Сара покачала головой, кусая губы. Немного изменяв направление острия, она ощутила под ним что-то твердое, и в этот момент Халид громко застонал, пытаясь приподняться с постели. Подсунув нож под пулю, Сара извлекла сплющенный кусок металла размером примерно с десятицеитовик!
– Вот она! – торжествующе вскрикнула девушка, бросая пулю на поднос. Из раны тотчас хлынула кровь, которую Сара остановила, крепко сжав края рапы. Открыв еще одну бутылку рома, она снова щедро полила рану.
– Можете его отпустить, – сказала она Ахмеду, который сразу же разжал руки.
Халид перестал рваться с постели, но продолжал что-то невнятно бормотать, его голова беспокойно металась по подушке.
– Теперь плечо надо перевязать, – сказала Сара. И Мемтаз подала ей собранные листья. Косем внимательно наблюдала за Сарой, которая размяла листья пестиком до получения зеленого сока.
Затем выбрала самые крупные листья, наложила их на открытую рану и, прикрыв хлопковой тканью, крепко прижала повязкой. Когда Сара закончила перевязку, руки ее болели от напряжения и по лбу струился пот.
– Сделано! – радостно объявила Сара, и Мемтаз с облегчением вздохнула.
Косем встала, без слов поцеловала Сару в щеку и быстро вышла из комнаты.
Ахмед поклонился и проговорил:
– Афийет секер олсун.
Эти были слова благословения, и Сара поблагодарила его, наклонив голову.
– Что еще я могу сделать для вас? – спросил Ахмед.
– Можете внести в эту комнату кровать, я проведу ночь здесь.
– Как прикажете, госпожа.
Сара улыбнулась, хислар впервые обратился к ней так.
Когда он принес для нее раскладную кровать, она с благодарностью опустилась на нее, не думая о том, что одежда ее выпачкана кровью. У нее хватило сил только на то, чтобы вытереть руки.
– Разбудите меня через два часа, – попросила Сара.
– Как прикажете, госпожа, – ответил Ахмед и занял свое место у дверей.
Ночью Сара несколько раз меняла повязку на плече Халида, и к утру воспаление спало. Она ухаживала за ним и весь следующий день, а к вечеру Халид открыл глаза и посмотрел на нее.
– Халид, вы меня узнаете? – спросила Сара. Он взял ее руку и слабо сжал ее пальцы, потом снова закрыл глаза. Халид был в поту, жар наконец спал.
– Передайте валиде пашане, что ее внук поправится, – обратилась Сара к Ахмеду, и в голосе прозвучала нескрываемая радость.
Ахмед поклонился и вышел. Вскоре он вернулся в сопровождении Косем, которая положила ладонь на лоб Халида и сказала:
– Горячка прошла.
Сара кивнула.
– Он что-нибудь говорил?
– Нет, но он смотрел на меня и слышал, что я сказала. И, кажется, узнал меня.
– Узнал, конечно. – Косем внимательно всмотрелась в лицо американки и добавила: – Я хотела, чтобы ты ухаживала за ним, потому что, сколько бы ты ни возражала, я знала, что ты к нему неравнодушна. Ты помогла ему больше, чем любой врач, которого мы могли бы пригласить.
Тронутая такими словами, Сара отвела взгляд.
– Чем я могу помочь теперь? – спросила Косем.
– Сейчас Халиду надо получать много жидкости, чтобы заменить потерянную кровь. Воду, соки – что угодно. Лучше, чтобы еще пару дней он не принимал твердой пищи, но мясной бульон или отвар были бы полезны.
– Я отдам приказ в кухне, Мемтаз принесет, как только они приготовят.
Сара кивнула.
– Спасибо тебе, – сказала Косем. – Я благодарна тебе навеки, Сара Вулкотт из Бостона.
