– Челси стояла и смотрела картины, словно видела их впервые.
Райн ходил вдоль полотен, внимательно вглядываясь в них.
– Замечательно, только вот… – Он пристально посмотрел на Челси. – Неужели тебе так грустно?
– Больше не грустно. Одиноко да, но не грустно. – Она немного подумала и улыбнулась. – Нет, я все-таки счастлива.
– Это звучит неубедительно для меня.
Челси подошла к самому большому своему полотну.
– Я написала эту картину в прошлом месяце и назвала ее «Осень». Что ты думаешь о ней?
– Она прекрасна, – сказал Райн.
Он смотрел на Челси, а не на картину. Их взгляды встретились, и им обоим стало понятно, что они чувству ют сейчас одинаково.
– Наш с тобой радар сегодня активен, – грустно усмехнувшись, заметил Райн.
– После всех этих лет он все еще работает.
Райн подошел к ней и спросил:
– Челси, зачем ты пригласила меня?
– Для того чтобы помочь выбрать картины.
– Ты лучше меня разбираешься в живописи. Тебе не нужна моя помощь.
– Я получила сегодня письмо от Жан-Поля. – Она старалась не смотреть на него. – Он просит меня вернуться в Париж.
Для Райна это было ударом:
– И ты поедешь к нему?
– Я не хочу. – Челси едва заметно нахмурилась.
– «Нет» и «не хочу» не одно и то же.
– Я не знаю, что делать. Он пишет, что Мариетта нашла кого-то и что ему очень стыдно за свое поведение по отношению ко мне.
– Он что, тебя бил? Ты ведь ничего мне не рассказывала.
– В сущности, он не такой уж и плохой.
– Почему я должен тебе верить?
Их взгляды встретились.
– Мне одиноко, Райн. Если я поеду в Париж, то совершу глупость. Я знаю это, но допускаю, что могу и поехать.
– Почему?
– Ты когда-нибудь был одинок?
– Часто. Но у меня никогда не возникало желания уехать и жить с Жан-Полем.
Она улыбнулась:
– У меня тоже. Он ударил меня. Это было один раз, но мне хватило. Я тут же отправилась в аэропорт.
– Я помню синяк на твоей щеке и не понимаю, почему у тебя возникает желание вернуться к человеку, который пусть даже однажды так поступил с тобой? Не понимаю и никогда не пойму!
– Но ведь были и хорошие моменты… Возможно, я сама спровоцировала его.
– Карен много раз выводила меня из себя, но я ни разу не ударил ее.
– Я знаю, но ты единственный… – почти шепотом сказала Челси.
– Не возвращайся к нему. – Райн нежно обнял ее за плечи. – Ты заслуживаешь большего.
Она не ответила.
Он наклонился и поцеловал ее.
Ее губы задрожали и раскрылись в страстном поцелуе. Господи, как давно это было!.. Как они жили друг без друга так много лет?..
Поцелуй, казалось, длился вечность. Они стояли, обнявшись, и молчали. Это были поистине райские мгновения.
– Что мы будем делать? – тихо спросил Райн.
– В Париж я не полечу.
– Я не имею права просить тебя остаться.
– А меня не надо просить. – Челси грустно улыбнулась. – Что мы будем делать?
– Я не знаю. Но одно я знаю точно. Может, это и плохо, держать тебя в своих объятиях, но больший грех для меня оставаться с Карен. Невозможно всю жизнь расплачиваться за ошибки молодости.
– Я не прошу тебя бросить ее.
– Карен здесь ни при чем. Меня держит только Эшли.
– Тогда ты не можешь уйти.
– Эшли почти уже выросла. Очень скоро она навсегда выпорхнет из родительского гнездышка.
Челси ласково улыбнулась:
– Не будем пока ничего загадывать. Хорошо уже то, что после сегодняшнего вечера нас перестанет пугать одиночество.
– Господи, как я счастлив, – еще крепче прижимая к себе Челси, прошептал Райн.
