Джимми не оказалось дома, и вдруг Оливия вспомнила, что он собирался провести несколько дней в особняке Ариасов в Ньюпорте, потому что семья праздновала день рождения Майкла.
Она положила трубку, изо всех сил стараясь прогнать сон, подумала о записной книжке, но та, конечно, осталась в дорожной сумке. Пришлось начать все сначала, со звонка в международную справочную.
Это заняло массу времени, а когда она наконец дозвонилась до Ариасов, незнакомый женский голос ответил, что сейчас Джимми нет дома.
– Когда он появится? – спросила Оливия.
– Простите, мисс, я вас почти не слышу, – донесся до нее голос из Ньюпорта.
– Когда Джимми должен вернуться? – почти крикнула в трубку Оливия.
Дверь открылась, в палату заглянула ночная сиделка и приложила палец к губам. Оливия кивнула, стала ждать ответа, но женщина, говорившая с ней, куда-то делась, в трубке только что-то шуршало. Оливии вдруг захотелось зареветь, что было совсем на нее не похоже.
– Привет, Оливия. – Она узнала голос Майкла Ариаса. – В чем дело?
– Мне надо поговорить с Джимми, – с некоторым облегчением ответила она. – Это очень важно.
– Джимми сейчас нет.
– Я знаю, но я хотела бы узнать, когда он вернется.
– Оливия, с вами все в порядке? У вас какой-то странный голос.
– Вам показалось.
– Вы больны? Что-то случилось? Могу я что-нибудь для вас сделать?
В голосе Майкла было столько тепла и искреннего волнения, что Оливия уже собиралась сказать ему, что она в больнице, но в последний момент что-то ее удержало.
– Нет, Майкл, спасибо, – проговорила она. – Просто передайте Джимми, что я звонила, и попросите как можно быстрее со мной связаться.
Как глупо вышло. Как он сможет с ней связаться, когда не знает, где она находится. Оливия удивлялась сама себе. Что мешало ей дать Майклу телефон больницы? Но думать становилось все труднее. Обезболивающие, успокаивающие и анестезирующие вещества, растворенные в ее крови, наполняли тело тяжестью, туманили разум, и ей пришлось лечь, закрыть глаза и заснуть.
Она проснулась словно от толчка, и первой ее мыслью была мысль о Майкле Ариасе.
Майкл Ариас. Двоюродный брат Джимми. Глава семьи и компании, как некогда его отец Хуан Луис Ариас.
Оливия почти не встречалась с Майклом, исключая те редкие случаи, когда их с Энни приглашали на семейные торжества Ариасов. Сейчас ей отчего-то пришло в голову, что Майкл – человек с множеством лиц: гордый преуспевающий американский бизнесмен третьего поколения; примерный супруг с легким налетом старомодной британской учтивости; глава клана, пекущийся о его членах, немного в стиле крестного отца. Во всех этих ипостасях он совсем не походил на Джимми, хотя в их жилах текла одна и та же кровь. Не походил он и на Питера. Питера можно было презирать, но Оливия представить не могла себе, чтобы его можно было бояться.
Оливия села в кровати, стараясь не потревожить левую руку. Она снова ощущала внутренний холод, то самое острое и прежде незнакомое ей чувство, которое стало посещать ее все чаще и чаще. Это был страх. Он прогнал остатки сна, прояснил мысли.
В то время когда Георг Браунер расхищал коллекцию Имануила Ротенберга, Майкл Ариас еще не родился. Бессмысленно винить его в преступлениях, совершенных его отцом. Тут она вспомнила, что писал Карлос Ариас об уважении к старшим в испанских семьях. Незадолго до смерти он также писал, что, если бы он имел хоть малейшее представление о том, что сделал Хуан Луис, никакая лояльность не заставила бы его молчать. Возможно, лояльность Майкла оказалась сильнее фамильной гордости Карлоса.
Если бы мир узнал о преступлении Хуана Луиса, имя Ариасов было бы навеки запятнано, но не только. Их замечательная, а к семидесятым годам уже бесценная коллекция перестала бы существовать.
И все-таки – нет! Оливия вздрогнула. Нет, нет! Майкл не мог поступить так с человеком, который приходится ему родным дядей.
Не говоря уж о пяти ни в чем не повинных людях.
Она подумала о своей матери, о том, как много потеряли с ее смертью больные дети. О том, как отразилась на Энни смерть родителей. О том, что будет с Джимми, если она права в своих предположениях.
– Нет, – произнесла она вслух, – об этом даже думать нельзя.
Но, разумеется, думать она продолжала. Эти мысли с новой, предельной ясностью обострили ее собственный страх. Потому что человек, способный ради чего бы то ни было убить собственного дядю, который, по словам Джимми, заменял ему отца, глазом не моргнет, когда потребуется избавиться от постороннего свидетеля.