Халид лежал в огненном озере, и пульсирующая боль в плече не прекращалась. Откуда-то издалека до него доносились чьи-то голоса, иногда он чувствовал чье-то прикосновение, кто-то менял положение его тела. И в то же время казалось, что все это происходило не с ним, а с кем-то другим. Постепенно боль отступала, становилась терпимее, и тогда он приходил в себя и понимал, что жив, но серьезно ранен. Халид вспомнил набег бедуинов, во время которого в плечо попала пуля.
Над ним склонялась какая-то женщина, да, это была женщина, потому что от нее исходил удивительный аромат; не густые, приторные благовония турчанок, а легкий запах лимонной вербены, которую Сара брала у коренщицы с кухни и сама растирала в порошок. Но Халид понимал, что Сара не могла здесь оказаться – она же под замком, по его собственному приказу…
Халид с трудом открыл глаза. Сара закрепляла повязку у него на плече и, увидев, что он смотрит на нее, замерла, а потом улыбнулась.
Она что-то сказала, но что именно, он не смог разобрать. Ее свободная рука лежала у него на груди. Он потянулся и на секунду сжал ее пальцы.
Сара улыбалась ему.
Он больше не мог держать глаза открытыми, но, даже засыпая, видел перед собой ее радостное лицо.
– Фу! – недовольно произнес Халид, когда Сара поднесла к его губам чашку с бульоном.
– Ну-ну, вам надо это выпить, чтобы восстановить силы, – уговаривала Сара.
Плотно сжав губы, он отвернулся.
– Хорошо. Я-то думала, что вам хочется поскорее встать с постели, – беззаботно проговорила Сара.
Халид вздохнул, жестом велел подать ему чашку и выпил весь бульон.
– Ты – тиранка, – устало вымолвил он, тяжело опуская голову на подушку.
– Кому это оценить, как не тирану, – ответила она и рассмеялась, довольная собой.
– Ты что-то очень веселая, – раздраженно заметил Халид, растирая больное плечо. – Кажется, тебе нравится, что мы поменялись ролями.
Сара отвела его руку от начавшей заживать раны.
– Может, и так. Но я радуюсь, что вы быстро идете на поправку.
– Почему? – спросил он, пристально наблюдая за ней.
– Потому что это свидетельствует о том, как я хорошо умею ухаживать за больными, – ответила Сара.
– А может, это свидетельство моей необыкновенной выносливости, – парировал он, лукаво улыбаясь и закрывая глаза.
– Может быть. Вы хотели бы съесть немного твердой пищи?
– Я бы хотел принять ванну.
– Завтра.
– Но вчера ты говорила то же самое.
Сара покачала головой:
– Подождите еще день.
– Как только ты заснешь, Ахмед отнесет меня в хамман, при мабейне.
Сара смотрела на Халида, он по-прежнему выглядел усталым, был заросший – не брился несколько дней; но в глазах снова горел огонь, а окружавшие их фиолетовые тени почти исчезли.
– Вы этого не сделаете, – уверенно заявила она.
– Почему?
– Потому что это капризы двухлетнего малыша. Я помогла вам, и если вы хотите окончательно поправиться, то должны меня слушаться.
– Ты, похоже, чувствуешь себя очень уверенной, – заметил Халид.
– Да. А еще, надо признаться, я чувствую немалое недоумение. Как могло такое с вами случиться? Неужели вас не охраняют, когда вы находитесь вне дворца?
Он изумленно посмотрел на нее:
– Разве с нами была охрана, когда мы ездили к оазису?
– Нет.
Он пожал плечами:
– Я всегда отпускаю охрану, когда в ней нет необходимости.
– Но ведь это глупо.
Халид отвернулся.
. – А тебе хотелось бы, чтобы за тобой повсюду ездил целый отряд?
– Наверное, нет.
Вошедший хислар низко поклонился:
– Валиде пашана просит разрешения войти.
– Она снова просит разрешения! Надо думать, поняла, что мне лучше, – сухо заметил Халид.
Сара рассмеялась.
