Беспокойство не покидало Отто, поскольку он знал, каким Джорге может быть беспощадным и опасным.
– Куда ты отправляешься, милая? – поинтересовался он.
– О… просто на улицу.
Губы его несколько сжались.
– Ты собираешься повидать этого пилота, правильно? Несколько минут назад пролетел его самолет, не так ли? Я видел, как ты наблюдала за его полетом.
Щеки Лили залила краска. Она и не предполагала, насколько открыта для постороннего взгляда.
– Это мог быть и не его самолет. Сейчас слишком темно, чтобы можно было разглядеть.
– Но по гулу он походит на «Твин Оттер», а кто еще может лететь на нем в такое позднее время? Конечно, помимо Джорге, но он находится на острове.
– Ну, да, – призналась Лили, когда он припер ее к стене. – Я действительно подумала, что это самолет Ги и что, если пойду на аэродром, смогу там поговорить с ним.
– А почему ты захотела поговорить с ним?
– Ах… просто захотелось, вот и все.
Она не могла объяснить ему свои чувства. Два дня она слонялась по вилле, стараясь скрыть свое несчастное состояние и пытаясь убедить себя в том, что если Ги – сотрудник Агентства по борьбе с наркотиками и использовал ее в целях расследования, то он не заслуживает, чтобы хоть минуту горевать о нем. Но это не помогло. Она продолжала чувствовать себя такой же подавленной, как и прежде. Потом медленно, исподволь, она начала сомневаться в справедливости того, что ей рассказали. Такой отказ поверить проистекал из ее бунтарской натуры, подозрительности, запрятанной глубоко внутри ее существа, помноженных на необычайное очарование и чувства комфорта и безопасности, которые она испытала с Ги и которые сохранялись в ее воображении.
– Джорге – злой человек, – привела Лили один из аргументов, которые мысленно перебирала в последние дни, пытаясь разобраться во всем этом. – Он скажет что угодно, если это будет отвечать его целям. Я просто не хочу осуждать Ги, не выслушав его, вот и все.
– Я хотел бы, чтобы ты не ходила. Джорге это не понравится.
– Откуда же узнает Джорге? На аэродроме не будет никого, кроме Ги. – Она поцеловала его в лоб. – Обещаю быстро вернуться. Не беспокойся!
Он вздохнул, покачал головой. Волевая и упрямая девчонка – вылитая Магдалена.
– Будь осмотрительна, милая.
– Хорошо.
Потом она ушла и, казалось, что вместе с ней из комнаты улетучились теплота и свет.
Одиноко сидя в сгустившихся сумерках, он неожиданно почувствовал усталость и преклонные годы. Ингрид рано легла спать, сославшись на головную боль, и оставила его наедине с мыслями.
Дело не в том, что какой-нибудь собеседник мог помешать ему думать в эти последние дни. Когда боль не была такой сильной, не вытесняла из головы все, он предавался воспоминаниям о прошлом. Он думал о Лили юных лет, о том, что ждет ее, когда его не станет. Он думал о Винсенте и Фернандо, о Джорге и о деле, которое они затеяли и которое позволило ему накопить баснословное богатство. Он думал о женщине, которую любил – о Магделене, которая никогда не принадлежала ему целиком, хотя вышла за него замуж и родила ему обожаемую дочку. Думал и об Ингрид, преданность которой к нему сохранилась даже после того, как он отверг ее. Но больше всего задумывался о давно минувших днях, когда служил генералом в оккупированной стране, воюя за своего фюрера, и то время представлялось ему более реально и живо, чем другие периоды, хранившиеся в его памяти.
Он не мог понять причину этого, но знал, что это именно так. Он ясно помнил замок, в котором провел так много времени. Ему стоило только закрыть глаза, чтобы увидеть его вновь – освещенные солнцем старые камни, слегка покачивающиеся высокие кипарисы, склоны холмов, аккуратные ряды виноградников, похожие на шеренги солдат, известные во всем мире. Люди тоже стояли перед ним как живые – старый барон, воспитатель, который оказался не тем, кем прикидывался, невестка барона и ее сын… Ги? Ги! Какое совпадение! Такое же имя снова появилось в его жизни. Так зовут мужчину, в которого теперь Лили явно влюбилась. Что стало с ними? – гадал он. Он, конечно, знал, чем закончили саботажники, которые пытались бороться против него. Их давно нет в живых – он позаботился об этом. И ни секунду не жалел о том, что сделал. Война есть война, он никогда не щадил сам и никогда не ждал пощады от других. На войне и нельзя ждать этого – часто жертвы не заслуживали того, что падало на их головы. Одному Господу известно, что среди них было немало готовых предать своих, например, сын старого барона, хотя позже он раскаялся в своем поступке и поплатился за это.