Непрекращающаяся пульсирующая боль в левой руке настойчиво требовала обезболивающего, но Оливия знала, что от таблетки ей снова захочется спать, а она еще не все продумала. В конце концов, она собиралась сообщить Джимми не больше и не меньше, чем то, что его родной дядя шантажист, вор и убийца. И это еще не все, и даже не самое страшное. Весь ужас состоял в том, что это Майкл устроил катастрофу, в которой погибли их родители. Так что стоило как следует подумать, прежде чем действовать.
«Сначала я должна как следует разобраться во всем сама, – стиснув зубы от боли, думала Оливия. – Потому что, если я ошибаюсь, я потеряю Джимми навсегда. Хотя, если не ошибаюсь, может быть, тоже потеряю».
Она снова и снова перебирала в уме факты. В первый раз она нашла записку Карлоса Ариаса в 1976 году, когда разбирала вещи после их смерти. Тогда она сказала о ней только Энни. Потом через много лет она показала записку Джимми и попросила его поговорить с Майклом. Сейчас она не могла вспомнить, что именно ответил ему Майкл. Да это и неважно.
Но именно после этого она застала разгром в своей квартире, за которым последовала цепь ограблений: ее офис, квартира Джимми, фонд Артура Сегала и дом Энни.
Потом она рассказала Джимми о своих подозрениях, и тот снова говорил с Майклом.
Но с тех пор больше никаких даже косвенных контактов с Майклом Ариасом не было. Оливия перестала говорить с Джимми о записке. Прошло почти три месяца, пока ей не позвонил Джерри Розенкранц и не сообщил о сейфе.
Она никому не говорила, что едет в Лондон, даже Джимми. Тогда как же они узнали? Можно было предположить только одно – Майкл Ариас установил за ней слежку. Предположение это казалось совершеннейшей нелепостью.
А может быть, и нет. Если допустить, что этот человек повинен в смерти шестерых людей.
Потом в палату вошла сиделка и предложила сделать Оливии укол болеутоляющего, и Оливия согласилась. В голове у нее уже сложилась стройная картина, и теперь она больше всего на свете хотела забыться хотя бы на несколько часов.
После укола боль начала медленно отступать, и Оливия заснула.
На следующее утро ее отпустили. Ей так хотелось поскорее оказаться дома – пришлось наврать, что за ней есть кому ухаживать. Но как только она оказалась на улице, на нее нахлынул страх, заставивший ее в ужасе оглядеться. Потом она села в такси, которое вызвали в больницу, потому что ее машина так и осталась на стоянке. Да она все равно не смогла бы доехать до дому. Добравшись до квартиры, она с замиранием сердца повернула ключ в двери, всей душой жалея, что Бернар не живет с нею и не ждет сейчас ее возвращения. А еще лучше бы ей жить в его большом, красивом, безопасном доме. Но потом она увидела, что все в квартире осталось на прежних местах, что за дверью никто не прячется, и тогда она разозлилась на себя.
Она начала с того, что покормила и утешила Клео. Кошечка была озадачена и напугана тем, что ее оставили так надолго без еды, свежей воды и ласки. Потом Оливия сварила себе кофе. Без левой руки любое действие отнимало в два раза больше времени. Она подумала, что это будет сводить ее с ума, пока она не привыкнет. Хотя, наверное, скоро гипс снимут. При всех трудностях изготовления кофе оказался превосходным на вкус, и было так хорошо снова сидеть в своем доме, в окружении знакомых вещей, прислонившись к знакомой диванной спинке.
В час дня, не в силах больше ждать, она потянулась к телефону, потом вспомнила, что ее номер может прослушиваться. Впрочем, это не имело особого значения, потому что Джимми все равно был у Майкла.
Она набрала номер.
Ей опять ответила домоправительница.
– Говорит Оливия Сегал, – сказала Оливия. – Могу я поговорить с Джимми?
– Одну минуту, мисс Сегал. Прошло около минуты.
– Доброе утро, Оливия, – услышала она голос Майкла.
Оливия судорожно глотнула воздуха.
– Доброе утро, Майкл. Простите, что я звоню так рано. Джимми уже встал?
– Получается, что недостаточно рано, – приветливо отозвался Майкл. – Они с Луизой поехали прогуляться верхом. Она обожает ездить верхом ни свет ни заря.
– Как вы думаете, они скоро вернутся?
– Трудно сказать. – После паузы Майкл добавил: – Вы уверены, что я больше ничего не могу для вас сделать?
– Спасибо, Майкл, больше ничего не надо.
– Вы дома? Я передам Джимми, чтобы он позвонил.
– Да, спасибо, – проговорила Оливия.
– Не стоит благодарности.
Ей нужно было собраться с мыслями. Раньше в подобных случаях лучше всего было заняться каким-нибудь полезным делом. Поэтому она позвонила на местную станцию техобслуживания, чтобы организовать доставку своего автомобиля, приняла две таблетки обезболивающего, которые ей дали в больнице, и в начале третьего отправилась в магазин.