– Скажите моей бабке, что она может войти, – сказал Халид, обращаясь к Ахмеду, который снова низко поклонился. Хислар вышел поговорить с Косем, а потом посторонился, пропуская ее к внуку. Она сияла.
– Ну, ты только взгляни на себя, сын моего сына! – радостно воскликнула Косем. – Скоро ты снова отправишься на охоту!
При появлении Косем Сара встала, но вдруг почувствовала, как все поплыло перед глазами, и ей пришлось снова сесть – поспешно и тяжело.
– Что с тобой? – Халид сел и протянул к ней руки.
– В чем дело, милочка? – обеспокоенно спросила Косем, кидаясь к ней через всю комнату и тревожно наклоняясь к ней.
– Не знаю. Немного голова закружилась.
– Еще бы ей не закружиться – ты не отходила от постели моего внука уже пять дней! Когда ты в последний раз что-нибудь ела?
– Не помню.
– Как ты могла допустить, чтобы она сидела тут без еды? – закричал на бабку Халид.
Косем взяла Сару за руку, помогая встать на ноги.
– Ты прав. Это моя вина. Я так беспокоилась за тебя, что совсем забыла о твоей сиделке. Ты спала прошлой ночью, Сара?
– Спала здесь, на раскладушке.
– Сколько?
– Немного.
Косем повернулась к хислару:
– Отведи Сару обратно в покои икбал и прикажи, чтобы Мемтаз принесла ей поесть. А потом передай всем, чтобы ее до завтрашнего утра никто не беспокоил. Сегодня ночью у паши подежурю я.
– Но… – запротестовала Сара, оглядываясь на Халида.
– Иди, – приказал он. – Со мной ничего не случится.
Сара была слишком вымотана, чтобы спорить сразу с двумя людьми.
– Ладно, – уступила она. – Но если его опять начнет лихорадить, позовите меня.
– Лихорадить? – переспросила Косем.
– Если у него начнется жар, бред.
Косем кивнула, и Ахмед увел Сару.
– Как ты могла устроить мне такое? – возмущенно спросил Халид у бабки, как только они остались вдвоем.
– Что устроить?
– Разрешить Саре за мной ухаживать!
– Она спасла тебе жизнь!
– Сара видела меня слабым и скулящим, как младенец, беспомощным и зависимым. Теперь она никогда меня не полюбит!
Косем села на край его кровати и похлопала внука по руке.
– Неудивительно, что Сара не хочет с тобой спать, Халид. Ты совершенно не понимаешь женщин.
– А, помолчи! – безнадежно отозвался он. – Твои советы бессмысленны. Теперь она будет меня презирать. Она испытывает ко мне жалость.
– Она тебя любит.
– Не говори глупостей!
– Она от тебя не отходила, настояла на том, чтобы ей позволили ухаживать за тобой, хотя Ахмед хотел пригласить знахарей.
– И что это доказывает? Просто Сара хотела спасти меня, чтобы не попасть в руки другого. Конечно, у нее доброе сердце. Она поступила бы так же, если бы ей принесли, например, пса, которого переехала карета.
Косем покачала головой:
– Ты меня не переубедишь – я видела ее преданность тебе.
– Бабушка, это преданность сиделки больному! Отец Сары был врачом, и она научилась ухаживать за пациентами. И то, что Сара помогла мне встать на ноги, вовсе не означает, что она ко мне неравнодушна. Она просто следует традиции своей семьи приходить на помощь тем, кто нуждается в лечении. Кроме того, ты забываешь, что она американка. Американцы все такие.
– Какие?
– Услужливые, заботливые. Недаром британцы прозвали их «добрячками». В Америке благотворительных организаций больше, чем населения.
– Халид, ты находишь для ее заботливости тысячу объяснений – кроме одного, самого очевидного.
– Бабушка, ты просто не знаешь ее страны так хорошо, как я. В Оксфорде мне приходилось встречаться с американцами – они не похожи на нас. В экстремальных ситуациях эти люди показывают себя с самой лучшей стороны. Именно это ты и наблюдала в Саре всю неделю. Стоит мне поправиться, ты увидишь, как она снова начнет осыпать меня проклятиями, оскорблять и пытаться опять сбежать.