Мысли Отто блуждали, вспоминая о том, что случилось после схватки той ночью, когда он получил донос сына барона – кажется его звали Шарль? – что позволило ему накрыть на месте преступления банду участников Сопротивления. Та ночь принесла ему крупнейший успех за всю его карьеру. Но потом произошел неприятный эпизод, когда было совершено покушение на его старого друга Гейдриха, который взял в свое пользование коттедж в его округе для отдыха. Отто просто взбесился при мысли о том, что под самым его носом попытались провести такую акцию. Он приказал взять заложников и расстрелять их в назидание остальным жителям, чтобы знали, что их ожидает, если они нарушают правила. А этот осел Шарль настоял на том, чтобы ему позволили заменить собою одного из заложников. Отто пытался отговорить его, но безуспешно. Этот человек искал смерти – его сводила с ума вина за предательство в отношении, надо думать, собственной жены. В конце концов Отто потерял терпение и рявкнул на него:
– Очень хорошо, если вы этого хотите, то получите это.
Он лично наблюдал за казнью на деревенской площади и ничего не испытывал, кроме гнева. Любое его сожаление сводилось лишь к чувству разочарования: эти люди не понимали, что их разгромили и что им надо покорно принять нацистское правление.
Но с того дня обстановка начала меняться. Он стал нежеланным гостем в замке, и такое отношение задело и возмутило его. Он надеялся, что хотя бы барон и его младший сын понимают, с кем имеют дело, и относятся к нему с пониманием. Но они стали относиться к нему, как к прокаженному, и он возненавидел их за это.
Конечно, он возненавидел их еще сильнее, когда военное счастье стало склоняться в пользу союзников. Но он сумел отомстить им. Когда он обнаружил, что младший сын Кристиан тайно ведет против него борьбу, он без колебаний подписал ему смертный приговор, а остальных членов семьи выгнал из замка, разместив там свой штаб. Он испытал приятные минуты, когда в качестве хозяина усаживался за столом, за которым когда-то сидел гостем, спал в кровати, принадлежавшей главе этого рода в течение столетий. Но и это продолжалось недолго, и, когда он вынужден был смириться с мыслью о неизбежности поражения его отчизны, он начал строить планы. Все сокровища замка, которые поддавались перевозке, он приказал упаковать и вывезти, отправив их на хранение к человеку, который, как он знал, согласится укрыть его, к своему старому другу в Латинской Америке Висенте Кордоба. А когда он, в конце концов, подался в эмиграцию, отосланные вещи уже ждали его.
Теперь он опять посмотрел на них. Они украшали комнату, в которой он полулежал при смерти. Подсвечники, небольшая бронзовая фигурка Цереры, триптих. Он наслаждался их видом многие годы. Его восхищала их эстетическая прелесть, он испытывал удовольствие от сознания, что, в каком-то смысле, эту битву он выиграл. Пусть барон и его семья вернули себе свой дом и свое поместье, но эти сокровища стали принадлежать и будут дальше принадлежать ему. Скоро ему лично они будут не нужны. Но они нравятся Лили. Они перейдут к ней и ее детям, как бесспорное доказательство того, что хотя бы в этом он, Отто фон Райнгард, преуспел.
Отто улыбнулся, губы удовлетворенно скривились на его впалом лице.
Зазвонил телефон, резко задребезжал звонок в соседнем гостевом домике, но он почти не услышал этих звуков. Ответят Петси или Бейзил. Он слишком углубился в свои воспоминания, чтобы даже подумать, кто же мог звонить в такой поздний час.
– Отто… тебя к телефону!
Отто очнулся от мечтательной задумчивости и увидел, что в дверях стоит Ингрид. На ней был вечерний халат из тяжелого сатина цвета слоновой кости, на лице – крайнее неудовольствие.
– Ингрид… я думал, ты спишь! – отозвался он, приподнимаясь.
– Я действительно спала. Не знаю, куда подевались Бейзил и Петси, почему они не слышали звонка. За что только платим им?
– Думаю, что они на улице, в саду. Кто звонит?
– Джорге. Я сказала ему, что не позволю тебя расстраивать, но он очень настаивает на том, чтобы переговорить с тобой. Сказал без всяких экивоков, что у вас деловые отношения, а бизнес есть бизнес.
– Думаю, он прав. Он все еще у телефона?
– Да.
– Тогда, пожалуй, стоит переговорить с ним. – С усилием Отто поднялся с кресла, Ингрид подбежала, чтобы помочь ему, подставив руку, на которую тот оперся, свободной рукой взяв костыль, чтобы поддержать равновесие во время ходьбы.
– Где же Бейзил? Он должен находиться здесь, когда ты в нем нуждаешься.
– Ах, Ингрид, перестань!
Они дошли до кабинета, Отто тяжело опустился в кресло, взял телефонную трубку со стола, куда положила ее Ингрид.
– Алло?
– Отто… говорит Джорге.
– Да, знаю. Чего тебе надо?
– Я тебя долго не задержу. Я просто хочу сообщить тебе, что решил принять меры против нашего друга из Агентства по борьбе с наркотиками, из АБН.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Точно то, что говорю. Не хочу рисковать с ним… Он задает слишком много вопросов. Я договорился, чтобы его убрали.