Она медленно прошла по улице Эрнста Алларда, свернула на улицу Ватто. Все вокруг было таким привычным, что ей стало гораздо лучше. Она купила свежего хлеба, кошачьего корма, кофе, яиц, бутылку вина, дневной выпуск «Ле Суар» и пошла обратно. Но вскоре она заметила, что за ней следят. В первый раз она заметила этого мужчину с темными волосами, одетого в кожаный пиджак, когда мимоходом взглянула в витрину антикварного магазинчика, где продавали старинные зеркала. Потом, несколько минут спустя, она поставила пакеты с продуктами на землю, чтобы устроить их поудобнее в единственной действующей руке, и снова увидела его сзади. Оливия не осмеливалась смотреть на него в упор, но, заворачивая за угол, она краем глаза заметила, что на нем черные очки и что он чисто выбрит.
Она прибавила шагу, потом оглянулась и с замиранием сердца увидела, что и он остановился на углу. Даже вставляя дрожащей рукой ключ в замочную скважину, она чувствовала – нет, черт побери, – она знала, что он наблюдает за ней. И что хуже всего, даже не пытается это скрывать.
Благополучно оказавшись внутри, она заперла дверь на два оборота, проверила все окна и дверь в сад, а потом позвонила в полицию.
Не прошло и десяти минут, как у ее дверей появились два офицера полиции, мужчина и женщина.
– Что случилось? – спросил мужчина.
– Меня преследовали от магазина до самого дома. Этот человек остановился на углу улицы Эрнста Алларда.
– Вы уверены, что он вас преследовал? – уточнила женщина.
– Абсолютно.
Они вышли на улицу, через пять минут вернулись.
– Сейчас там никого нет, – доложил мужчина. Они обошли квартиру, вышли в сад, заглянули через стену и не обнаружили никаких признаков преследователя. Осведомленные о том, что Оливию сбила машина, полицейские помогли ей приготовить кофе и посидели с ней.
– Он был там, – уже спокойнее и с большей уверенностью утверждала Оливия. – И у меня нет никаких сомнений в том, что он за мной следил.
– К несчастью, это случается, – сказал полицейский. – Некоторые мужчины получают удовольствие, пугая женщин.
– В данном случае дело не в этом, – возразила Оливия. – Я уже пыталась вчера объяснить вашим коллегам.
– Мы знаем, – сказала женщина-полицейский. Оливия настороженно взглянула на нее:
– И они сказали вам, что я не в себе?
– Конечно, нет, – поспешно возразила женщина. – Они сказали, что у вас шок. Что вполне естественно. Не каждый день попадаешь под машину.
– Но они до сих пор считают, что у водителя просто сдали нервы?
– Они исследуют все возможные варианты, – уклончиво проговорил мужчина. – Мы всегда так поступаем, мадемуазель.
– Каким же образом? – не отставала Оливия. – Ведь свидетелей не было.
– Поэтому и установить что-либо почти невозможно, – честно призналась женщина.
– Значит, никто ничего не делает, – с горечью и досадой заявила Оливия.
– Должно быть, вы очень напуганы, – заметил мужчина.
– Да, я боюсь. И если бы меня хоть чуть-чуть знали, вы понимали бы, что для меня это состояние не характерно. – Оливия поставила чашку на стол, потому что у нее начала дрожать рука. – Никто ничего не хочет слышать. Хотя, я думаю, я не вправе вас винить. Конечно, эта история настолько чудовищна, что нормальному человеку трудно в нее поверить. Но кого же винить за то, что все это происходит на самом деле и происходит со мной.
Она умолкла, понимая, что продолжать бессмысленно. Без доказательств ей никто не поверит. А все доказательства исчезли вместе с сумкой.
– Есть человек, который мог бы с вами побыть? – спросил полицейский.
– Нет. – Оливия снова подумала о Бернаре, но поняла, что не может заставить себя к нему обратиться. – Сейчас никого.
– Может быть, – предложил полицейский, – вам лучше на время переехать в отель. До тех пор, пока вы не окрепнете.
– Нет, нет. – Она окинула взглядом их озабоченные лица и подумала, что эти люди ни в чем не виноваты. – Я жду звонка из Соединенных Штатов. Это очень важно.
Полицейские переглянулись и, очевидно, без слов пришли к какому-то соглашению.
– Мы попробуем установить патрулирование.
– Попробуете? – Оливия не смогла скрыть сарказма.
– Установим, – более уверенно произнес офицер. – В конце концов, мадам, у вас есть причины бояться, после того что произошло вчера.
– Этот человек был там, – повторила Оливия.
– Мы вам верим, – мягко ответила женщина-полицейский.
Полицейские еще раз обошли квартал, опять вернулись, осмотрели квартиру и проверили замки. Они сообщили Оливии, что патрульная машина будет проезжать по улице Эрнста Алларда каждый час. Если что-то случится, она должна звонить в участок. Они уверили ее, что обеспечат ее безопасность, а значит, ей остается отдыхать и заботиться о своем здоровье.
Оливия поблагодарила их обоих, заперла входную дверь, подхватила здоровой рукой Клео и вернулась в гостиную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43