— Может быть. Так ты едешь со мной или нет?
— А постель — это обязательно? Это условие сделки?
— Нет. Если хочешь, я никогда больше не прикоснусь к тебе. Я отвезу тебя в Хитрию и убью любого, кто тебя хоть пальцем тронет против твоей воли. В том числе себя самого.
— Ради меня ты готов броситься на собственный меч? Что-то я в этом сомневаюсь, Дамиан.
— Зато звучит как благородно, а?
Адрина снова поцеловала Дамиана. Как долго они обнимались, Майкл не заметил. Не до того ему было — он плакал, размазывая по щекам слезы гнева и разочарования. Адрина знала, что Кратин спешит ей на помощь. И единственной причиной такого ее поведения было то, о чем Майкл и думать не хотел.
— Но у меня есть условия, — сказала Адрина наконец.
— Кто бы сомневался.
Дамиан подобрал поводья и повел кобылу в пустое стойло рядом с тем, где прятался Майкл. Мальчик затаил дыхание.
— Я особа королевской крови, Дамиан, а не шлюха обозная. И рассчитываю на соответствующее обхождение.
— Мои люди будут с вами очень обходительны, ваше высочество, а не то я лично покажу им, где раки зимуют.
Он закрыл дверцу стойла и вернулся. Солнце почти село, и фигуры обоих были едва различимы в сумраке.
— Я не людей твоих имела в виду, а тебя.
— Считай, что я этого не слышал. Что еще?
— Мои гвардейцы, которых защитники держат в плену, должны быть освобождены.
— Думаю, это можно устроить.
— И я не твоя пленница. Если я поеду с тобой, то только по собственной воле. И уеду, когда захочу.
— Все?
— Нет. Я хочу уточнить, в каких отношениях мы находимся.
— И в каких же?
— Я не люблю тебя, Дамиан, и уверена, что и ты меня не любишь. Я признаю, что чувствую к тебе определенное… физическое влечение, не более. Мне нравится играть с опасностью, а ты самый опасный человек на свете. И мне бы не хотелось, чтобы ты принял нашу интрижку за нечто большее.
Дамиан молчал довольно долго. Потом улыбнулся.
— Ты сама не знаешь, что городишь, Адрина.
— Уверяю вас, сударь, я обдумала каждое слово.
— Именно поэтому они звучат ужасно убедительно. Отлично, я согласен на твои условия. Я собираюсь свернуть лагерь послезавтра. Путь предстоит нелегкий. Если твой муж узнает, где ты, все кариенцы побегут за нами от границы до самой Хитрии.
— А ты уверен, что твои медалонские друзья ничего ему не разболтают? Что до меня, то я не собираюсь оставлять ему записку.
— А что, это мысль, — засмеялся Дамиан и, сняв с перегородки брошенный Адриной плащ, набросил его принцессе на плечи. — Дай-ка представлю, как она могла бы выглядеть. «Дорогой Кратин…»
— Кретин, — уточнила Адрина. — Я всегда называла его Кретином. А кариенцы думали, что это у меня акцент такой.
— Остроумно. Итак: «Дорогой Кретин, извини, что не могу встретить тебя здесь, потому что уехала в Хитрию с военлордом-ловкачом…»
— Ловкачом?
— Красавцем звучало бы немного неточно, я думаю… Так на чем я остановился? Ах, да. «Я уехала в Хитрию с военлордом-ловкачом, с которым предаюсь дикой необузданной страсти каждую ночь…» Как давно это длится?
— Уже неделю и два дня.
— Ты сосчитала?
— Только из любопытства. — Адрина повернулась лицом к Дамиану и внезапно посерьезнела: — Давай не будем так шутить, Дамиан. Иначе он убьет нас обоих.
Вулфблэйд поцеловал ее в лоб.