Глава 30
Это было делом чести для Карен содержать дом в идеальном порядке, особенно перед приходом экономки. И хотя она никогда не признавалась в этом, ей нравилось заниматься хозяйством. Карен и экономку-то наняла только ради того, чтобы укрепить свой авторитет в глазах мамы и Джойс.
Комната Эшли всегда требовала уборки. Ее дочь словно притягивала к себе беспорядок. Карен собрала разбросанную одежду и, опустив грязное белье в стиральную машину, вернулась в спальню, чтобы убрать постель. Они с мужем вечно спорили по этому поводу. Райн считал, что Эшли сама должна прибираться в своей комнате. Карен же смотрела на подобную самостоятельность как на еще одну возможность потерять контроль над девочкой. Она не могла этого позволить – жизнь Эшли уже была расписана ею до конца.
Во-первых, она пойдет в колледж: Карен еще полгода назад отправила все необходимые документы в Южный методистский университет. Она будет жить в общежитии, где жила когда-то сама Карен. Возможно, даже в той же самой комнате (Карен просила об этом в письме, отправленном вместе с документами). Но вначале Эшли с отличием окончит школу, и ее имя будет первым в списке лучших учеников…
Карен застелила постель и, подняв с пола плюшевого медвежонка, положила его на кровать. Эшли давно уже не играла в игрушки, но они по-прежнему находились в ее комнате.
Шкаф Эшли отличался особым беспорядком – здесь всегда было чем заняться. Карен аккуратно раскладывала по полочкам разбросанные тут и там дочкины курточки.
Ее взгляд упал на пластиковую упаковку розового цвета, выпавшую из кармана юбки Эшли. Она нагнулась и подняла упаковку. Прочитав этикетку, Карен едва не лишилась чувств. Это были противозачаточные таблетки.
«Нет, Эшли здесь ни при чем, эти лекарства принадлежали или Джойс, или Челси, а Эшли взяла их по ошибке!» – попыталась успокоить себя Карен, но в глубине души она уже знала: это таблетки ее дочери.
Карен подошла к телефону и позвонила Райну на работу.
– Приезжай домой, – сказала она. – Приезжай немедленно!..
Через несколько минут приехал Райн.
– Что случилось? Эшли? Почему ты… – Он осекся, увидев в каком состоянии жена. – С тобой все в порядке, Карен?
Молча, она показала ему розовую упаковку. Медленно Райн взял ее в руки и недоуменно посмотрел на жену.
– Знаешь, где я это нашла? – спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: – У Эшли в шкафу!
Райн, казалось, не очень-то удивился. Он сел в кресло напротив Карен.
– Я разбиралась в ее вещах и случайно наткнулась на это. Эшли принимает противозачаточные пилюли!
– Я думал, она выбросила их, – устало заметил Райн.
На мгновение Карен лишилась дара речи.
– Ты знал об этом? – наконец выдавила из себя она.
Райн кивнул.
– Эшли не хотела говорить тебе об этом, – сказал он.
– Ты достал противозачаточные пилюли для нашей тринадцатилетней дочери? – ледяным голосом спросила Карен.
– Нет. Она достала их сама. Еще тогда, когда встречалась со Скоттом Старком. Он сам возил ее в клинику…
– Откуда ты все это знаешь?
Райн опустил голову.
– Как-то вечером Эшли позвонила домой из полицейского участка. – Он говорил медленно, как бы подбирая слова. – Они задержали Скотта за управление автомобилем в нетрезвом виде, а ее не выпускали до тех пор, пока я не приехал за ней.
– Полицейский участок? – спросила Карен, не веря своим ушам. – Когда это было?
– Не помню точно.
– Почему я об этом ничего не знала?
– Тебя в это время не было дома. – Он с вызовом посмотрел на нее. – Когда я приехал за ней, Челси уговорила Эшли рассказать о том, что она принимала эти лекарства, и что Скотт достал их для нее.