– Ты хочешь сказать – застрелили?
– Не совсем. Мне захотелось проявить изобретательность. – Джорге засмеялся. – Наш приятель взорвется от взрывчатки в письме. А если сказать более точно, от бомбы в ящике с папками для документов. Я отправил его в полет с тем, чтобы он возвратился на посадочную полосу, когда там никого не будет, кроме него самого, конечно. Пока он отсутствует, мой человек поставит нужное устройство в ящик с досье, который он обязательно откроет, чтобы заполнить необходимую документацию о полете. Возможно, конечно, это разнесет нашу небольшую контору. Но думаю, пришло время построить что-нибудь получше для нашей компании «Эр перпетуа». Нам не делает чести эта лачуга, поэтому мы сразу убьем двух зайцев, если так можно выразиться. Работу по сносу помещения выполнит наш человек из АБН, как только он откроет ящик с досье.
Некоторое время Отто не мог произнести ни слова.
– Я подумал, что надо предупредить тебя на тот случай, если ты услышишь взрыв и станешь гадать, что происходит. Да и вообще, решил успокоить тебя относительно этого агента. Он больше не сможет беспокоить нас… и Лили. – Джорге не мог скрыть торжества.
– И это должно произойти сегодня вечером? – спросил Отто. Глаза стали дикими на его исхудалом лице, костистые пальцы как клещами сжимали трубку.
– Совершенно правильно, – подтвердил Джорге. – С минуты на минуту. Мне показалось, что я слышал, как некоторое время назад пролетел «Твин Оттер». Ну, теперь ты можешь ложиться в кровать. Приятного сна. – И он повесил трубку.
Некоторое время Отто сидел, как громом пораженный. Когда пилот откроет ящик с досье, взорвется бомба. Но там окажется не только пилот, когда взрыв разнесет в щепы конторку компании «Эр перпетуа». На посадочную полосу отправилась Лили, чтобы поговорить с пилотом. Она будет находиться там же. Взрыв не пощадит и ее. Конечно, она может спастись. Пилот может открыть ящик с досье и детонировать бомбу до ее прихода. Но взрыва пока не было, а через десять минут Лили уже будет на взлетно-посадочной полосе. Сколько прошло времени с тех пор, как она ушла? Он этого не знал… не был уверен…
На лице Отто выступили капли пота, когда он подумал о том, что произойдет почти наверняка. Лили погибнет так же, как погибла до нее ее мать, из-за торговли наркотиками, из-за Джорге.
Эти мысли пробудили в Отто некоторую силу, которую, как ему казалось, он навсегда утратил. Он бросил трубку на аппарат и выдернул ящик письменного стола. В глубине лежал его служебный револьвер. Он вытащил пистолет и с трудом поднялся на ноги.
– Где моя машина? – строго спросил он.
– Отто? – к нему подбежала взволнованная, сбитая с толку Ингрид.
Он прошел мимо, не обращая на нее внимания.
– Где ключи?
– Там, где они всегда… Отто, что ты задумал?
Он и теперь пропустил ее вопрос мимо ушей. Он проковылял мимо нее, человек, который последние недели почти что не ходил без посторонней помощи, снял с крючка ключи и вышел из виллы на улицу.
Машина стояла на въездной дорожке. Хотя прошло уже немало времени с тех пор, когда Отто вел ее в последний раз, но он велел Бейзилу держать машину в рабочем состоянии. Он взобрался на место водителя, включил мотор и фары.
– Отто! – взвизгнула Ингрид, сама не своя. – Куда ты собрался?
– Не мешай мне! – Он включил скорость и резко надавил на газ. Машина рванула вперед, впавшая чуть ли не в истерику Ингрид отскочила в сторону, а он погнал машину в направлении взлетно-посадочной полосы. Фары пробивали во тьме широкий яркий туннель. Мошки и москиты шлепались о лобовое стекло и погибали как камикадзе. Сейчас он не чувствовал боли, ничего не ощущал, кроме всеохватывающего чувства спешки. Успеть добраться до Лили. Спасти Лили. Все остальное не имело значения.
Отто молил Бога, в которого он давно перестал верить, чтобы помог ему успеть.
Ги приземлился на маленькой взлетно-посадочной полосе, медленно подогнал самолет к зданию компании и начал проводить итоговую проверку. Но на этот раз вместо того, чтобы поскорее отправить на отдых своего «дитятю», он вяло выполнял нужную процедуру. Даже когда все закончил, не пошевелился, чтобы вылезти из кабины самолета, а продолжал сидеть в кресле пилота, держа в руках ручку управления, глядеть в бархатную темноту и спрашивать себя, что же, черт подери, происходит с ним.
И дело было не просто в неожиданном повороте событий в последние несколько дней, или в том, как изменились его стремления, что так удивляло его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62