— Чтобы меня убить, понадобится несколько таких… как ты его назвала? Принц Кретин Раболепствующий?.. несколько таких Кретинов Раболепствующих. Клянусь, я сам тебя убью, прежде чем отдам тебя ему.
— О, ну ты меня успокоил.
Так, обмениваясь шуточками, они прошли мимо стойла, в котором скрючился Майкл. По лицу его бежали жаркие злые слезы. Горькая истина, открывшаяся ему, сводила скулы. Дамиан и Адрина давно уже ушли, а он все сидел в темноте, вдыхал влажный воздух, пахнущий конями, и чего-то ждал. Сердце его гулко бухало в груди. Детские иллюзии развеялись как дым.
Наконец он пошевелился и почувствовал, как замерзли пальцы. Он принял решение. Как только кариенская армия перейдет границу, Майкл отыщет способ встретиться с принцем. И расскажет Кратину, что его распрекрасная принцесса — шлюха и предательница.

Часть четвертая
ПОСЛЕДСТВИЯ
Глава 54
Стены Цитадели были стенами темницы Брэка. Он обнаружил это случайно, когда попытался последовать за лордом Терболтом на встречу с другим кариенским агентом в деревеньку Кордейл, что на западе от города, — и наткнулся на невидимую стену. Она оказалась такой же надежной, как и та, что не давала ему добраться до собственной силы. Он обошел всю Цитадель, но нигде не обнаружил лазейки. И было непонятно, кто воздвиг эту преграду — сам Зигарнальд или Цитадель, неизвестно по какой причине вдруг взявшаяся помогать богу войны.
Целыми днями Брэк наблюдал за Р'шейл и так извелся, что дошел до грани помешательства. Он видел, как Локлон издевался над ней и демоном, — и не мог вмешаться. Он видел, как капитан отрезал волосы Р'шейл, — и плакал от бессилия за своим невидимым барьером. Но самое главное — он видел, что Р'шейл все глубже погружается в пучину отчаяния, мало-помалу сдается и уже недалек тот день, когда ему придется убить ее.
Кем был Брэк для Р'шейл, сказать трудно. То ли как охранника, то ли как наставника, его послали отыскать дитя демона и привести домой, в Убежище. Поначалу она ему совсем не понравилась — этакая взбалмошная, капризная продувная бестия. Она была нетерпима и часто лезла на рожон. Много времени прошло, прежде чем он понял, что поведение Р'шейл по большей части результат воспитания, а не истинная ее природа. В душе у нее была какая-то рана, и те, кто нанес ее, должны были поплатиться за это. Большой жизненный опыт помог Брэку понять, что все эти сомнительные качества и должны быть присущи созданию, призванному уничтожить бога.
Приступая к поискам той, что звалась дитя демона, Брэк был полон самых радужных надежд, а воображение рисовало смутные, но всегда прекрасные картины, но все вышло по-другому. Он не ожидал, что найдет странную, мятущуюся молодую особу, выросшую под крылом самой жестокой матери-тиранши, что когда-либо появлялась в Сестринской общине.
Так было, пока он не узнал, что многие испытания, выпавшие на ее долю, на совести у богов. И тогда он проникся к ней сочувствием. Проверка на выносливость, придуманная Зигарнальдом для Р'шейл, напоминала длинный тернистый путь, и конца-краю ему пока не предвиделось.
Когда Брэк отходил от этих мыслей, то понимал логику. Хафиста был крупным специалистом по части одурачивания масс. Ему фанатично поклонялись миллионы кариенцев. Оставалось лишь приручить строптивую полукровку-харшини. И чтобы этого не случилось, Р'шейл пришлось стать решительной и готовой на все. На долю ее выпало немало испытаний. Но она ни разу не изменила себе. Никому — ни злобной Джойхинии, ни насильнику Локлону, ни всей Сестринской общине, стараниями которой Р'шейл попала в тюрьму, — не удалось сломить ее дух. Даже известие о том, что она принадлежит к племени, которое привыкла ненавидеть, не устрашило ее. «Интересно, — подумал Брэк, — достанет ли у нее сил устоять и на сей раз?»