– Постой минуту. А откуда взялась Челси?
– Эшли попросила приехать за ней вместе с Челси.
Карен чувствовала себя полной идиоткой: ее собственная дочь водила ее за нос, откровенничая при этом с отцом.
– Сначала Эшли попросила Челси достать ей эти лекарства, но Челси отказалась что-либо делать без нашего ведома. Эшли знала, что мы не разрешим, и поэтому они со Скоттом сделали все сами.
– Я ничего не понимаю, – растерянно хлопая глазами, бормотала Карен. – Выясняется, что мне лгут и дочь, и муж…
– Если бы ты тогда была дома, я бы сказал. – Раин испытующе посмотрел на жену. – А ты разве сама не заметила, как изменилась Эшли? Она перестала прогуливать школу, усердно учится, вечерами сидит дома. Она даже одеваться стала прилично, не то, что раньше.
– Неужели ты говоришь о нашей дочери? – с издевкой произнесла Карен.
– Думай, как хочешь. Эшли перестала брить голову. У нее аккуратные наряды. Она помогает по дому. И оценки в школе стали лучше. Тебе мало?
Карен давно уже не заглядывала в дневник успеваемости дочери. Она считала, что девочки в этом возрасте и без подсказки знают, как необходимо учиться.
– Я не надзиратель, Райн. – Карен с пренебрежением посмотрела на розовую упаковку. – Я собираюсь устроить скандал этой клинике. Они не имеют права отпускать лекарства детям, они…
– Ты хоть немного подумай, Карен, – раздраженно остановил ее Райн. – Если нашей дочери понадобились противозачаточные средства, значит, она умеет пораскинуть мозгами. Кому было бы лучше, если бы в тринадцать лет она родила ребенка? Ты о таких случаях разве не слышала?
– Но при чем здесь наша дочь?
– Да при том! – Райн схватил таблетки и кинул их на пол. – Открой глаза, Карен! Тебе не приходило в голову, почему Эшли хотела покончить с собой?.. Уверен, она решила тогда, что беременна, и это толкнуло ее на такой шаг.
– Моя Эшли? Беременна? – В отчаянии Карен схватилась за голову.
– Одно из двух: или она потеряла ребенка, приняв эти пилюли, или она с самого начала ошибалась. Теперь ты понимаешь, что Эшли должна быть под постоянным присмотром. К сожалению, я вынужден зарабатывать деньги, а значит, ходить на работу, где часто приходится задерживаться допоздна. Когда меня нет дома, ты должна быть рядом с ней.
Карен зло усмехнулась:
– Ох, какие мы правильные! Я не могу следить за ней все двадцать четыре часа в сутки. У меня тоже есть своя жизнь. К тому же Эшли уже не ребенок.
Райн пнул упаковку с таблетками ногой:
– Даже сейчас, когда ты узнала правду, у тебя не возникло желания чуть больше заботиться о ней. Сегодня она хорошо ведет себя, но нет никаких гарантий, что так будет и завтра. Ей нужны забота и внимание, и, если не мы, то кто-нибудь другой займется ею на стороне.
– Челси все знала! – злилась Карен. – Знала и даже не позвонила.
– Позвонить? Все-таки ты удивительная женщина! Вспомни, какой прием ты ей устроила, когда она вернулась из Парижа. Еще удивительно, что она бежит тебе на помощь по первому слову. Спасибо Челси, ей хоть наша дочь доверяет.
Карен подняла таблетки, прошла на кухню, открыла мусорное ведро и выбросила их. Она задыхалась от ярости.
– Лучше признавайся сразу, что еще вы с Челси утаили от меня!
– Я тебе все рассказал. Быть может, Эшли была более откровенна с Челси, чем со мной. Не знаю. – Райн взглянул на часы. – Мне пора на работу. Через полчаса у меня назначена встреча.
