, спросила у Халида:
– А что такое Сладкие Воды?
– То, что вы в Соединенных Штатах называете пляж.
– Прекрасно! Я обожаю пляжи.
– Мемтаз поможет тебе одеться. Я распоряжусь, чтобы мою карету подали к Птичьему дому к двум часам.
– А с нами поедет охрана? – спросила Сара. Ей так хотелось остаться с Халидом наедине.
– Нет, я сам буду править каретой, – ответил он.
Сара улыбнулась ему на прощание, и он на мгновение замер, молча глядя на нее. Лицо у него было каким-то странным.
– В чем дело? – спросила Сара.
– Нет, ничего, – отозвался он. – Скоро увидимся.
И он тихо закрыл за собой дверь.
– Ах, госпожа! – воскликнула Мемтаз, когда Сара села на постели. – Сладкие Воды – это такое красивое место! Вам там понравится. Что вы хотите надеть?
– Что-нибудь попроще, Мемтаз.
Сара спустила ноги с кровати, и все вокруг нее вдруг закружилось. Она прижала пальцы к вискам, а Мемтаз встревоженно бросилась к ней.
– Что с вами, госпожа? – испуганно спросила крошечная служанка.
– Ничего. Просто я несколько дней не вставала с постели…
И Сара осторожно поставила на пол сначала одну ногу, а потом вторую.
– Может, вам не следует ехать, – сказала Мемтаз.
– Я еду, – твердо возразила Сара. – Подай мне одежду и покажи, в какую сторону идти!
– Вы можете надеть просто рубашку и кафтан, госпожа. Но в карете поверх всего надо надеть фераджу.
– Хорошо-хорошо, как скажешь.
Сара неуверенно встала, ожидая, что голова опять закружится, но этого не произошло.
Ну что ж, прекрасно. Она умылась и оделась, сумела выйти за дверь, твердо намереваясь пройти по дворцовым переходам без посторонней помощи. Мемтаз шла позади нее на некотором расстоянии – но обе остановились в изумлении, увидев в коридоре паланкин с полосатым верхом, вокруг которого стояли евнухи.
– Что это? – спросила Сара.
– Господин распорядился, чтобы до ворот Птичьего дома вы добирались в этом экипаже, – ответил один из евнухов.
Сара не стала протестовать, приготовления к прогулке ее слишком утомили. Когда процессия тронулась в путь, она помахала Мемтаз рукой. Плавное покачивание убаюкало ее до полудремы. Прежде Сара не соглашалась сесть в паланкин, воспринимая такой вид транспорта верхом восточной роскоши, но сегодня рада была им воспользоваться.
Богато разукрашенная карета Халида ждала на булыжной площадке перед воротами. На паше были свободный кремовый свитер и облегающие коричневые брюки, и в этом наряде он походил на выступающего за Оксфорд регбиста. Отпустив евнухов, он подошел к паланкину и откинул украшенную кистями занавесь.
– Вот теперь ты выглядишь, как положено икбал, – поддразнил он Сару и подхватил ее на руки. Девушка прижалась к нему, обхватив его за шею.
Халид отнес ее к своей карете, осторожно посадил на сиденье и, закутав ноги пледом, прикрыл дверь с ее стороны. Потом вспрыгнул на козлы и крикнул ей:
– Отдыхай и смотри в окно. Ехать нам недалеко.
Сара устроилась поудобнее и время от времени любовалась в окно окружающей дорогу местностью, но по большей части отдыхала, положив голову на мягкое атласное сиденье. Она проснулась, когда карета внезапно остановилась. Выглянув в окно, девушка увидела перед собой красивое побережье.
Они находились на склоне над одним из рукавов Босфора. Зеленый луг затеняли пальмы, грецкие орехи и густые чинары. Неподалеку от берега играл фонтан, а на травянистом краю рощи стояла резная, как кружева, белая беседка, со всех сторон окруженная цветущими кустами. Рядом с ней начинался сверкающий на солнце белый песок. Сара подняла руку, прикрывая глаза, чтобы привыкнуть к залитой ярким светом местности. Халид открыл дверцу кареты, чтобы помочь ей выйти.
– Тебе здесь нравится? – спросил он, перебрасывая через плечо одеяло.
– Как здесь красиво! – воскликнула Сара.
– Султан построил эту беседку с фонтаном для матери Роксалены, Накшедиль.
Халид взял на руки Сару и вынес ее из кареты.
– Я сама могу идти! – запротестовала девушка.
– Ходить сама будешь завтра, – сказал он. – A сегодня положись на меня.
Халид нес на руках Сару по утоптанной дорожке к берегу, на секунду взглянул ей в лицо.
Сара прижалась щекой к надежному сильному плечу. Почему он не может всегда быть таким? Когда он не пытался ею командовать и помыкать, он мог быть таким… хорошим.
Халид, добравшись до ровного места на песке, расстелил одеяло и усадил на него Сару.
– Сейчас вернусь, – пообещал он.
Он снова взобрался вверх по откосу и вернулся с плетеной из прутьев корзиной. Поставив ее на одеяло, он растянулся рядом с Сарой, блаженно вздохнув. Сара посмотрела на его длинные сильные ноги, обтянутыe узкими брюками, и поспешно отвела взгляд.
– Что в ней? – спросила она, указывая на корзину.
– Еда.
– О, пикник! Прошлый я пропустила.
– Когда это?
– Во время поездки на базар. Мы должны были на обратном пути устроить пикник.
– Но у тебя нашлись дела поважнее, – сухо заметил он.
– Давай не будем сейчас об этом говорить? Иначе мы опять поссоримся.
– Я больше не собираюсь с тобой ссориться, – проговорил он тоном человека, смирившегося с обстоятельствами. Сара удивленно взглянула на него, стараясь понять, что он имеет в виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32