Когда Р'шейл пришла в себя, Локлона в комнате уже не было. Некоторое время она лежала, глядя на полог у кровати, и пыталась сообразить, как она здесь оказалась. Наконец память к ней вернулась. Р'шейл села, провела рукой по волосам — и остолбенела. Она медленно обернулась — на подушке и простынях были аккуратно разложены длинные пряди цвета меди.
Несколько секунд она созерцала эту картину, потом вскочила и подбежала к зеркалу у прикроватного столика. Увидев выражение ее лица, Брэк страдальчески поморщился. Р'шейл не была самовлюбленной и, похоже, не осознавала своей красоты, но такое зрелище повергло бы в шок даже дурнушку. Локлон обкромсал свою жертву как попало — на лысой голове там и сям торчали жалкие пучки волос. Под глазами виднелись черные круги, рана на лбу алела посреди багровых синяков. Длинная шея стала синевато-серой, над и под обручем виднелись здоровенные пузыри, которые лопались при малейшем движении и сочились сукровицей.
Долго, очень долго Р'шейл вглядывалась в собственное отражение. Наконец она села на пол и заплакала, как смертельно обиженный ребенок. Брэк смотрел, как она страдала, и ничем не мог помочь.
Он не мог себе даже представить, каково это — пытаться сладить с Локлоном в теле Джойхинии. Фокус с Сестринской общиной не удался. Мэгина сидела в тюремной камере. Аффиана и лорд Драко погибли. Гарет Уорнер переметнулся на сторону врага, а кариенцы фактически установили контроль над Цитаделью. Мало того, жизнь Тарджи висела на волоске, и волосок этот мог оборваться, едва приказ о капитуляции прибудет на границу. Ведь он ничего не знал о случившемся. И Брэку показалось, что Р'шейл плакала больше от отчаяния, чем от боли.
С того дня Р'шейл замкнулась, ушла в себя и перестала интересоваться всем происходящим вокруг.
Увидев Р'шейл в таком состоянии и узнав о пропаже демона, вернувшийся с молитвы Терболт пришел в ужас. Он выбранил Локлона, но, поскольку помощь Джойхинии еще могла пригодиться, был не слишком строг. Жрецам было велено заняться ранами пленницы, а Гаранус, неожиданно проникшись состраданием, как умел, привел в пристойный вид ее голову. «Главное — чтоб синяки сошли, — подумал Брэк. — И тогда все будет не так уж плохо. Она у нас девчонка крепкая».
Но Р'шейл больше не заботило, как она выглядит. Она машинально ела то, что давали жрецы, машинально отвечала на вопросы, покорно умывалась, когда приказывали, а оставшись одна, часами сидела и смотрела в одну точку.
Через пару дней раны на шее пленницы начали гноиться. Жрецы взялись лечить ее морской водой и щедрыми порциями поливали ею обруч, снять который, однако, не спешили. Но даже к таким экзекуциям Р'шейл осталась равнодушной. Брэк вспомнил, какой она была после освобождения из Гримфилда, и ужаснулся: да то были еще цветочки. Проклятье, и он ничего не мог с этим поделать.
После происшествия на собрании прошло две недели. И однажды лорд Терболт объявил, что намерен наконец уехать из Цитадели и вернуться в Кариен. Брэку казалось, что все это время герцог чего-то ждал. И внезапное прибытие высокого угрюмого кариенца, назвавшегося сквайром Мэтеном, положило конец его ожиданиям. По крайней мере, через два часа после беседы с ним с глазу на глаз Терболт сообщил о своих планах покинуть Цитадель.