– Верно! Иди на свою драгоценную работу! – негодованием воскликнула Карен. – У меня почти, что нервный припадок, а ему наплевать. Ничего другого от тебя я и не ожидала.
– Не вижу никакого нервного припадка, – холодно произнес Райн. – Ты просто зла. Откровенно зла. На твоем месте я бы радовался, что Эшли снова с нами. Если все же ты захочешь поговорить с ней, то, пожалуйста, дождись меня.
– Да, дорогой, – сказала Карен с нескрываемым сарказмом. – Будут еще какие-нибудь инструкции?
Райн даже и бровью не повел, он молча встал и вышел.
Карен была рада, что Райн ушел. В последнее время ей вообще не хотелось с ним разговаривать: им стало труднее управлять. Она знала, что оттолкнула его от себя слишком далеко, но ее это не беспокоило. Сесилия и Джойс позволяли себе еще и не такое, и ничего, им все сходило с рук.
Услышав, как от дома отъехала машина Райна, Карен подошла к телефону и позвонила к нему в офис:
– Попросите, пожалуйста, Ли Брента. – Она нервно перебирала пальцами по столу, пока не раздался знакомый голос.
– Кто говорит? – спросил Ли.
– Это Карен Морган. – Она улыбнулась: Ли не только работал с Райном в одной компании, но и сидел с ним в одном офисе. – Я хочу знать, твое приглашение на ужин все еще в силе?
– Конечно. Только мне показалось, что мое предложение вас не заинтересовало, – в высшей степени сдержанно ответил Ли; судя по всему, ему было неудобно говорить по телефону.
– Как видишь, наоборот, – игриво заметила Карен. – Сегодня вечером тебе будет удобно?
– Замечательно, – не без удивления ответил он.
– Встретимся в «Нэвиле».
Положив трубку, Карен победно улыбнулась, она любила опасности, связанные с супружескими изменами. С одним Марком ей было скучно. А вот завести роман сразу с двумя мужчинами, которые к тому же работают с Райном в одном офисе, это куда забавнее. В глубине души Карен даже хотелось, чтобы муж хоть краем глаза понаблюдал за ее романами – он все равно никуда от нее не денется, а ей же приятно лишний раз унизить его.
Когда Челси подняла телефонную трубку, то была искренне удивлена, услышав голос Жан-Поля.
– Челси, – сказал он. Его акцент был таким же сексуальным, как и прежде. – Я скучаю по тебе!
– Жан-Поль! – воскликнула Челси. – Где ты?
– В Париже, разумеется. Так приятно слышать твой голос! Как ты поживаешь?
– У меня все прекрасно. А ты как? – преодолев некоторое замешательство, вежливо поинтересовалась она.
– Со мной тоже все хорошо, как обычно. Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. Возвращайся домой, в Париж.
– Я уже дома, и не хочу возвращаться ни в какой Париж.
– Челси! Ты разбила мне сердце!
– А как же Мариетта?
– Она сука! Проститутка! Она снова ушла от меня с другим. На этот раз с Эдуардом!
– Он, кажется, был парнем Франциски? Мне казалось, что они даже женаты.
– Она стала для него слишком дорогой. Я имею в виду ее пристрастие к наркотикам. Это было так тяжело для бедного Эдуарда. Мариетта попыталась успокоить его, и ты сама видишь, чем это закончилось. Теперь они вместе и живут в Авиньоне. Так глупо. Никто из них не будет счастлив, живя вдали от Парижа! В ее письмах уже печаль.
– Она сбежала с Эдуардом, но по-прежнему пишет тебе? – Челси расхохоталась; она никогда не понимала подобных отношений. – А как поживает Менэйр?
– Слабеет. С ним стало трудно общаться. Тебе повезло, что ты успела повидать его полным творческих сил. Сейчас он ничем не смог бы тебе помочь.
– Печально слышать. Он мне нравился.
– Так ты вернешься? Я страдаю без тебя. Ты получила мое письмо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53