Вернувшийся хислар занял свое место у дверей.
– Сара заснула? – спросила его Косем. Он кивнул:
– Да, она поела, а потом легла спать.
– Хорошо. – Косем встала, поцеловав внука в лоб. – И все же я считаю, что ты ошибаешься. Но поживем – увидим.
Халид проводил ее взглядом, а потом приказал Ахмеду:
– Принеси мне кувшин ракии.
– Но Сара сказала…
– Мало ли что Сара сказала! Принеси мне спиртное, сию минуту!
Ахмед с поклоном удалился.
Увидев Халида на следующий день, Сара заметила, что он вымыт и побрит, и, казалось, совершенно пришел в себя.
– Я не разрешала вам принимать ванну, – сказала она вместо приветствия.
Халид лежал на диване во внутреннем дворике мабейна, на солнце, недалеко от фонтана, в котором журчала вода.
– Ты больше здесь не будешь отдавать приказы.
– Вот она, благодарность! – проговорила Сара, усаживаясь у фонтана.
– А ты что, ожидала от меня благодарность?
– Халид, я просто тревожусь, чтобы вам не стало хуже.
Не отвечая ей, он подался вперед, внимательно рассматривая позицию расставленных перед ним на доске шахматных фигур.
– Кто с вами играет? – спросила Сара.
– Ахмед.
– И кто выигрывает?
– Я.
«Ну, еще бы!» – подумала девушка.
– Вы играете черными.
Он кивнул.
– Королевский слон на четвертую клетку коня, – подсказала Сара.
Халид посмотрел сначала на доску, а потом на девушку:
– Ты умеешь играть в шахматы?
– Да, отец научил меня.
Он вздохнул, отодвигая доску:
– Мне следовало бы знать.
– Я удивлена, что вы играете, – заметила Сара.
– Почему?
– Ну, не думала, что в Турции знают шахматы.
Халид громко расхохотался.
– Что же тут смешного?
– Шахматы возникли в Азии. Само название этой игры происходит от моего имени. Шах в переводе с персидского – «властитель».
– Мне очень жаль, что я плохо знакома с вашей культурой! – раздраженно ответила Сара.
– Я могу тебя просветить. Родина шахмат – Индия, где не позднее пятого века сложилась ее предшественница – чатуранга. В Персии игра появилась, когда арабы покорили эту страну. Именно арабы принесли шахматы в Испанию и, таким образом, в Европу. А в вашу страну их завезли европейские переселенцы – и, думаю, произошло это сравнительно недавно.
– Полагаю, что вы все мне рассказали о шахматах, – проворчала Сара, снимая повязку, стягивавшую плечо Халида, ей надо было взглянуть на рану. К ее радости, рана заживала, розовый шрам чуть морщинился.
– Вы больше не нуждаетесь в перевязке, – сказала Сара, выбрасывая бинты. – Свежий воздух будет ране полезен.
– А что ты использовала для перевязки? – с любопытством спросил Халид. – Косем рассказывала, листья каких-то деревьев.
– Это так. Индейцы в Соединенных Штатах давно знали целебные свойства зеленого сока из листьев, он залечивал раны, убивая инфекцию.
– Коренные жители твоей страны индейцы?
– Да.
– И европейцы украли у них их землю? – добавил Халид.
Сара неохотно кивнула.
– Кажется, я что-то об этом читал, когда учился в Оксфорде. Почему этих людей называют индейцами, они ведь не из Индии?
– Все так, европейцы, открывшие Америку, искали кратчайший путь в Индию, чтобы не пришлось огибать Африканский континент. Когда им удалось высадиться на берег, то они решили, что уже добрались до Индии, и поэтому долго так и называли этот континент, а за его жителями закрепилось название «индейцы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32