Локлон не мог дождаться, когда это случится и он, наконец, сможет в полной мере насладиться властью Верховной сестры. «Неужели Терболт настолько глуп, что оставит Локлона в Цитадели за главного?» — беспокоился Брэк. Но кариенский герцог был далеко не глуп, к тому же нападение на Р'шейл и пропажа демона уж никак не послужили укреплению доверия между ними. «Вот было бы здорово, — размышлял Брэк, — если бы лорд попросту перерезал глотку телу Локлона. А душа уж как-нибудь загнется сама».
Тело Локлона, порученное заботам жрецов, держали в покоях Верховной сестры. И жрецы старались как могли. Перенос сознания из тела в тело был, по понятиям харшини, делом нехитрым. Но прибегали к такому опыту редко и лишь по великой надобности. Если бы об этом подумали раньше, то же самое можно было проделать с Джойхинией, но теперь это уже не имело значения, и Зигарнальд всерьез вознамерился подтолкнуть Р'шейл к точке излома.
Дело это было рискованное. Если новое тело умирало, сознание автоматически возвращалось в старое с нервной встряской — не более. Но если умирало пустующее тело, сознание оставалось бесприютным и могло прожить не более двух дней, после чего присоединялось к своей физической оболочке за гранью смерти. Опыт с Локлоном не имел ничего общего с искусным удалением разума, подобным тому, что сделал Дэйсендаран с Джойхинией. И осуществили его несколько кариенских жрецов, которые не обладали мастерством бога. Они просто взяли разум Локлона и как есть засунули в тело Джойхинии.
Сквайру Мэтену предстояло исполнять обязанности «помощника» Верховной сестры. Локлон пришел в ярость, но делать было нечего — пришлось смириться. «Двое жрецов тоже останутся», — пообещал Терболт и торжественно передал Мэтену ключ от комнаты, где хранилось тело Локлона. Намек был ясен — даже Локлону.
Сообщение Терболта о предстоящем отъезде не произвело на Р'шейл никакого впечатления. Она даже не взглянула на говорившего. Все время разговора Локлон нервно топтался за дверью, путаясь в длинной юбке Джойхинии, и, едва Терболт вышел, пристал к лорду, мол, кто такой этот ваш сквайр Мэтен? Брэк собрался было двинуться за ними, но вдруг заметил Гарета Уорнера. Комендант что-то сказал часовому у двери Р'шейл, чего Брэк не расслышал, и вошел. И Брэк машинально последовал за ним.
Вид Р'шейл шокировал коменданта сразу, к тому же она никак не отреагировала на его появление. Гарет опустился перед ней на колени и осторожно тронул ее за плечо:
— Р'шейл!
Девушка осталась безучастной — она так глубоко ушла в себя, что не осознала его присутствия.
— Р'шейл!
Она глянула на гостя. Но глаза ее были пустыми.
— А?
— Вы уезжаете сегодня. С лордом Терболтом.
— Я знаю.
— Отрядам на границе приказано сдаться.
— Я знаю.
Гарет прошептал что-то неразборчивое — похоже, какое-то ругательство.
— Вы понимаете меня, Р'шейл? Вы узнаете меня?
— Я узнаю вас, — монотонным голосом промолвила она. — Вы меня предали.
Гарет кивнул, словно удовлетворившись таким ответом.
— Я не предавал вас, Р'шейл. Просто я ничем не помог бы вам из тюремной камеры. Вы это понимаете? Вы знаете, почему я сделал то, что сделал?
Р'шейл повернулась к нему, в первый раз выказав некоторый реальный интерес к происходящему:
— Вы сделали то, о чем говорили. Брэк назвал вас честным человеком.
— Я бы не назвал себя так, но, думаю, я знаю, о чем он говорил. — Гарет вытащил из сапога узкий кинжал в ножнах. — Вы можете спрятать его где-нибудь?
Р'шейл с недоумением глянула на кинжал.
— Зачем он мне?
— Наверное, чтобы убежать. Или вы хотите отправиться в Кариен?
— Я должна предстать пред Всевышним. Он хочет, чтобы я присоединилась к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60